— Откуда ты знаешь?
— Разве ты сама не почувствовала, что сильно ослабела с того самого мгновения, как надела его?
— Еще бы, — подтвердила Изольда. Для нее это как раз не было неожиданностью. — Ведь камень Вей Эрны каким-то образом останавливает терновую магию. Без нее я снова стала человеком.
— Нет. — Приморский королевич коротко мотнул головой. — Сила терновника изначально принадлежит тебе. Перекрывая ее с помощью ветряной побрякушки, ты собственноручно затягиваешь петлю на своей шее. Может, вещица и избавляет от явлений ведьмы, но вместе с тем и от самой жизни.
— Откуда ты знаешь? — повторила вопрос Изольда, и Северный ветер также вперился в принца льдистым взглядом.
Помолчав секунду, Лютинг вздохнул и обреченно произнес:
— Я это вижу.
— Видишь? — Брови принцессы поползли вверх.
— Сложно объяснить. — Таальвен задумчиво пожал плечами.
— И все же попытайся, — вставил верховный хлестко. В кои-то веки Мак Тир был вынужден давать объяснения.
Но слова его — скупые, выверенные — лишь напустили туману.
— Изольда, у тебя внутри словно пылает яркий костер… я чувствую его жар даже на расстоянии. Но с тех пор как появился амулет Розы Ветров, пламя больше не полыхает. С каждым днем оно гасло, слабело, а теперь еле теплится, и ничего не стоит потушить его. Это с легкостью могли сделать глодальщицы, а в будущем попытаются и другие чудовища. Но если не они станут причиной твоей гибели, тебя прикончат сны. Разве хочешь ты снова искать выход из их беспросветной слепоты?
Изольда потупилась, вопросы и гневные упреки растворились в сдавленном выдохе. Слишком откровенными показались ей речи Лютинга. Откуда ему известно о ее мучительных видениях, о горьком привкусе пепла на губах? Как он может замечать то, о чем говорит?
— С янтарным камнем на шее ты умираешь, — прибавил жестко приморский принц. — Наверняка ветер тоже это почуял.
Тяжелый взгляд уткнулся в застывшую фигуру Хёльмвинда. На удивление тот не стал спорить.
— Зачем в таком случае ветряная владычица вручила мне кулон? Не могла же она желать моей гибели? — Изольда потрясенно попятилась. Речи мужа с трудом укладывались у нее в голове.
— Похоже, Мак Тир намерен обвинить ее в покушении. — Северный ветер подхватил свой дорожный мешок и разыскал среди свертков гладкий кусочек затвердевшей древесной смолы.
— Пока нет… — парировал Лютинг. — Чтобы уличить в чем-то Вею Эрну, нужны доказательства, а не домыслы. Но насчет колдовского оберега я уверен. Если сомневаешься в моих словах, верховный, собственноручно завяжи шнурок на шее принцессы.
Он с вызовом вгляделся в бледное лицо ветра, наперед зная, что рисковать жизнью Изольды тот не посмеет. Она тоже обернулась к Хёльмвинду — рассеянно, беспомощно.
Раскачиваясь, словно волшебный маятник Ливы, кулон в ветряных пальцах крутанулся вокруг собственной оси, поймал в цепкие янтарные глубины золотистый вечерний всполох, и на миг Изольде показалось, что колючий чертополох в смоле расправляет сухие стебли, хищно тянется к ней.
— Может, Роза Ветров не догадывалась о действии своего амулета? — Ее смущенный голос вернул Таальвена и Хёльмвинда к действительности. — В конце концов, ветряная владычица проспала столько лет. Неудивительно, если в голове ее знания смешались.
Эти слова призваны были помочь северному владыке оправдать свою повелительницу, но должного облегчения они не принесли. Гладкий вощеный шнурок жег его ладонь, в сердце будто воткнули иголку.
А ведь ветер и сам видел, как стремительно силы оставляют Изольду, как гаснет ее обычно ясный взор… Почему же не предупредил, не высказал опасения вслух? Из-за Вей Эрны, которая просила доверять ей?
— Давайте дождемся, когда Хёльм встретится с Розой во сне, — тем временем продолжала принцесса, — и расскажем ей обо всем. Держу пари, она сможет объяснить случившееся.
— А до тех пор, — Изольда в смятении покосилась на своего мужа, — я постараюсь не отходить далеко от Таальвена. Кажется, тьер-на-вьёр по-прежнему боится его.
Верховный сдержал невеселую усмешку. Лютинг едва заметно качнул головой в знак согласия.
— Но если вы заметите, что глаза мои почернели, а голос изменился, едва только шевельнутся колючки на моей коже, — узкие ладони принцессы взволнованно нырнули в складки плаща, — немедленно наденьте на меня амулет, ладно?
Хёльмвинд затолкал осколок янтаря поглубже в суму.
— Как скажешь…
«Ты не сделаешь этого», — говорили сжатые губы и волевой наклон головы Лютинга.
«Не сделаю…» — беззвучно вторило сердце северного владыки.
Под ногами скрипели, взвивались белой пылью раздробленные кости древних гор. Мел и кремний вспарывали мшистый травяной покров там и тут, высились грядами, маячили на горизонте отдельными крутыми холмами. Когда-то на этом месте дыбились грозные скалы. А может, холмистую долину от края до края укрывало пенное море… Воды его превращали каменную твердь в песок, столетиями обтачивали шершавые бока, любовно ваяя изгибы из грубых наростов… Так или иначе, некому было рассказать о тех далеких временах, и путникам оставалось лишь гадать, что за стихии хозяйничали раньше в чудесной долине.
Возможно, ответы на вопросы знала тьер-на-вьёр. Она ведь была когда-то терновой принцессой и ведала многое о стране, по просторам которой сейчас шагала Изольда. К тому же ведьма теперь вновь могла говорить — пусть ее устами. Этого принцесса боялась, оттого держала тень Таальвена Валишера в поле зрения. Если колдунья появится, он успеет схватить ее, вырвать из колючего тернового переплетения.
Интересно лишь знать, как ему это удается…
«У тебя внутри словно пылает яркий костер…» — звоном отдалось в ушах, и принцесса покраснела, на ходу пряча лицо в капюшон.
— Ох, умолкни, приморский королевич…
— Ты становишься похожей на Эйалэ, — посетовал Хёльмвинд, нагоняя ее со спины. — Бормочешь себе под нос, словно одержимая… Пройдет немного времени, и вознамеришься управлять другими, будто королева.
— Я уже на это способна, забыл? — бросила Изольда через плечо. — Кроме того, известняки, реки и травы окрест принадлежат мне одной.
И, дождавшись, пока ветер поравняется с ней, зашагала быстрее, примеряясь к его широкому шагу.
— Тебе ли? — Безупречные черты лица верховного тронула тень сомнения.
— Терновой принцессе… Но ее больше нет, и сила терновника моя, пополам с тьер-на-вьёр.
Вымолвив это, Изольда прикрыла глаза, с наслаждением ощущая, как вьется колючая лоза под кожей. Невидимые ветви вновь ожили, распрямились. С тех пор как подарок Вей Эрны перестал их сковывать, жара от растущих шипов вполне доставало, чтобы согреть принцессу, наполнить ее тело звонкой силой.
— Вижу, без кулона тебе и в самом деле лучше, — хмыкнул ветер.
И колдунья устыдилась того, как упивается мощью терновника. Плечи ее дрогнули, щеки заалели.
— Ох, прости. Не думала, что это так заметно.
— За что ты просишь прощения?
— За явное удовольствие от колдовства, разумеется, которое стало причиной падения твоих предков. Грубо и нетактично с моей стороны. — Она ухватилась за кончик взлохмаченной косы и принялась доплетать ее.
— Брось, — возразил Хёльмвинд, — глупо не тешиться могуществом, если оно у тебя есть.
Прозрачные глаза подернулись дымкой.
«Наверняка он вспоминает о том, как привольно парить в ледяных бескрайних просторах, — догадалась Изольда. — Тело его почти свыклось с жесткими касаниями ступней к твердой земле, но дух никогда не смирится с близостью к простым смертным».
— Мы разыщем оставшиеся ветряные башни, — горячо пообещала она, и тогда ты вновь станешь самым величественным из всех известных мне ветров…
Верховный ничего не ответил, лишь поглядел на нее пристально, задумчиво.
Внезапно Лютинг, возглавляющий их маленький отряд, остановился, по-звериному обвел долину впереди взглядом.
— Слышите?
— Скрип колес, — насторожился Северный ветер.
— Карета? — Глаза Изольды обрадованно блеснули.
— Скорее повозка или телега. — Таальвен отступил в мягкую тень холма, увлекая за собой взволнованную принцессу. — Проще обойти другой дорогой.
— Обойти? — В тоне ее засквозило нескрываемое отчаяние. — Я сыта по горло чудовищами и непролазными буреломами. Давайте разведаем дорогу у местных, а то и попросим подвезти нас. В конце концов, если мы проделаем хоть часть оставшегося пути без приключений, всем это пойдет на пользу.
— А как же напутствие Вей Эрны? — напомнил помрачневший Хёльмвинд.
— Так мы и не будем ночевать в людских поселениях, только прокатимся пару верст…
— А твои колючки? — Теперь Таальвен Валишер поддался сомнениям.
— Я прикрою их волосами. — От нетерпения Изольда почти приплясывала на месте.
Брести по безлюдным диким просторам ей до того надоело, что поездка в телеге крестьян виделась захватывающей прогулкой. Может, тогда удастся позабыть о донимающих мыслях. А то ведь ни Таальвен, ни Хёльмвинд не пытались скрасить последние несколько дней дороги — напротив, безмолвствовали невесело, украдкой переглядываясь о чем-то своем.
— Да идемте же! — Возбужденная принцесса ухватила Лютинга за руку. — Что с нами станется от одной пустяковой встречи с людьми? Не съедят же они нас!
— Скорее всего — нет, — предположил Северный ветер, — но, возможно, разбегутся с воплями ужаса. Следы на твоей коже наводят на местных суеверную жуть.
Отчаявшись убедить верховного, Изольда умоляюще уставилась на своего мужа.
— Ну пожалуйста…
По-детски искреннее желание разогнать тучи над их отрядом и разбавить гнетущую обстановку коснулось его ровным горячим светом.
— Если извозчик испугается, немедленно спрячемся за камнями, — нехотя промолвил Таальвен.
Затея не казалась ему слишком опасной. Ветер нахмурился, но вмешиваться не стал. Не только из него терновой колдунье нынче вить веревки. И хотя умом он понимал, что лучше бы не попадаться на глаза тьер-на-вьёрским крестьянам, отказывать Изольде также не хотелось.