— Ай! — Изольда отскочила как ужаленная. — Гадость!
Она затрясла ладонью, надеясь избавиться от кошмарного ощущения, будто приложила пятерню к чему-то холодному, студенистому. Колдунье было знакомо подобное чувство — оно возникало при первом же взгляде на кикимор и болотных чертей, склизкую кожу которых сплошь украшали наросты и бородавки. Потому девушка знала: кисть, сжимающая весельный плавник на глубине, не может принадлежать живому существу.
— Изольда! — позвал с дальнего берега Лютинг.
Теперь он тоже видел шатающийся ялик, достигший середины Дахана-Пламен, но добраться до него не мог.
Шустрый поток, умело скрывающий силу под спокойной на вид гладью, гнал свою игрушку все дальше, покачивая на волнах.
— О боги. — Принцесса зажмурилась, словно не расслышав возгласа. Единственная страшная мысль пятном пульсировала в ее голове: кто там на речном дне?
И, сама не веря, что делает это, Изольда вновь сомкнула одеревеневшие пальцы на ребре деревянной обшивки и склонилась над водой.
Поначалу из глубины на нее взглянуло лишь собственное отражение — бледное, перепуганное. Но затем невесомую вуаль сажи словно потянули вниз — мутная дымка сошла с речной поверхности, явив ошеломленному взору илистую почву, на шестерку саженей отдаленную от шлюпки. Изгибы ее целиком покрывали скорченные недвижимые тела.
— Ох! — Изольда надрывно всхлипнула, не замечая, как мокнут в темной воде растрепанные волосы. — Мне не выбраться отсюда живой…
И пока она смотрела сквозь подсвеченную услужливым солнцем толщу, глаза диковинных существ из реки начали раскрываться. Это не были люди, уж больно громадными выглядели их миндалевидные глазницы. Вместо носов лица прорезали крошечные парные щелочки. Кожа казалась чешуйчатой — бронзовой, зеленоватой, впрочем, колдунья могла ошибиться из-за ила и пепла, насыщавших темную бездну чужеродными оттенками. Но сведенные судорогой оскаленные лица девушка изучила хорошо, и выражения их точно были недобрыми.
— Изольда! — всколыхнул мертвенную тишину новый встревоженный окрик.
Не дожидаясь ее ответа, Таальвен Валишер ринулся в воду, намереваясь вытащить жену из загадочной реки.
Но стоило ему погрузиться в мутную пучину по колено, чешуйчатые создания на дне ожили, зашевелились. Широкие их пасти раззевались, словно заходясь в шипящем крике, мертвые глаза наливались желтизной. Ловко, как подводные змеи, чудовища поползли к берегу, нацелившись на приморского королевича. Это и вырвало принцессу из пут столбняка.
— Вернись на сушу! — Она поспешно вскинула ладонь. — Иначе они убьют тебя!
Таальвен замер на мгновение, но бежать не стал. Паника на лице Изольды подстегивала пробираться на глубину. Чтобы убедить его, колдунье пришлось выпрямиться, рявкнуть так грозно, как она только умела:
— Прочь из воды, Лютинг Мак Тир, а не то лишишься жизни!
Шипастый терновник, обвившийся вокруг шеи, превратил слова в оглушительный раскат грома. В волосах Изольды затрещали молнии. Это подействовало лучше уговоров.
Ощущая на себе огонь черных глаз, приморский королевич попятился, послушно вскарабкался на берег. Как раз вовремя, чтобы хищные когти на четырехпалых руках вхолостую вспороли пространство над гладью.
Вмиг река забурлила, закишела мшисто-медными телами. Они гибко изворачивались, по плечи выныривая на поверхность, толкали друг друга, ползали по мелководью, впрочем, не спеша выбираться на сушу.
Вытянутые змеиные лица с травянистой кожей, изукрашенной чешуйками, щерились, кривлялись там и тут. Пальцы кровожадно скребли песок, перемешанный с сажей.
— Что за дрянь? — Северный ветер с отвращением отшатнулся от воды. В своей долгой жизни он видел многое, но от подобного зрелища даже бесстрашное сердце пропустило несколько ударов.
— Наверное, стражи реки, — пояснила Изольда громким, слегка подрагивающим голосом. — Очевидно, они пропускают лишь того, кто пересекает Дахана-Пламен в челноке.
Всматриваться в темную глубину ей больше не хотелось. А ведь поблизости еще плавало то чудовище, что держало минуту назад ее весло.
Словно уловив эхо ее мыслей, речная гладь за бортом вспенилась, из волн показались сильные руки. Не желая оказаться с чудовищем лицом к лицу, Изольда в отчаянии отскочила к дальнему краю ялика, прижалась спиной к доскам, силясь нырнуть на дно как можно глубже, укрыться в почерневшем древесном чреве.
Но речной гость отлично знал, где искать свою жертву. Качнув и чуть было не перевернув лодку, он рывком подтянулся и вполз внутрь.
— Нет! — Изольда стиснула зубы.
Голосить было нельзя, иначе Таальвен или Хёльмвинд бросятся в воду и падут под натиском безжалостных когтей.
— Убирайся! — Судорожно хватая ртом воздух, она наблюдала, как извивается пластичное тело змееподобного существа, как скрежещут по доскам его четырехпалые кисти. Пришелец ударил под водой длинными мощными ногами, по пояс выныривая из реки.
— Т-с-с. — Раздвоенный язык дугой выгнулся в багряной пасти.
— Держись, Изольда, мы идем! — разнеслось над Дахана-Пламен.
Ах, если бы она только могла обернуться, отвлечься на мгновение от своей беды, то увидела бы, как хлещет чудовищ плетью Северный ветер, как бешено орудует мечом ее муж, пытаясь прорубить себе дорогу к лодке. Приметила бы она и то, что на медно-зеленых телах не появляется ран от клинка и хлыста, как будто кожа стражей реки давным-давно сделалась безразличной к боли. Оглянувшись, она непременно разглядела бы неистовую решительность на лицах обоих своих спутников, но она оставалась безучастной к жестокой схватке на берегу. И лишь взирала с неподдельным ужасом в желтые, как редкий топаз, глаза речного охранника, понемногу сползая в его влажные объятия.
Вот могучая хватка сотрясла ялик, завалила набок, и, не сумев сдержать саднящего грудь страха, Изольда вскрикнула:
— Не прикасайся ко мне, химера!
— Тс-с. — Изогнутые пальцы впились ей в плечи. — Бессмыс-сленно кричать… Лучше отвечай на вопрос-сы… Иначе будешь с-спать с-с нами в пучине…
Бескровные губы шевелились, производя звуки, которые складывались во вполне человеческие слова, пусть разрозненные и шипящие. Осознав это, терновая колдунья подавила новый вопль, рвущийся из горла, и прекратила дергаться, как рыбешка на жаровне.
— Кто ты, с-странница? Для чего перес-секаешь Дахана-Пламен?
Змееподобное чудовище тряхнуло ее, требуя немедленных пояснений. Но девушка не могла выдавить из себя ни словечка. В мыслях хозяйничал сплошной сумбур.
— Ес-сли путешественница с-станет молчать, — желтые глаза с тонкими зрачками-черточками приблизились к ее лицу вплотную, — драконий княззь утащ-щит ее на дно.
Тщетно старалось чудище устрашить Изольду — испытать больший испуг она вряд ли была способна. Похолодев, как ледышка, принцесса дышала отрывисто, сглатывая отдающий речной тиной воздух, пока сапоги ее и бриджи пропитывались холодной водой.
— Кто ты? — в последний раз прошипел драконий князь, по пояс окуная свою жертву в реку.
И внезапно за Изольду ответило колдовство. Черными побегами терновник завихрился вокруг ее запястий, заслонил плечи, колючим воротом окутал шею. Словно защищая свою хозяйку, рассерженные шипы впились в чешуйчатую кожу мертвеца, злобно потянулись к глазам, угрожая их выцарапать.
— Ах! — Великая сила прошлась по жилам Изольды острой желанной дрожью. Голова ее запрокинулась.
Но речной страж не отпрянул в глубины испуганно. Напротив, топазовые его очи заискрились надеждой, бугристые руки радостно дрогнули.
— С-сила и влас-сть терновника… Ты обладаеш-шь ими?!
И прежде чем Изольда успела ответить, он стиснул ее виски в скрюченных пальцах, прижимаясь холодным лбом к ее — горячему, увитому дикой сливой.
— Ес-сли так, то с-смотри, терновая колдунья, что с нами с-сделали! И поведай: с-справедливо ли?!
Янтарные радужки зажглись исступленным огнем, и принцесса, почти теряющая сознание от напряжения, увидела…
Небо над Дахана-Пламен было багровым. Таким его делало гудящее голодное зарево, бушевавшее на земле. Не щадя ни леса, ни деревянных построек вокруг ветряной цитадели, оно металось по обеим сторонам от водяного кольца, на версту вздымаясь ввысь.
Река исходила паром. Алые, винные всполохи казались вспышками салютов в мглистом мареве. А еще в нем парили драконы — гибкие, могучие. Их хребты болезненно выгибались, хвостовые пики, яростно мечась, со свистом резали воздух.
Изольда видела бесчисленные желтые глаза, полные страшной боли, она наблюдала, как скребут небосвод сведенные судорогой лапы.
Закованные в бронзовую и малахитовую чешую создания били разодранными крыльями и падали в реку, захлебываясь в полете последним безумным криком. Десятки поверженных драконов… Кожа их трескалась, будто обугленная, изъеденная ржавчиной, натянутые жилы ослабевали.
— Тысячи тысяч лет вам спать в этой реке, охраняя остров с южной башней, — набатом пророкотало в дымном видении. — И не будет у Дахана-Пламен стражей лучше. Всех, кто посмеет вплавь пересечь реку, вы убьете. А путников, плывущих по ее черным водам на лодке, станете спрашивать, зачем им понадобилось на тот берег. Ни один смертный не исхитрится вам соврать. Глаза ваши разглядят правду. И только изрекшего правильный ответ вы пропустите…
— Нет! — резануло по ушам звериным рыком. — Драконий народ не с-служил никому и тебе не с-станет!
Исполинские крылья разогнали едкий чад — над испепеленной землей заскользил могучий драконий князь. Зубы его были подобны пикам, когти — стальным крюкам. Лапы с легкостью подняли бы к облакам карету с лошадьми, раскрошили бы металл и дерево. А чешуя сверкала в ревущем зареве гранями нефрита.
— Времена меняются, — ответил с триумфом бесплотный голос. — Пришел черед вам склонить змеиные головы.
— Никогда! — полыхнул жарким пламенем величественный зверь.
Но раскаленные белые языки едва лизнули каемку дотлевающего берега.
— Разве я нуждаюсь в твоем разрешении, князь? Поздно сучить крыльями, когда дело сделано. — Зловещий гортанный хохот наполнил небо и землю, словно смеявшийся был одновременно везде.