— Могу раздобыть вина или горького меда… Он хорошо согревает в холодную ночь.
Хёльмвинд не шелохнулся. Так уж повелось, что обращать внимание на обычных смертных было ниже его верховного достоинства. Между тем несчастная горничная, краснея, переступила с ноги на ногу.
— Или принести для вас настойку огневика, господин? Говорят, он сгоняет бледность с лица.
Тут уж принцесса под капюшоном не выдержала и сдавленно захихикала. Она и не думала насмехаться над служанкой, да и Северный ветер вел себя недостойно, но вот беда: разыгравшаяся сцена выглядела чересчур уморительно.
— Лучше принеси воды поскорее. — Изольда подхватила горничную под локоть, мягко выпроваживая из комнаты. — А за Хёльма не беспокойся. Его утонченной бледности никакая микстура уже не поможет.
— А? — так и не поняв, как очутилась в коридоре, ошарашенно протянула дочь трактирщика.
Двери за ней захлопнулись. Изольда со смехом опустилась на кровать.
— Ну и недотепа ты, Северный ветер. Поучился бы у Зефира обращению с девушками.
— За каким ураганом? — очнулся он наконец.
— Затем, что ни тебе, ни ему вот, — принцесса тряхнула головой в сторону Лютинга, — не заслужить звание обходительного рыцаря, если будете продолжать в том же духе.
— О чем ты говоришь? — Пальцы Хёльмвинда недоуменно вертели болотный перстень.
— О дочке трактирщика, которая в тебя влюбилась. Как пойдешь ужинать, будь начеку. А то не избежать случайной встречи где-нибудь в укромном уголке.
Ветер покосился на девушку как на умалишенную и заправил за ухо еще влажные волосы.
Но когда служанка попеременно принесла зажженные свечи, а затем дрова, огниво и полные кипятка ведра, счел за лучшее покинуть покои. Чересчур завороженно скользил по нему взгляд странной девицы. Кроме того, она нарочно носилась туда-сюда, расправляясь с одним поручением за раз, и Хёльмвинду набила оскомину бестолковая кутерьма.
Таальвен тоже устал от мельтешения длинных юбок и в конце концов отобрал у дочери трактирщика оба ушата с горячей водой, а затем следующую пару — с холодной и выдворил ее прочь. Ванну Изольде он наполнил самостоятельно, залив продолговатую лохань почти до краев. Над поверхностью вздыбился пар — пришлось разгонять его ладонью.
— Вернусь, как стемнеет, — пообещал принц. — Принесу тебе ужин.
— Не надо спешить, — холодно отозвалась девушка. — Наслаждайся одиночеством или обществом тьер-на-вьёрских проходимцев. Может статься, в их человеческой компании тебе не грозят колдовские неприятности.
— Изольда…
Она уязвленно вздернула подбородок, схватилась за волосы, чтобы распустить их, — чересчур рьяно.
И несмотря на то что Лютинг сознавал, что беседовать с принцессой нынче без толку, ему хотелось отнять не повинные ни в чем локоны у жестоких пальцев, чинящих самоуправство. Чтобы расплести их, расчесать до блеска и увидеть на чудесном лице умиротворенную улыбку. Но кажется, чаяниям его сбыться было не суждено.
— Запрись и никому не открывай, — попросил королевич, гоня беспросветные думы прочь. — Засовы на здешних дверях крепкие.
— Будь уверен, — воскликнула она, нарочно громко опуская задвижку в металлические скобы. — Не отворю, хоть до утра стучите. Придется вам с Хёльмвиндом спать у порога.
И шлепнулась на стул, чтобы стащить с ног перепачканные тиной сапоги.
— Дерзкий приморский королевич, — продолжала роптать Изольда, по шею забравшись в исходящую паром лохань. — Туда не ходи, это не делай… Привык указывать, а мне будто законом положено подчиняться, словно его… жене!
От негодования она скрестила руки и с головой ушла под воду. Нежную кожу на щеках окатило жаром, уши мигом залило.
— Кровь и кости! — выругалась принцесса на манер глодалыциц, выныривая на поверхность.
Пришлось отжимать волосы и устраиваться поудобнее. Сделать это было нелегко, ванна оказалась слишком узкой и мелкой. Но Изольда тешилась возможностью понежиться в тепле, потому поджала ноги и вновь опустилась на дно.
— Так-то лучше…
Тело приятно покалывало, кудрявые локоны не хуже речных змей расплылись по водной поверхности. Разомлев окончательно, принцесса прикрыла глаза и пробормотала:
— Быть тебе зверем, Лютинг Мак Тир. Чтобы никто не мог полюбить тебя, последовать за тобой…
Терновник на ее запястьях и бедрах даже не шелохнулся. У принцессы сейчас не было той неистовой отчаянной злости, что подтолкнула однажды изречь страшное проклятие. Вместо нее остался запутанный клубок иных чувств, разобраться в которых сложнее сложного.
— …Твои зеленые глаза следят за мной из-за рек и лесов, не дают спокойно жить… — На миг Изольда представила острые волчьи уши, вдохнула пряный лесной запах, исходящий от звериного меха. — Ты — чудовище и не должен ходить среди людей…
Губы ее замерли, мысли окончательно разбрелись. И когда колдунья готова была затеряться среди их сонного мельтешения, в голове разразилось отчетливое:
«Делай, что он велит! Все, что пожелает…»
— Нет! — Дважды за этот вечер она вспенила воду, заливая кипятком пол. И, прижав ладонь к сердцу, уперлась лбом в железный бортик. Кровь в висках стучала набатом, сливовые побеги и те встрепенулись, хватко окольцевав руки. — Что за наваждение?
— Должно быть, я уснула, — спустя минуту рассудила Изольда, понемногу успокаиваясь. — Не может же тьер-на-вьёр нашептывать мне подобное. Она Лютинга на дух не переносит.
На шелестящий протяжный зов терновника, слышанный ею десятки раз, внутренний голос также не походил.
— Неужели Таальвен оказался прав, и мне нельзя оставаться одной, чтобы не навлечь на себя неприятности?
Но чужой шепот в голове молчал, и спустя миг принцесса вообразила его дурным порождением утомленного ума. Отогнав беспокойные думы, Изольда вновь окунулась в ванну. На этот раз дремота не стала ждать подходящего шанса, прытко заслонив разум бесплотной пеленой.
Спи… Прочь приморского королевича. Прочь Вею Эрну и Изольду Мак Тир. Важна лишь принцесса Исгерд, сотни лет тому назад правившая Тьер-на-Вьёр, — только ее печаль, до сих пор звучащая из глубины веков тихой тоскливой песней.
Возвратившись в душную харчевню по парадной лестнице, Хёльмвинд с неприступным видом обогнул столы и уселся на краю общей скамьи в самом дальнем и темном углу. Но это не помогло отвести внимание от его персоны. Разве мог остаться незамеченным тот, кто по-королевски прошествовал через всю комнату, сверкая прозрачными глазами, словно хрустальными ледышками?
Стоило верховному отвернуться, как дюжина любопытных взоров устремилась в его сторону: постояльцев в общем зале прибавилось, видно, сошлись поужинать да погреться у очага. Вряд ли хоть один из них прежде встречался с северными ветрами, так что интерес его диковинная внешность всколыхнула нешуточный.
Круглый, как барабан, купец издалека наметанным взглядом оценил вытканную хитроумной вязью тунику беловолосого гостя, тонкие наручи на шнуровке. Двое чужеземцев с ввалившимися щеками подозрительно косились, поцеживая кислое пиво. Даже трактирщик помедлил с новой порцией бараньего рагу, задумчиво брякнув подносом о столешницу…
Что и говорить, не только Изольду следовало прятать под покровом плаща. Но кутаться в него теперь было поздно — шепотки стремительно расползались по харчевне, как запах горелого. Обстановка становилась все более напряженной.
— И дернул меня буран по доброй воле соваться в жилище к людям, — чертыхнулся верховный владыка вполголоса, не в силах игнорировать подобное навязчивое любопытство. — Впредь ноги моей не будет в их муравьиных селениях!
И, страстно мечтая оказаться в Железном доме, в тысячах верст от суматошной человеческой оравы, покинул светлицу. Тяжелая дверь надсадно лязгнула.
На улице было немногим лучше: с крыши капало, рыхлая сырость льнула к ногам, как ни отгоняй. Но, по крайней мере, никто не глазел ошеломленно.
«Люди… — ступая в глубь широкого крыльца, Хёльмвинд поморщился. — Неразумные, мятущиеся существа, которым отмерено ничтожно мало… Стоит ли вообще тратить свое время на тех, чья жизнь — незаметная вспышка во мраке?..»
Ответ на вопрос был очевиден. Но какая-то настырная мысль угнездилась на задворках разума и не давала покоя: ведь Изольда тоже человек. Почему она не вызывает у верховного раздражения? Не оттого ли, что в ее присутствии он испытывает совсем другие чувства?..
Пристроившись под стеной, Хёльмвинд закрыл глаза и припомнил недавний разговор с принцессой.
— Что за кровожадная магия? — морщила гладкий лоб она. — Неужели не нашлось другого способа поддержать связь?
Мак Тир безмолвствовал, спокойно ожидая, когда речь зайдет об интересующих его делах.
— Разве Роза Ветров не обязана оберегать тебя? Особенно теперь, когда… — Принцесса замялась, подыскивая подходящее слово. Лишний раз напоминать ветру, что он нынче равен по силе простому смертному, не хотелось.
— Так зачем ей защищать меня? — увлеченно подхватил Хёльмвинд, намеренно смущая колдунью. Он и не собирался сердиться, напротив, ее забота стала ему приятна.
— Затем, что ты пожертвовал ради Вей Эрны прежней жизнью! Пусть на время, но и такой дар бесценен. А подвергать страданиям своего верного посланника, чтобы выспросить о делах, видится мне жестоким и напрасным.
— Ты ведь не знаешь до конца ее замыслов.
— Если бы знала, — губы принцессы сложились в строгую полоску, — и тогда не одобрила бы этот поступок.
Впервые за время их похода она сердилась на Розу Ветров, и величественный облик владычицы в памяти не властен был изменить этого.
— Как же она отреагировала, услыхав об Изольде и медальоне? — невзначай отозвался Лютинг, пока жена его возмущенно сопела в стороне.
— Никак…
Лицо принцессы удивленно вытянулось.
— Но мне казалось, завет Розы насчет ее подарка непреложен. Мыслимо ли…
— Я не сказал ей, — нехотя оборвал ветер.