Вместо ответа он поднял неуступчивый взгляд:
«Хватит перечить. Или, полагаешь, я оставлю тебя в трясине?»
«Не оставишь…», — сознавалась Изольда самой себе, пока спину холодило томительным до отчаяния ознобом. Как своевольничать, когда доводы разума рассыпаются, словно печная зола? Смирись, принцесса, пусть королевич решает вашу судьбу…
И она кивнула согласно.
Рассматривая неподвижные шипастые завитки на растерянном лице колдуньи, Хёльмвинд лишний раз подивился тому, как покорна ее магия воле Мак Тира. Отчего бы терновнику не взбунтоваться, не захлестнуть Лютинга тугой петлей, если Изольда в одиночку не способна отбить его натиск? Может, подобным неестественным образом у людей проявляется любовь?
Занятно, если так, но его подобные глупости нисколько не касаются. Почему же при мысли о них так тяжело дышать?!
Чтобы отделаться от нахлынувшей хандры, Северный ветер встряхнулся, поискал среди облачного заслона исчезнувшего Ирифи.
— Значит, проведаем пристанище бывшего болотного короля… Может, повезет наткнуться на его кости во мраке.
Придя в себя, принцесса поморщилась.
— Надеюсь, нет.
— Думаешь, он еще жив?
О судьбе Давена Сверра она предпочитала не размышлять. Здравый смысл подсказывал: всякое беззащитное существо, оставленное в столь мрачном опасном месте, как подводный чертог, обречено сгинуть, но настойчивое чувство предупреждало: узник терновых чар еще дышит, бродит по земле… Объяснить свою уверенность принцесса не решалась. В конце концов, вдруг это очередная шутка ее замороченного чарами ума?
— Мне казалось, от колдовства терновой ведьмы мало что спасет, — все рассуждал Хёльмвинд. — Но по поводу скелета короля нельзя утверждать наверняка: голодные прислужники могли проглотить его целиком.
— Прошу, Хёльм… — От воображаемой картины Изольду покоробило. — Давай не будем представлять себе его участь. Достаточно и того, что мне придется вверить вас двоих заботам не слишком-то смекалистых утопленниц или одичавших русалок. Не хочу даже думать, на что они способны.
— Но ведь ты гораздо смертоноснее их, правда? — Он протянул принцессе кольцо и, отметив, как ладно оно улеглось среди шипастых спиралей на ладони, усмехнулся криво.
«Время возвращать последние твои дары…»
Изольда в задумчивости погладила холодный металл, всмотрелась в едва различимые царапины… Оставил ли их Давен Сверр, стаскивая свадебное украшение с безжизненной руки очередной остывшей к утру жены? Или вещица просто износилась от времени?
На миг в памяти всплыли сырые коридоры и затхлые подземелья, мертвые девушки с синими, вытянувшимися от страха лицами. И собственный грозный лик, отражение которого она увидала в потемневших от боли и муки очах болотного короля, когда превращала его в человека.
Легко вознамериться занять место болотника, но, чтобы забраться в глубь его владений, понадобилось полдня неприкаянных плутаний среди ивняка и редких догнивающих урочищ, оставшихся от леса.
Изольде, весившей намного меньше остальных, приходилось не так тяжко, а вот Лютинг с Северным ветром часто проваливались в вязкую глинистую ночву, хоть и пытались ставить ноги на кочку или место посуше. Воодушевления это не прибавляло, между тем маленькому отряду требовалось углубиться в озерный край как можно дальше, чтобы набрести на настоящее болото. В лужах, оставшихся позади, вряд ли обитали существа крупнее лягушек и гигантских рогатых улиток. Принцессе же требовался водоем, в котором могли жить утопленницы или хвостатые русалки, на худой конец. Налаживать беседу с тритонами она бы поостереглась.
Хлюп-хлюп — причмокивало под подошвами сапог, а может, и в самих сапогах, успевших пропитаться влагой. Трость, выструганная приморским королевичем, здорово выручала на неприметных с виду прогалинах. Залюбовавшись цветами на очередной кочке, Изольда воткнула древко перед собой и чуть не провалилась в зыбкую грязь.
— Проклятье!
Купаться в мутной жиже раньше срока не хотелось. Впредь она будет ступать за Мак Тиром шаг в шаг.
Буйный, как прежде, Ирифи не отставал от отряда: бороздил небеса, время от времени забавляясь кругами на воде и распевая гортанно. У Хёльмвинда от его песен скрипели зубы, но достать мерзавца верховный не мог, потому шагал, понемногу впадая в молчаливое бешенство.
Трясины казались бесконечными. Небо предостерегающе набухало — вот-вот накроет ливнем. Тогда придется искать не крепость, затерянную среди озер, а дорогу обратно. Только запомнить ее никто не старался.
Пыльный вихрь принялся за новый отрывок древней боевой песни:
— Ветряные безжалостны луки,
Плети, стрелы прицельно разят.
Наши крылья, как лезвия, руки —
Ураганов сильней во сто крат…
И, оборвав мелодию, заклубился за спиной Хёльмвинда. — Далеко, мой владыка. Еще так далеко! А воды меж тем безбрежны — рыскай хоть сотню лет…
— Хватит ему докучать, — пригрозила Изольда, потрясая указательным пальцем. — Не то напущу на тебя сливовые побеги!
— Грех требовать, чтобы я умерил отраду, когда мой владыка почти спасен, — визгливо захныкал Ирифи. Но декламировать куплеты перестал.
— Вот и славно…
В иных обстоятельствах обиженный вид старичка огорчил бы принцессу, но теперь она лишь отмахнулась от пыльного шлейфа, запорошившего глаза.
— Хоть голова прекратит болеть.
В душе колдунья понимала: вовсе не от назойливых песен у нее ломит виски. Покоя не давал страх, червем обвивший нутро: что, если задумка ее не сработает и перстень Давена Сверра не убедит подданных Болотного королевства в том, что перед ними — новая властительница? Сумеет ли терновая ведьма от них отбиться? Положим, утопить ее русалки не смогут, но вот задушить, упрятать в свои пещеры, выкопанные в иле, — пожалуй. Что тогда станет с Хёльмвиндом, Таалем?
— Кажется, сгодится, — заявил Лютинг, вторгаясь в беспросветные раздумья своей жены. — Глубоко, да и дороги в обход не видно.
Стащив заплечный мешок, он прошелся по окоему мутного озерца, прикидывая, сколько саженей до противоположного берега. На вид выходило не больше пяти.
— Сгодится для чего? — протянул Ирифи подозрительно. — Коли ты, фейлан, помышляешь о крепости, так ее тут вовек не стояло.
Но растолковывать вихрю что к чему, никто не собирался.
Хёльмвинд также опустил свою поклажу на землю, осмотрел темнеющую в предвечерней серости гладь.
— Местечко краше некуда.
— Если где и сыщутся утопленницы, то в этом болоте. — Приморский королевич вытряхнул из складок одежды пучок сорной травы.
— Утопленницы? — Истина мало-помалу начала доходить до терзаемого недобрыми предчувствиями Пыльного вихря. Воротившись из высот, он плюхнулся неподалеку и окатил брызгами всю троицу. — Зачем вам болотные девы? Что ты задумал, повелитель?
Северный ветер нахмурился и завязал волосы в хвост, чтобы не лезли в глаза под водой.
— Постарайтесь задержать дыхание, пока будете плыть, — принялась наставлять Изольда. — В подводном чертоге будьте начеку. Я разыщу вас, как только окажусь там…
От волнения за спутников голос ее сделался тоньше, злополучный перстень жег руку, норовя выскользнуть и укатиться восвояси. Пришлось вдохнуть глубоко и стиснуть ладонь в кулак.
— Вы собираетесь в болото? — взвыл ошалело вихрь. — Безумцы!
Картина в его затуманенном разуме наконец сложилась, хрупкое душевное равновесие, обретенное не так давно, затрещало, как раздавленная ореховая скорлупа.
— Не слушай терновую ведьму, владыка! Она приворожила тебя… а теперь мечтает похоронить заживо в беспросветном глубоком омуте.
— Не стану я его хоронить! — вспыхнула принцесса возмущенно, едва не впервые выступив против ветхого старичка. — Я почти уверена, что русалки внемлют моим указаниям.
— Почти? — Ирифи репейником повис на краешке Хёльмовой туники. — Только послушай, повелитель, это же верная смерть! Раз на то пошло, пусть с девчонкой идет фейлан. Его не жалко, да и будет кому приструнить ведьму, если выпадет нужда.
— Какой заботливый, — хмыкнул Лютинг, не тая особых обид. Самоотверженность седого вихря в чем-то его восхищала.
Впрочем, Северный ветер ответил на слезные мольбы полным равнодушием.
— Отвяжись. — Шаг назад, и в скрюченных пальцах Ирифи вместо ткани остался бесплотный воздух.
— Я верну его, обещаю, — попыталась утешить несчастного страдальца принцесса, но тот поглядел с такой укоризной, что щеки ее заалели.
— Бессердечная душегубка! Все вы едины…
Впору было осадить Ирифи, но у Изольды, пребывавшей в расстроенных чувствах, недостало сил. Может, обвинения в ее адрес не беспочвенны?
— Зови своих русалок. — Северный ветер расшнуровал наручи, сбросил верхнюю одежду, бесполезную под водой. Хотел избавиться и от сапог, но в последний момент передумал: расхаживать в мокрой обуви противно, но оказаться босым в берлоге болотника еще пакостнее.
— Горе мне! — Ирифи сеял себе на голову пыль и песок, глядя, как терновая колдунья ворожит над поверхностью озера.
Действуя по наитию, она коснулась воды. Тут же чутье подсказало погрузить ладони по локоть.
«Услышьте, болотные твари, — пропел в тишине терновник, протягивая щупальца сквозь девичьи пальцы. — Тьер-на-вьёр приказывает вам…»
Лютинг с Хёльмвиндом молча наблюдали. Северный ветер припомнил не к месту болезненное обездвиживающее чувство, настигшее его, когда сливовые ветви прошли сквозь плоть, заставляя сердце забиться снова. Испытывает ли Изольда подобную боль, отдаваясь своим чарам?
Таальвен Валишер напряженно всматривался в озерную гладь. Поначалу она выглядела тихой и безмятежной, но вдруг всколыхнулась, запузырилась едва заметно.
— Берегись, мой бедный владыка! — возопил как оракул Ирифи.
Верховный лишь ближе подступил к берегу. Там, в топкой глине, что-то юркнуло, зашевелилось. Затем из воды показались зеленая макушка, мшистые глаза. Навстречу Изольде вынырнула голая по пояс девушка и завороженно уставилась на колдунью.