Кто же знал, что она замыслила трюк, способный застать врасплох ее собственных приспешников. Неслучайно девчонка настояла, чтобы свадебная церемония проходила в холле дворца — поближе к болотной зыби.
— Чтобы сделаться собой, — неестественно низко произнесла Изольда, — тебе нужно перестать быть человеком, перейти в подводный мир, как это делают некоторые твои слуги…
Болтая, она все пятилась, словно убегала от невидимой опасности. А болотные девы, до того не смевшие поднять головы, по-змеиному вытягивали шеи.
— Отрастить хвост? — капризно передернул Давен Сверр, позабывший об их существовании.
— Утопиться! — наконец провозгласила колдунья, для пущего эффекта сжимая волшебный перстень на чужом теперь пальце. — Эй, подводницы, тащите-ка его за порог!
Тотчас же десятки белесых глазных белков вперились в нее… в отличие от приказа искать в пучине ветряную башню этот был прост и понятен, к тому же желанен как никогда. Хватай добычу и волочи в омут, пока последняя судорога не пронзит брыкающееся тело, мучительно сладко напоминая о собственной кончине. Но смутное сомнение не позволяло насладиться бесчинством: кто эта живая, спрятавшаяся под переплетением колючих терновых лоз, стоит ли ее слушаться?
— Повели им, — шепнула Изольда встрессе, видя, как мешкают ее сестры, а Давен Сверр ошалело вертится в поисках выхода. — Позволь оборвать человеческую жизнь, и проклятие спадет.
Изумленная Лотарэ перевела растерянный взгляд сначала на принцессу, затем на своего мужа.
— Нет! — во всю глотку запротестовал он. — Ты ведь не убийца… Ведьма вновь плетет интриги, нельзя ей верить!
Ветресса замялась, до хруста стиснула сочные стебли калл. Никогда прежде она не отдавала смертоносных распоряжений, не решала самостоятельно, жить кому-то или умереть. Но терновая колдунья не позволила опомниться.
— Смелее, ты стала болотной королевой — привыкай повелевать, если намерена составить своему мужу достойную партию. — Черненые шипами черты ожесточились, губы сомкнулись в беспощадную полосу. — И закаляй крепость духа, столь необходимую сильному правителю, чтобы отрешиться от упреков совести ради высшей цели…
Укол предназначался Хёльмвинду, но поразил сразу две цели: ветра, каявшегося в недавней вспышке гнева, и его миролюбую подопечную.
«Она права», — поддалась молчунья Лотарэ. Плечи ее распрямились, тембр окреп. И пусть в речах Изольды ветресса не чуяла двойного смысла, они убедили ее собрать всю твердость и в одночасье обрушить на бывшего короля.
— Хочу, чтобы вы утопили его! — звякнуло холодно, ветрено. — Сию секунду!
Этого хватило, чтобы жадные до забав утопленницы сорвались с цепи, из пугливых скромниц превратились в хищных тварей, наделенных недюжинной силой и страшным проворством. Играть в салочки с чужой жизнью было для них слаще меда.
— Хах-х, — криво раззевались алчущие рты.
— Ш-ш, — впивались в плоть когти, пока упирающаяся жертва хрипела и дрыгала ногами.
Наблюдать разыгравшийся кошмар было отвратительно. Хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать визгов Давена Сверра, не видеть, как отчаянно он пытается выжить. Даже Северный ветер, до того неистово жаждавший снятия проклятия, не сумел сохранить равнодушие.
Но терновая колдунья, несмотря на порыв, не стала прятать глаза. Нынешнее колдовство сотворила она, ей и лицезреть безобразный исход.
— Проследи, чтобы они не ранили болотника. Пусть топят, но не калечат… — распорядилась Изольда сдержанно, пока Давена Сверра выталкивали за порог.
Болотные девы обступили его так плотно, что не было ни малейшего шанса освободиться. К тому же стоило им оказаться в воде, ловкость их утроилась. А новоиспеченный жених стал еще медлительнее, неповоротливее.
— Мучители! — взвыл он напоследок.
И принцесса, провожая ужасную процессию взглядом, отметила:
— Осталось недолго…
Из подсвеченного блеклыми огоньками дворцового коридора не было видно ничего, кроме покосившейся створки и рубленой кромки ступеней, поэтому она двинулась следом.
— Постой, Изольда, не нужно тебе на это смотреть. — Встревоженная ветресса качнулась за ней, выронила ставшую восковой охапку калл. — Давай подождем, пока все кончится…
Белокурая колдунья только тряхнула головой, ныряя за дверь.
— Оставь ее, — шепнул коротко Лютинг Мак Тир, не пытаясь растолковать ни себе, ни другим, что за печаль движет его женой. — Пускай идет, если решила…
— Но… — Лотарэ, растерявшая большую часть королевской непоколебимости, смешалась под туманным взором. — Ох, Таальвен Валишер, твои глаза!
Не слишком изменившись в лице, он кивнул.
— Последствия пребывания в грибной темнице…
— Долго тебя там держали? — отвлеклась от Давена Сверра ветресса. Стыд за то, что она заметила недуг королевича так поздно, потихоньку пятнал щеки жаркой зеленью.
— Час… Два… — Таальвен пожал плечами, в уме подсчитывая возможное время.
— Тогда слепота обратима. — Длинный подол подвенечного наряда зашуршал, уплыл в сторону. — Нужно скорее приложить к векам травы… Раньше они хранились в кладовой, но вряд ли уцелели в этом беспорядке…
— Болотник убеждал, будто хворь пройдет сама по себе. — Чутко вслушиваясь в шорох ее движений, Лютинг шагнул на звук.
— Через день или два, — согласилась после раздумья ветресса. — Но до той поры придется блуждать в темноте на ощупь, что не слишком приятно.
Так ли это стесняет его? Таальвен прислушался к себе — в первый раз с момента, как тьма размыла знакомые ориентиры, — и внезапно пришел к выводу, что потеря зрения не тревожит, как должна. Глаза не видели, но мир вокруг не исчез, не потерял очертаний, напротив, сделался более четким, словно сбросил покровы, которые раньше отвлекали от истинных его форм.
— …Хоть что-нибудь… — донеслось отдаленно, и Лютинг осознал: обеспокоенная Лотарэ задает какой-то важный вопрос.
— Прости, я отвлекся… Можешь повторить?
Робея от настырности, ветресса вновь пробормотала:
— Различаешь ли ты тени, силуэты?
Чтобы проверить наверняка, приморский королевич повертел головой. Ничего подобного не обнаружилось, только блестел во мраке тонкий след, оставленный Изольдой. Подобно бесконечной ослабленной струне, он вился и петлял, безошибочно подсказывая, где сейчас находится принцесса. Но вряд ли имел отношение к внезапной слепоте Таальвена. Потому принц благоразумно умолчал о необычной путеводной нити.
— Тогда тем более не обойтись без лекарственного снадобья, — вынесла вердикт Лотарэ. — Я знаю, как его составить, хотя раньше не готовила… Когда Давен Сверр вернется, попробую снарядить подводниц за нужными растениями.
«А если он не воскреснет? — хотелось вмешаться Хёльмвинду. — Вдруг мы утопили короля — раз и навсегда! Вот будет шутка».
Как ни прискорбно, волновался он отнюдь не из-за Мак Тира или собственного соучастия в постыдном преступлении. С каждой новой минутой ветер все сильнее сомневался, что терновое проклятие удастся снять.
Но терзания его были напрасны. Не успела Ветресса северных ущелий проверить, как там терновая колдунья, замковая створка с лязгом слетела с петель, послышалось заполошное барахтанье утопленниц, и в холл с мрачным видом прошествовал болотный король. Жесткие его волосы тянулись прутьями до самой земли, острые зубы щерились, а длинная перепончатая пятерня сжимала острый девичий локоть.
— Ну, здравствуйте, дорогие гости, — поприветствовал он, щуря угольные глаза. — И ты будь здорова, прекрасная моя жена… Теперь все в топях пойдет как должно — властелин вернулся домой!
— Что за постная физиономия, ведьма? — рявкнул сквозь мутное стекло трясины болотный король, безжалостно охаживая ездовых сомов плетью. — День у тебя не задался или, может, поездка не веселит? Так я наподдам, чтоб катилось задорнее!
Шаткая повозка взрезала воду, и без того разогнавшись не хуже боевой колесницы. Казалось, еще аршин, и она развалится, разрываемая на части двумя гигантскими рыбинами. Но Изольда, намертво впившаяся в сиденье под собой, упрямо молчала: Давен Сверр не дождется от нее испуганных обмороков, пусть хоть пускает усатых скакунов в галоп.
— Да не морщи ты лоб, — захохотал болотник зычно, — не то изойдет морщинами, и муженек любить перестанет.
— А это уж не твоя забота, — процедила принцесса.
Зубы у нее угрожающе клацнули на крутом вираже, с очей давно спала нежная лазурь, но Давен Сверр предостережения не оценил.
— Или он тебя и так не больно лелеет? Может, следовало бросить сероухого в моих подземельях, пока он еще трусил на четвереньках? Глядишь, и замуж выходить бы не пришлось…
Воображаемый исход истории увлек его, и, наслаждаясь удрученным видом принцессы, повелитель топей откинулся на твердую спинку и мечтательно прикрыл глаза.
— Был бы у нас с Лотарэ ручной зверек на побегушках, подносил бы пироги с пиявками… Справляться с этим теперь предстоит ветрессе. Ах, тьер-на-вьёр, как славно я с ней заживу, скольких людей утоплю… Может статься, в их числе сыщутся и твои родичи.
Изо всех сил стараясь не поддаться на подстрекательство, терновая колдунья содрала с шеи скользкий побег, самовольно украсивший ее, словно зеленая бархотка, и притронулась к запястью короля почерневшими пальцами.
— Причинишь моей подруге боль, заденешь хоть мизинцем, я разорву тебя на куски!
В подтверждение грозного обещания блестящие шипы на ее коже зашевелились, потянулись к упругой зеленой плоти.
— Эй, полегче! — дернулся в сторону Давен Сверр. — Отзови-ка колючки, пока я не вышвырнул тебя за борт.
Стряхивая ее ладонь, он ненароком ослабил поводья, и двухколесная бричка завертелась в водовороте. Под размокшим днищем калейдоскопом замелькали водорослевые дебри, илистые непаханые поля и камни.
— А ну держать строй! — Кнут хлестнул по черным спинам сомов, рождая щелчок, слышимый и в пучине. Кабина со скрипом выровнялась, понеслась спокойнее.
У Изольды, которую от рывка толкнуло вперед, а потом приложило виском о выступающий угол, на мгновение потемнело в глазах. Тихий стон невольно исторгся из груди.