Было в нем много несуразностей, расхождений с действительностью, но самые важные знамения пришествия терновой принцессы сбылись, а уж детали мало кого интересовали. Разве что угрожающий облик девушки мог напугать иных жителей королевства. Но народу она пока не показывалась, между тем слава о могуществе колдуньи ширилась.
— Восхваляйте же будущую королеву! — прокряхтел вестник, забираясь в седло. Дорога ему предстояла дальняя — негоже тратить время на лишнюю болтовню. — И ждите ее высочайшей аудиенции. Братство фейланов много сотен лет состояло на службе у королевского двора, прежде чем потеряло с ним связь. Владычица намерена исправить это!
Хмурые душеловы потоптались на месте и, едва горластый мальчишка уехал, гуськом потянулись в главную башню — на совет. Ни Таальвена Валишера, день-деньской пропадающего в полях, ни тем более Хёльмвинда они не позвали. Только много позже мастер Кетиль кликнул зеленоглазого фейлана к себе за стол на пару слов. Северный ветер беседы не слышал, но по решительному виду Мак Тира, покинувшего зал столовой, догадался: исход переговоров был отнюдь не в пользу братства.
— Едем в столицу, — так, будто они спешились полчаса назад, сообщил приморский королевич. — Кетиль согласен одолжить лошадей.
— Что он тебе сказал? — Оглядываясь на черное волчье знамя, верховный выжидающе сложил руки на груди.
— Предложил остаться…
— Ну а ты? — Прозрачные глаза смотрели не мигая, и Лютинг выразительно подбоченился.
— Я ведь сообщил, что мы трогаемся…
— Вопреки недавним своим заявлениям…
Замедлив шаг у конюшни, Таальвен Валишер ковырнул шершавую каменную стену. Выискивать объяснения тому, в чем сам толком не разобрался, было мудрено, как говорить на чужом языке. Но ветра, намертво прилипшего к месту, не заботили чужие затруднения. Ему требовались ответы.
— Ты был прав насчет Изольды… — стоически выдохнул принц. — Пускай вина моя перед ней неоспорима, прегрешения тьер-на-вьёр наверняка хуже. Она не союзник ни принцессе, ни нам, ни Розе Ветров. И судя по переполоху в Тьер-Леране, больше не томится в забвении…
— Завидная прозорливость для человека, — с трудом удерживаясь от победного хлопка в ладоши, изрек Хёльмвинд. — Обнаружиться бы ей раньше.
На самом деле перемена в поведении спутника почти осчастливила его, но выражать свое довольство чем-то, кроме словесных шпилек, представлялось сложной затеей.
— И седой волк из Удела запросто тебя отпустил?
Лютинг пожал плечами, вытаскивая из застенок сарая потертое седло.
По правде, лиловоокий фейлан уговаривал его остаться, примкнуть к волчьему братству и начать наконец использовать свои умения с толком. В Таальвене он видел чуть ли не преемника. Оттого огорчение, последовавшее за отказом принца стать одним из душеловов, вспыхнуло по-настоящему жарко.
— Зачем упрямиться? Освободи скорее ненужную жертву и живи как ни в чем не бывало, — вслух поражался нерасторжимой связи старый душелов. — Если ведьма надумает мстить за обиду, мы защитим!
Но приморский королевич не желал и слушать о том, чтобы сделаться фейланом.
— Ты обещал задать свои вопросы, — неуступчиво твердил он. — А затем отпустить нас на все четыре стороны, дав взаймы лошадей…
При этом желваки на его скулах вспухли так красноречиво, что дальнейшие доводы душелова заглохли, не успев сорваться с языка. Возражать на досадную правду было нечего.
— Будь ты неладен, глупый щенок! — в сердцах сплюнул мастер Кетиль, отчаявшись донести свою правоту. Терять такого способного юношу — расточительство, но ведь не посадишь его под замок, не посвятишь в таинства ордена силой.
«Ничего, побегает за строптивой добычей и сам возвратится на порог, — рассудил душелов, выплескивая остатки вина в свой кубок. — В конце концов, впереди у юного фейлана куда более долгая жизнь, чем у обыкновенного человека».
И жадно хлебнул из чаши, смиряясь с несправедливостью судьбы.
— Твоя взяла… Коней найдешь в последнем стойле. Не забудь вернуть, когда придет час. И вот еще что…
Отступивший в пустоту коридора Лютинг остановился на полушаге, готовый пробиваться за стены крепости с боем, если придется.
— Смени перед дорогой одежку. — Тонкие губы восседавшего во главе стола мастера растянулись в хитрой ухмылке. — Твоя будто в болоте стирана…
К вящему его удовольствию, Западный ветер смирно кивнул. Вот и славно… Черный дублет с плащом и форменными сапогами сделают его хоть немного похожим на волчонка, авось дорастет и до братского перстня…
Ехать пришлось недолго — от силы дюжину верст. А после на горизонте столбом взметнулась пыль, земля дрогнула от лихой необузданной скачки.
— Всадники, — могильным голосом доложил Северный ветер. — Больше десяти.
— Поздно править в сторону — кругом степь, куда ни поворотись. — Таальвен Валишер выпрямился в седле, чуть натянув поводья.
— Ох, не от скуки они здесь ошиваются. — Сияние льда в прозрачных глазах на мгновение сделалось ярче. — Гонят по чью-то душу.
Правота северного владыки раскрылась спустя минуту. Вдалеке затрубили воинственно горны, звякнула тяжелая конская сбруя, и зычный бас глашатая резанул по ушам.
— Именем будущей терновой королевы, остановитесь!
Несколько дальнобойных арбалетов тут же ощерилось будто по недосмотру позабытыми в ложах болтами.
— Ее высочайшим указом, по закону королевства Тьер-на-Вьёр, вы двое арестованы и отныне пробудете под стражей вплоть до вынесения приговора на главном тьер-леранском суде!
— За что? — возмущенно вздыбился ветер, забывая о том, что до бесславия уязвим в слабом человеческом теле.
— Обвинения вам зачитают на судилище. — Рысцой заходя против солнца, речник подал знак отряду, и бравые вояки замерли наизготовку. Жилистые их кони, привычные к погоне и звону клинков, разгоряченно пофыркивали.
— Теперь понимаю, почему нам следовало сторониться людских поселений. — Ладонь Хёльмвинда досадливо шлепнула по бедру. — У их жителей мозги набекрень: от нечего делать ловят на трактах случайных путников и сажают под замок.
— Не случайных, — подмигнул зачитавший обвинение всадник, пока кольцо его провожатых смыкалось вокруг мнимых преступников. — А только тех двоих, которых можно узнать по белым, что снег, волосам и очам, лютым от зелени…
Обреченно дожидаясь, пока на запястья накинут петлю из прочной веревки, северный верховный процедил сквозь зубы:
— Чтоб мне провалиться! Еще недавно мгновения бы хватило, дабы обернуть этих недомерков в закоченевшие ледышки! А теперь предстоит волочиться за ними на поводке, как побитой собаке… Болотник дернул тебя врачевать свою слепоту, Мак Тир! Пожил бы недельку-другую с бельмами, глядишь, не помер…
— Разве не понимаешь, кто повелел тащить нас в темницу? — отозвался спокойно Лютинг. Для отпора у него не было ни меча, ни должных намерений.
— Терновая ведьма? — рыкнул ветер.
— Изольда, пусть она и пребывает в забвении. — Приморский принц невольно дернулся, когда путы слишком туго врезались в кожу.
— Тогда очень скоро вы встретитесь. Аккурат перед тем, как она накажет тебя четвертовать!
Лошадь Хёльмвинда, насильно взятая под уздцы, тревожно всхрапнула. Еще немного, и хозяин ее свалился бы под копыта, накрепко обездвиженный.
Чтобы показать свою покорность, Таальвен обмяк в седле, окончательно сдаваясь на милость королевских конников.
— Хорошо.
По-видимому, зловещее пророчество не слишком его испугало.
— Эйалэ всех разрази! — Северный ветер сокрушенно ткнулся лбом в костяшки побелевших пальцев. На этот раз в возгласе его не было насмешки.
Увенчанные статуями ниши, невесомые лесенки-переходы и лепные арки давно стерлись из памяти терновой ведьмы. И теперь, заново впитывая их замысловатую красоту, она величаво бродила по замку своих предков, до боли в затылке любовалась фресками и росписями на сводах, играла в прятки с собственным отражением в отполированном мраморе.
Тысячи лет небытия, бесчисленных изнуряющих перерождений, в которых ошметки чужих жизней мешались с ее отчаянными стремлениями заполучить долгожданное тело, почти начисто вытеснили все, что было важно давным-давно: привязанности, надежды, печали… Самое первое воплощение казалось тенью в непрерывном мелькании образов. Исгерд… Черненные волшебной кровью губы, блеклые черты… От картин минувшего остались жалкие лоскуты — бессмысленно латать, как ни старайся.
Впрочем, теперь у нее новое лицо. Тьер-на-вьёр замешкалась перед зеркалом и медленно торжественно обернулась. Медное от свечных огоньков золото волос кудрявыми волнами лилось на грудь, драгоценный блеск мориона проглядывал из-под густых пушистых ресниц — красавица! Такими ладными пальчиками, нежными локотками еще не доводилось миловаться неприкаянному духу колдуньи, без конца меняющему облики. Стереть бы с кожи шипастую вязь — и можно на престол. Но это невыполнимо.
Отныне красоваться новой правительнице Тернового королевства сливовыми метками всю жизнь. Такова плата за воспрянувшее могущество — магия принялась в теле северинской принцессы, укрепив ее и тем самым позволив невидимой захватчице существовать. Пусть же вьется по рукам и ногам — девушка не станет сетовать.
До случайно обретенной красы ей нет дела, пока самое важное — смерть Вей Эрны. Вот ради чего она дышит, расходует последние силы, понемногу лишаясь терновых чар. Злодейка ответит за преступления — даже спустя века!
Она покусилась на чужое столько раз, что если бы боги существовали, то давно раскроили бы небеса своими копьями и поразили мерзавку в самое сердце. Но всевышним нет дела до королевства, плесневеющего без ветров, как вода в болоте… Придется самой вершить правосудие!
Бездумно распуская ленты на рукавах платья, колдунья опустилась на взбитые перины роскошного королевского ложа… Она отомстит за обиду — кровную и лишившую радости край, вверенный ее заботам. Не только люди пострадали от жадной до власти Розы Ветров. Признание вырвалось из ее губ, как бахвальство, когда ветряная владычица превозносила собственные умения.