Клио кивнула. Поколебавшись, ответила чужими словами:
– Воронов всегда можно найти на поле боя рядом с погибшими. Они, так уж вышло, крепко связаны с миром мертвых. Как и Бадб. Она с детства видела мир теней, чего до нее не достигала ни одна юная ведьма. Смерть шла с ней рука об руку с того самого мгновения, как Бадб Блэр сделала в мире живых первый вздох. Ворон – лишь одно из воплощений тени. А тень – материя, неотъемлемая часть мира, где она всегда чувствовала себя по-настоящему живой.
Ник хмурился, пытаясь понять, что все это значит. Не сможет. Только тот, кто видел мир теней и был его частью, понимал заложенный в словах Бадб смысл. Морриган, когда мама говорила все это, явно ее понимала.
А Клио… Она могла лишь повторить.
На мемокарде проступили последние сказанные ею слова. Долг Малику уплачен. Настал его черед.
– Что вы хотите услышать, мисс Блэр?
Казалось, даже произносить ее фамилию для него – ни с чем не сравнимое удовольствие.
Едва заметно поморщившись, Клио отозвалась:
– Любые легенды о маме, в которых фигурировали мужчины. Те, кто были ей по-настоящему близки.
Малик сухо рассмеялся.
– О, Леди Ворон привлекали истинные воины. Смею вас заверить, за десятки лет ее жизни их было немало.
– Поаккуратнее с выражениями, – неприязненно бросил Ник.
Вряд ли он симпатизировал мертвой женщине, которую никогда в жизни в глаза не видел (Бадб не из тех матерей, кто жаждет познакомиться с друзьями дочери). Скорее, защищал чувства Клио, за что она была благодарна.
Но, улыбнувшись, сказала:
– Ничего. Мистер Малик прав.
– Во многих сказаниях упоминается спутник Леди Ворон – тот, кого она называла Сильный Холод и Ветер, Высокий Тростник.
– Богатая у его родителей фантазия, – хмыкнул Ник.
Малик отчего-то насупился.
– Этим именем его наградила сама Бадб.
– Мне нужны все истории, в которых упоминается Холод и Ветер.
– Очаровательно, ты придумала ему сокращение! – рассмеялся Ник.
– Пришлось, – невольно смутилась Клио.
Малик вздыхал и морщил лоб, вынимая из кармана пустые мемокарды. Размышлял, окупила ли Клио их недавним рассказом, соизмерима ли цена? Однако он должен понимать: она поведала ему не только о Бадб, но и о почти неуловимых для людей фэйри.
– О нем мало что известно, но я сдержу обещание. Перенесу на мемокард все, что мне удалось «раскопать» о… м-м-м… Холоде и Ветре.
Малик колдовал над мемокардами, устроившись прямо на полу заброшенного дома. Клио замерла рядом с Ником, вглядываясь в неприглядный пейзаж за безглазым окном.
– Перестань смотреть на меня с жалостью, – вполголоса проговорила она. – Даже если я не смотрю на тебя, голубка все видит.
Ник, покраснев, пробормотал что-то неразборчивое. Выдавил:
– Извини.
– Да ладно, я…
– Нет, я правда должен просить у тебя прощения. Не только за взгляд… Хотя да, Клио, мне жаль, что из всех людей этого чертового мира выбрали тебя. Именно тебя, человека, который меньше всего этого заслуживает, судьба решила испытать. Я верю, ты пройдешь это испытание – в тебе, такой хрупкой и нежной, столько силы! Но я все равно чувствую себя виноватым.
– В чем? – изумилась Клио.
Сердце громко застучало, почти заглушая голос Ника. Но она не сомневалась: засыпая, будет прокручивать его слова в голове снова и снова. Как пластинку, которая никогда не надоест.
– В том, что не знаю, как вести себя, что не могу подобрать нужных слов. Заболей ты простудой, я бы искал по всему Кенгьюбери лучших врачей и целителей, а потом отпаивал бы тебя горячим супом и виски с медом[8].
– Ненавижу виски, – засмеялась она.
Ник укоризненно покачал головой. Его улыбка исчезала, а так хотелось ее удержать…
– Я хотел бы тебе помочь, но как – не знаю.
– Уже помогаешь, – со всей теплотой, которую вмещало сердце, сказала Клио.
Ник замер, глядя ей в лицо, а не на голубку. Этот миг принадлежал только им двоим… и, вероятно, Малику. Кашлянув, он нарушил тишину кратким:
– Все готово.
Уходя, он обронил на прощание: «Надеюсь, мы еще увидимся», – чем вызвал в душе Клио смятение с тревогой пополам. Она стояла, сжимая в руках стопку мемокардов.
– Что будешь теперь делать? – спросил Ник, провожая взглядом Малика.
– Попытаюсь отыскать в записях упоминание о папе.
– С помощью кого-то из Пропасти?
Голос Ника был мягок, но Клио догадывалась, какие смешанные чувства он испытывает.
– Сама я не справлюсь.
Ник помолчал, глядя вдаль через лишенное стекла окно заброшенного дома.
– Держи меня в курсе. И если тебе что-то понадобится…
Клио смотрела на него глазами белой голубки, всем сердцем чувствуя его тревогу. Теперь, после слов Саманьи, она увидела то, что прежде от нее ускользало. Утрата будто впечаталась в лицо Николаса, оставила тонкий след в глазах, в том, как он смотрел на нее. Потеряв ее однажды, он боялся потерять снова. Но страх ли это человека, пережившего смерть подруги детства? Или… Могла ли она надеяться, что за этим есть что-то еще?
– Я могу проводить тебя до входа в Пропасть? Тебе опасно гулять по Кенгьюбери, а я…
– Знаю, – мягко отозвалась она. – Но не стоит, правда.
Вход в Пропасть, постоянно меняющийся, всегда располагался неподалеку от портал-зеркала. Отступники не могли себе позволить блуждать по городу, рискуя привлечь внимание агентов Департамента, трибунов или одетых в штатское ищеек. Временные порталы действовали внутри Пропасти, но не могли привести туда прямо из Кенгьюбери – королям подземного города (или, как сейчас, регентскому совету) необходимо было знать о всех новоприбывших.
Если Клио, несмотря на все меры предосторожности, попадется, Николаса Куинна, младшего инспектора Департамента, рядом с ней быть не должно.
Клио шагнула к нему и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала в щеку. Голубка на плече что-то проворковала, а Ник остолбенел.
– Спасибо.
Она покинула заброшенный дом и направилась к притулившемуся в тесных проулках портал-зеркалу. На запыленной поверхности виднелись дорожки от чужих касаний – пользовались им нечасто. Положив ладонь на нагретое солнцем стекло, Клио представила нужный квартал, где сегодня, по словам Саманьи, скрывался вход в Пропасть. Сопровождаемая взглядом Ника, исчезла в портале.
В Пропасть она спускалась уже через несколько минут, и нетерпение покалывало кончики пальцев.
Настало время отыскать ее давно потерянного отца.
Глава 15Берсерк и фэйри
Только недавно Морриган осуждала недальновидность отступников, не защищающих жилища от вторжения созданий мира теней. Дом Смерти убедил в том, что хоть у кого-то в Пропасти голова на плечах имелась, и одновременно добавил ей сложностей с проникновением.
Наверное, прочная защита от духов извне, покрывающая стены мертвецкой, была ожидаемой и закономерной. Прозектор, чья работа напрямую связана со смертью, как никто другой должен разбираться в тонкостях мира теней. Должен понимать, как опасны неупокоенные духи и враждебно настроенные тени, в результате случайности или неверного ритуала вырвавшиеся в мир живых. Вопрос в другом: что теперь делать? Если она не проберется в Дом Смерти, то не узнает, что произошло с Каллистой Конноли и что за загадочная «она» повинна в смерти девушки.
В человеческом обличье Морриган не пустили – дверь попросту никто не открыл. Да и на расспросы прозектор вряд ли бы ответил – старик славился упрямым характером, а даром внушения она не обладала.
Был, конечно, отчаянный способ – попросить берсерка впасть в боевой раж и выломать дверь. Но в таком случае Морриган навсегда лишится расположения прозектора. А поскольку до голосования Высокого Собрания почти три недели, и список кандидатов еще может сократиться, сжигать мосты опасно и недальновидно.
Кружа вокруг продолговатого здания в один этаж, Морриган отбрасывала приходящие в голову идеи одну за другой. Показался прозектор – видимо, какая-то из семей Пропасти вызвала его, чтобы забрать тело. А может, просто решил перекусить. Даже находись она в обличье духа, не сумела бы проскочить в образовавшийся проем открытой двери – мешала защитная сеть, куполом окружающая здание.
Взгляд Морриган скользнул по теням, которые отбрасывал Дом Смерти. Обличье тени! В полуночных ритуалах она – тень мира мертвых. Дух, потерявший воспоминания, а с ними – и самого себя. Но что если попробовать стать тенью мира живых? Настоящей тенью? Той, что отбрасывает дом, дерево у дороги… господин прозектор…
Подобное выходило за рамки специализации Морриган. Однако Бадб привила дочерям бесконечную тягу к знаниям, потребность постоянно расширять границы своих возможностей. Не говоря уже о том, что способность следовать за человеком тенью в нынешнее время может оказаться весьма полезной…
Морриган наведалась в библиотеку и архив, однако надолго нигде не задержалась. В резиденцию Дома О'Флаэрти вернулась с пустыми руками, но с решимостью, впрыснувшей адреналин в вены. Дэмьен был здесь, но, судя по полному облачению – накинутой на черную футболку кожаной куртке, собирался уходить.
– Если ты к Доминику, он заперся в кабинете и велел ему не мешать. А еще там Бадб, – с глумливой усмешкой добавил Дэмьен.
Морриган вскинула ладони.
– И слышать ничего не желаю.
Он хмыкнул.
– Я думал, ты не из тех, кто бежит от суровой правды.
– «Суровой» – верное слово, – пробормотала она, невольно – это все Дэмьен виноват! – представляя мертвую мать в объятьях очень даже живого Доминика.
Ну надо же. Они снова болтали, как в старые добрые (пусть и недолгие) времена. Наверное, Дэмьен просто не успел вспомнить, что должен ее избегать.
Не давая ему шанса освежить память, Морриган сказала:
– Мне нужна твоя помощь. Точнее – твои знания о колдунах и ведьмах Ирландии. Но не Пропасти – тут нужного мне человека нет.
– С чего ты решила, что мои знания о колдунах Верхних городов так уж обширны?