Едва Орла покинула спальню, в комнату ворвалась Бадб.
– Как я рада, что ты наконец приняла свою сущность! – лицо Леди Ворон светилось восторгом.
– Ты о чем? – подозрительно прищурилась Морриган.
– Я была там. Я видела твою битву с гримом.
Морриган прикрыла глаза. Она и впрямь заметила там ворона, но, святая Дану, это же кладбище!
– Ты была там и даже крылом не пошевелила, чтобы мне помочь? Я могла умереть!
– Ох, к чему этот излишний драматизм…
Морриган недоверчиво уставилась на мать. И это ей говорила Бадб Блэр, некоронованная королева драмы!
– Я просто рада, что ты наконец приняла то, кем всегда являлась. Приняла свою полуночную суть.
– То, что я воспользовалась парочкой полуночных заклинаний, еще не значит… – она шумно выдохнула. – Проклятье, почему для тебя так важно, чтобы я стала полуночной ведьмой?
– Не стала, Морриган. Ты уже она, ты всегда была ею. С самого рождения, с первых робких шагов в магическом искусстве.
– То искусство, о котором ты говоришь, способно разрушать жизни людей.
– К чему такая сентиментальность?
– Сенти… Во имя Дану, я говорю о человеческих жизнях. Я говорю о собственной душе!
Крик будто отразился от стен, заполняя голову. Отводить взгляд Морриган не стала, хотя видела, как ужалили Леди Ворон вырвавшиеся слова.
– Не все, мама, горят желанием провести остаток своей жизни… существования… не важно, в мире теней. Среди духов и демонов, где нет ничего…
– Ошибаешься. Там есть многое. И если бы ты позволила, я могла бы тебе показать.
– Показать что?
– Целый мир, целую Юдоль, если хочешь, приготовленную специально для меня и моих дочек.
Морриган изумленно смотрела на мать. Впрочем… почему бы и нет? Если кому и под силу прогнуть под себя мир теней – или, во всяком случае, один из его осколков-Юдолей, так это Леди Ворон.
– Вот почему ты постоянно пропадаешь там. Даже сейчас, когда у вас с Домиником…
Продолжать она не стала. Бадб с кошачьей улыбкой тронула Морриган за руку.
– Я всегда заботилась о вас. С того самого момента, как стала ревенантом, я строила мир, в который однажды смогу забрать своих дочерей. Чтобы мои девочки всегда были рядом со мной, чтобы им не пришлось, как другим, проходить этот мучительный путь до Юдоли Безмолвия. Блуждать, потерянным, одиноким, среди теней.
Морриган хотелось расхохотаться в голос от абсурдности происходящего. И одновременно – от некоей извращенной правильности. Сколько раз она видела в фильмах, как родители обустраивают комнату для будущих малышей: красят стены в голубой или розовый, покупают чудесные колыбельки.
Их с Клио мать обустроила для дочерей мир мертвых.
– Почему ты раньше не сказала?
Бадб просияла застенчивой улыбкой, которую наверняка нередко репетировала перед зеркалом, чтобы довести до совершенства.
– Я предлагала Клио уйти туда, когда… ты знаешь, когда все случилось. Она не захотела.
Морриган кивнула – иного она не ждала.
Леди Ворон, довольная произведенным эффектом, упорхнула к Доминику – производить впечатление уже на него. А Морриган ждали дела – конкурирующие лорды и отказники.
Покинув комнату, она услышала звонкий заразительный женский смех, совершенно ей не знакомый. Рука потянулась к плеть-молнии на поясе. Морриган закатила глаза, досадуя на саму себя. Чужой смех, несомненно, – серьезная угроза. И все же натренированные за годы инстинкты не позволяли ей расслабиться. Она ничего – и никого – не упустит.
Грациозная, как кошка, и тихая, как мышь, она прокралась к двери, ведущей в библиотеку.
У окна над книгой склонились двое. Дэмьен и сидящая на подоконнике девушка, в которой Морриган с изумлением узнала Аду.
«Серьезно? Это она сейчас смеялась на всю библиотеку?»
С первого дня знакомства Морриган считала Дэмьена замкнутым и нелюдимым. Однако он успел практически подружиться с Клио, называл Файоннбарру приятелем, мило беседовал с Саманьей, Аситу… и вот теперь еще и с Адой. Компанию ему составлял кто угодно, но только не Морриган. Он избегал лишь ее. Почему?
Ада оторвала от книги разрумянившееся лицо.
– Я предупреждала, что не сильна в древнеисландском.
Морриган уже успела забыть, как звучит ее голос – тоненький, почти детский.
– Мне нравится твоя трактовка, – посмеиваясь, признался Дэмьен, – но давай все-таки ближе к сути.
– Ладно. Vargdropi – это что-то вроде «сын человека, объявленного вне закона». Сын изгоя. Преступника. Но такой перевод, скорее, официальный. М-м-м… юридический.
– А не такой официальный?
– Детеныш волка. Волчонок.
– Не понимаю.
– Поймешь. Ты очень умный.
Ада осеклась – язык явно опередил ее мысли. Она стремительно пунцовела, взгляд бегал из стороны в сторону. Морриган тихонько хмыкнула, наслаждаясь представлением.
– В общем, дальше использовано слово vargham.
– Как я понимаю, два этих слова связаны.
«Действительно, умник. У них же один корень!»
– Да. Taka á sig vargham в переводе – «носить волчью шкуру». Ну… в переносном, конечно, смысле. Это значит быть волчьим, диким. Если не ошибаюсь, здесь как раз и говорится о состоянии, которое называется берсеркган… берсеркгер…
– Berserkergang… Берсеркерганг[10], – рассеянно подсказал Дэмьен.
– Точно. Я только никак не пойму… почему волки? Разве берсеркеры не связаны с медведями[11]?
Дэмьен молчал, вперив хмурый взгляд в пол. Резко вскинув голову, выпалил:
– Ульфхеднар[12]. Здесь говорится о них, а не о берсерках. Но даже это не объясняет… Это ничего, по правде говоря, не объясняет. Там сказано, как они берут свою ярость под контроль?
– Не совсем, – тихо сказала Ада. – Если я верно перевела, им это дается легче, чем… berserkir. Берсеркам.
– Проклятье.
Дэмьен ударом вышиб книгу из рук рассветной ведьмы, заставив ту испуганно вскрикнуть.
– Прости. Просто я думал… – он замолчал. Махнул рукой и направился к выходу, обронив по пути: – Спасибо за помощь.
Прежде чем исчезнуть за ближайшей открытой дверью, Морриган успела увидеть, как Ада соскальзывает с подоконника и прижимает упавшую книгу к груди.
Застыв в пустой комнате и вдыхая спертый воздух, Морриган покусывала губы. Теперь ясно, что Дэмьен искал в древних текстах и зачем взялся изучать древнескандинавский. Он хочет понять силу, которую, по всей видимости, никак не может обуздать. Иначе откуда эта вспышка гнева?
И слова, однажды брошенные ей: «Ярость разрушает»?
Морриган доводилось слышать о берсерках, но ей всегда казалось, что они принимали свою силу как должное. Как один из даров богов, в их случае – Одина, во имя которого и сражались древние викинги – первые, получившие силу берсерков. Они называли себя людьми древней крови, отказываясь именоваться существами. Здесь, в Пропасти, у берсерков была своя община. Почему Дэмьен не мог обратиться к ним? Или обращался, но безуспешно?
Она резко выдохнула. Дэмьен не маленький мальчик, с проблемой он разберется сам. В конце концов, если бы ему понадобилась помощь Морриган, он бы об этом сказал.
Хотя кого она обманывает? Такие, как Дэмьен Чейз, не просят о помощи.
Глава 23Кровопийцы Пропасти
Искать Доминика долго не пришлось – особняк он не покидал почти никогда. Можно было предположить, что лорд Дома О'Флаэрти опасался соперников, но Морриган и прежде замечала за ним любовь к затворничеству. Что ж, каждый имел право выбирать, как ему жить.
В пользу версии, что страх перед лордами Пропасти тут ни при чем, говорила невероятно хладнокровная, на грани безразличия, реакция Доминика на известие о том, что убийцей Каллисты Конноли могла быть Ягая. Ведьма, для которой магическая защита, окружающая дом, станет не досадной помехой, а мимолетной преградой.
– Думаешь, это она?
Морриган пожала плечами.
– Убившие Каллисту чары – почерк кладбищенских ведьм. Вопрос в том, кто из них и почему это сделал. Напрашивается очевидная причина – уменьшить количество претендующих на трон. Но зачем это кладбищенским ведьмам, если только здесь нет личных мотивов? А если Каллисту устранили по приказу Ягой… то с какой целью?
– Столь древние создания, как она, иногда порождают хаос ради самого хаоса.
Морриган молча смотрела на Доминика, пытаясь понять, верно ли трактовала его слова. Он правда допускает, что заскучавшая Ягая способна убить кого-то, чтобы просто устроить переполох среди людей и понаблюдать за развитием событий?
Черт возьми, как-то нечестно. Как разгадать, кто убийца, если любая из жертв может оказаться сломанной игрушкой древних ведьм и колдунов? Сбитой с шахматной доски пешкой в разгаре чужой игры?
– Если думаешь, что к убийству Каллисты причастна Ягая, просто будь осторожнее. На всякий случай, – сказал Доминик, возвращаясь к чтению.
Прикрыв глаза, Морриган покачала головой. Просто быть осторожнее? Она и так, Балор тебя забери, осторожна! Однако по-настоящему раздражало другое – почему за жизнь Доминика она волнуется едва ли не больше, чем он сам?
Возможно, ответ кроется за дверьми его спальни или кабинета (обе комнаты были закрыты всегда, независимо от того, находился там лорд или нет). Доминику, как и любому колдуну, нужно где-то хранить колдовские атрибуты. Те, что могли пролить свет на его истинную природу. Что если из них, как из кусочков пазла, можно сложить ответ на вопрос, почему лорд О'Флаэрти так спокоен перед лицом любой угрозы?
Внезапно снизошло понимание – Доминик уверен, что станет королем. Что ж, это и в интересах Морриган. Переехать в Тольдебраль, неприступную (почти – Агнес Фитцджеральд не даст соврать), магически защищенную твердыню. И главное, переместить в замок Клио. Стать советницей и союзницей не просто лорда очередного Дома, коих в Пропасти немало, а самого короля. Чем не продвижение по карьерной лестнице?