Наклонившись к паспортистке, сказала:
– Имя – Ана, фамилия – Конда.
Даже по отдельности звучало очаровательно, на иностранный манер. Но два кусочка ее нового настоящего скрепляли невидимые швы, не позволяя им разъединяться.
За небольшую плату ей набили новые личностные татуировки, специальным раствором сведя прежние на нет. Еще один осколок прошлой жизни испарился. Оставалось последнее – избавиться от старого барахла, которое включало в себя и съемную квартиру. Но деньги кончились, а до работы в «Дурмане» еще целые сутки: к ее досаде, график выступлений танцовщиц в подземном этаже клуба был забит.
Ничего, она отвоюет и это место, как когда-то отвоевала у судьбы право на жизнь.
Новоявленная Ана Конда изучала в зеркальном отражении свои руки. В чуть потемневших – до посещения иллюзора – венах крылся смертоносный яд. Пользоваться им постоянно она не сможет. Что ей теперь, весь город перебить? Перевела взгляд на глаза, истинное ее оружие. Бесшумное и несущее если не погибель, то полное повиновение. Пора узнать, каковы пределы ее могущества, проверить границы собственных сил.
Человеческая воля – странная штука. У кого-то она хрупкая, словно яичная скорлупа, у кого-то тверда, как гранит. Даже когда Анаконда ошибалась, пытаясь сломить волю неверных людей, она не расстраивалась. Мир – это огромный полигон для совершенствования ее магических сил. Она была одновременно ученым-экспериментатором и подопытным. Опытным путем определив, что воля колдунов и ведьм куда сильнее, она переключила внимание на обычных людей.
В продавцы шли не от великой магической силы, а потому к своему дому Анаконда подходила, увешанная пакетами. Наряды, косметика, красивые безделушки… все, что нужно если не для роскошной жизни, которую она рисовала в мечтах, то для хорошего настроения.
Обмануть охранников – чтецов зеркал – все же немного сложнее. Потому Анаконда так гордилась собой.
Взбудораженная, она не услышала шаги за спиной. Из рук выбили пакеты, а ее саму за локоть затащили в полутемный проулок. Сердце в страхе забилось, но Анаконда помнила: змеиная сила все еще с ней.
– Что, черт возьми, ты творишь? – спросил знакомый вкрадчивый голос, в котором плескалась ледяная злость.
Леон Колдуэлл собственной персоной.
– На моем месте мог быть трибун. Ты и представить себе не можешь, как ты наследила. За тобой тянется не просто шлейф из тэны. Целые, черт возьми, облака!
Анаконда не чувствовала себя виноватой. Вместо стыда в ее сердце кипело торжество. Дойл оказался неправ – она вовсе не безразлична Леону.
Жаль только, Дойлу об этом уже не сказать.
– Ты неосторожна. Чертовски неосмотрительна.
– Как вы узнали? – дрогнувшим голосом спросила Анаконда.
Только Колдуэлл, единственный на всем белом свете, способен вселить в нее страх. Своей давящей беспрекословной силой. Своей властью и ледяным взглядом глаз, который сейчас полоснул по ее лицу.
– Мне многое известно. Очень многое. И да, я следил за тобой. С той самой минуты, когда понял, кто ты, – в его голосе снова звучала сталь, сменившая присущую тембру бархатистость.
Анаконда с поднявшимся из нутра к горлу ужасом обмерла. Теперь она его узнала.
Колдуэлл распахнул рубашку резким рывком, пуговицы с треском отлетели. Анаконда заворожено, как кролик перед удавом, уставилась на его живот – гладкий, твердый, с обрисованными линиями пресса. Мгновение ничего не происходило, а потом…
Под кожей что-то зашевелилось. Из плоти Колдуэлла начали вылепляться змеи. Их было шесть, как она и помнила, и одна – с отрубленной головой, просто шевелящееся в воздухе тело. Змеи не нападали, они танцевали в воздухе, чуть покачиваясь и слепо высматривая добычу.
– Я тот, кто сотворил тебя, Анаконда. Я – твой создатель.
Она отчаянно пыталась собрать воедино разбегающиеся мысли. Отступила назад – пришло время вины.
– Я… боги… простите. Я причинила вам боль.
Из глаз Леона ушли сталь и ярость.
– Оно того стоило, – он сказал эти слова с присущей ему холодностью, но для Анаконды они прозвучали, как музыка.
Колдуэлл шагнул к ней и снова – как тогда в клубе, когда он впервые ее и признал – коснулся щеки тыльной стороной ладони. И лишь теперь Анаконда осознала, как же та холодна. Она и сама словно оледенела, перестав чувствовать жар собственных щек.
Два змея с человеческой кровью или же два человека – со змеиной – стояли друг напротив друга в полнейшей тишине.
– Кто вы? – прошептала она.
Невольно вжала голову в плечи, боясь оскорбительным, неосторожным вопросом пробудить в нем злость. Она не боялась ярости, воплощенной в его змеях. Она страшилась стать для Леона разочарованием. Ведь именно он подарил Анаконде ее новую красивую жизнь…
– Ошибка природы, – с глухой болью прошептал он, не отнимая руки.
Ей хотелось продлить этот миг на целую вечность, чтобы всегда ощущать его прикосновение. Она тоже коснулась Леона – робко, бережно дотронулась до змеи.
– Это… больно? То, что они внутри вас?
Леон с усмешкой покачал головой.
– Ты же не чувствуешь боль от собственных рук и ног. Но моих змей нужно кормить, иначе они начинают жалить меня изнутри. Я их вечный раб, – в его голосе прорезалась боль. Лицо исказилось мукой, которую он прятал так умело. – Есть силы, которые нельзя покорить. Я был слишком самонадеян, думая обратное. Но затем появилась ты и исполнила мою мечту.
– Ваш яд сделал меня такой, Леон? – какое наслаждение – просто произносить его имя.
Он вновь медленно покачал головой.
– Мой яд просто бы тебя отравил. Но на тебя попала кровь одной из моих змеек, когда ты отрубила ей голову. Перемешавшись с твоей, она и сделала тебя ламией – девушкой со змеиной кровью.
– Ламия, – зачарованно повторила Анаконда.
Получайте те, кто когда-то считал ее слишком серой и неинтересной. Кто считал, что она недостойна счастья. Начиная с матери, которая никогда ее не любила и выжила из родного дома, и заканчивая танцовщицами из «Дьяволиц». Все, кто не верил в нее, получите.
Она, девушка со змеиной кровью, еще заставит о себе говорить.
– Поверить не могу, что я, ошибка природы, бракованное, проклятое создание, смог сотворить новую жизнь, – в голосе Колдуэлла прорезались ласкающие слух нотки восхищения. – Все эти жертвы… Они были не напрасны.
Те семь девушек, которые были убиты в «Дьяволицах», – его рук дело. Но разве Анаконда могла на него злиться? Как можно оспаривать решения того, кто своими руками тебя сотворил?
Леон бережно заправил белый локон ей за ухо.
– Я пытался взрастить других. Ты единственная, кто выжил. Ты особенная…
Анаконда прикрыла глаза, наслаждаясь невинной лаской. Ей никогда ничего подобного не говорили.
Она прильнула к Леону, шепча ему, как молитву:
– Я всегда буду защищать вас. Я на все ради вас готова.
Глава 26Золото на крови
Шерлет Даффи снились кошмары.
Морриган поняла это, когда в уши ворвалась очередная партия караулящих у дома сестер Даффи призрачных слухачей. Предыдущие морфо ничего нового сообщить не сумели. Одни лишь стоны Шерлет и постоянное: «Мама, мамочка». И еще: «Пожалуйста, не надо».
Но эти откормленные слухами морфо принесли на призрачных крылышках что-то действительно интересное.
«Святая Дану, она опять орет».
«Разбуди ее, она уже достала».
«Шерлет, ради всеединой богини, заткнись!»
Морриган разочарованно кривила губы. Значит, никакого духа матери нет и в помине – Шерлет страдала от кошмаров. Вероятно, Делма и впрямь мучила дочь, но когда была не темным духом, а человеком.
Что же Делма с ней делала?
«Раз уж ты не спишь…»
«Шевонн, нет, пожалуйста». В голосе Шерлет снова мольба и зарождающиеся слезы.
«Милая, ты же знаешь, это необходимо. Тебе надо лишь немного потерпеть».
Морриган, насторожившись, подобралась. Даже зажмурилась в надежде обострить слух, чтобы уловить каждое слово.
«Я просто хочу, чтобы все закончилось», – расплакалась Шерлет.
«Но, дорогая, это невозможно. И чем скорее ты это поймешь, тем проще тебе будет примириться. Напрасная борьба глупа, она лишь тратит твои силы».
«Я не хочу, не хочу».
«Не понимаю, в чем проблема, – в голосе Шевонн нарастало раздражение. – Ты же можешь себя излечить».
«Но мне… больно. Я думала, я смогу привыкнуть, но…»
До Морриган донесся усталый вздох старшей Даффи.
«Шерлет, ты ведь знаешь, мы ищем способ сделать процесс менее болезненным. Но все не так просто».
«Вы не ищете. Вам постоянно не хватает денег».
«Милая, ну что за бунт? – неодобрительно бросила Шевонн. – Ты же знаешь – в нем нет никакого смысла. Нас семнадцать, а ты одна. Давай не будем усложнять».
Морриган лихорадочно размышляла. Пять сестер и дюжина боевых колдунов… Что бы ни творилось в том доме, охранники были в курсе происходящего. И молчали. Но о каком процессе говорила Шевонн?
К ее разочарованию, голоса вскоре стихли. Какое-то время в сознании жил отголосок жалобного плача Шерлет, но вскоре исчез и он. Остальные сестры наверняка крепко спали. Но куда ушли Шевонн и Шерлет?
Или прочь из дома, или… в подвал. По наблюдениям Морриган, весьма популярное в Пропасти место. Там удобно проводить ритуалы, не опасаясь в случае неудачи разнести к демонам весь дом. С той же целью подвал дополнительно укреплялся – что сделал, к примеру, Доминик, в чьем подполье бокор Ганджу, Аситу и Саманья обращались к магии вуду.
Конечно, шпионам вроде призрачных слухачей просочиться в такой подвал почти невозможно.
Времени на размышления не оставалось. Сорвавшись с места, Морриган сменила шелковый пеньюар на ставший привычным костюм охотницы. И постучалась в святую святых – комнату Дэмьена. Берсерк открыл, сонно тараща глаза. Из одежды – только пижамные штаны. Рельефный торс прикрывали лишь татуировки.
– Мне нужна твоя помощь.
– Сейчас?
Морриган стремительно теряла терпение.