Клио понимающе кивнула. Кьяра собиралась совершить камлание для путешествия в Юдоль Сновидений – подобие того, что использовала для погружения в мир теней.
Порой случалось так, что взглянув на недавно умершего человека, шаманы понимали: его можно вернуть. Тогда они камлали, чтобы отправиться за душой в мир теней. Если они находили ее и возвращались с ней, умерший… оживал. В мире мертвых душу подруги Кьяра отыскать не могла, потому что Руана еще не умирала. А вот в загадочном – для них обеих – мире сновидений… У них был шанс.
Клио резко выдохнула, чувствуя, как груз нежданной ответственности давит плечи. Что если она не справится?
«Ты же хотела быть врачом, хотела спасать человеческие жизни. Так спасай».
Врачи, особенно молодые, тоже сталкивались со страхом: вдруг наука в этот раз не поможет, и пациента они не спасут? Но не пытаться спасти нельзя.
Шаманы общины по приказу Пако-Таша (судя по всему, их лидера) принесли в шатер все необходимое для ритуала. Кьяра ввела себя в экстатическое состояние низким горловым пением, ритмичными ударами в бубен и пляской. Ритуал камлания закончился каталепсией – шаманка лежала на полу, безвольная, как кукла, ее дыхания почти не было слышно.
Клио чувствовала, как угасает и ее собственное сознание, будто душа Кьяры, отправившаяся в путь, утягивала ее за собой. Но свет не померк: наоборот, белого стало слишком много. Мир живых уступил… нет, не миру мертвому – миру совершенно иному. Юдоли Сновидений.
Она крутанулась вокруг своей оси, выискивая взглядом фигуру в белом. Не нашла. Пока не нашла.
– Кьяра? – раздавшийся в абсолютной пустоте и тишине голос звучал неуверенно.
Клио направилась вперед: стоя на месте, не получишь ответ. Вокруг нее в безумной, мистической, будто управляемой невидимыми духами карусели кружились чужие сны. Она скользила меж них, молочно-белый туман стелился под ногами.
– Клио…
Показалось, что зовущий шепот доносился из сна-осколка.
Обернувшись, она с облегчением выдохнула. Нет. Шептала Кьяра, очутившаяся в ее сне. Хотя шаманка не казалась здесь такой же реальной, как Клио, – она была, скорее, духом, призраком. Путеводной звездой.
– Идем.
Губы Кьяры не шевелились, и голос звучал неестественно, будто преодолевая расстояние в десятки тысяч миль. Или доносился из иной реальности. Клио представила, как сама она, безучастная, сидит в шатре с закрытыми глазами, а шаманка в экстатическом трансе шепчет ей эти слова.
Она шла, сопровождаемая слабым призрачным отголоском Кьяры. Шла босой, что отчего-то в царстве снов случалось очень часто.
Антураж изменился безо всякого предупреждения. Сны-осколки остались, но теперь между ними протянулись сверкающие нити. Некоторые осколки и вовсе были окутаны ими, и содержимое снов едва проглядывалось. Это настораживало. Впереди слабо мерцал силуэт Кьяры, но Клио позволила себе чуть отклониться от намеченного шаманкой маршрута. Приблизилась к сну-осколку, наиболее густо оплетенному серебристо-белыми нитями. И только тронув их, поняла – это паутина.
Странная, далекая от реальной, но паутина.
Клио брезгливо обтерла ладонь о платье и поспешила нагнать остановившуюся поодаль Кьяру. С каждым шагом паутинных нитей вокруг становилось все больше, с каждой минутой мир погрязал в ней все сильней. Будто гигантский паук оплел Юдоль Сновидений.
Спросить у бессловесной души Кьяры, что это означает, Клио не могла. А потому ей оставалось лишь покорно следовать за шаманкой. Продираться сквозь паутинную пряжу становилось все сложней. Кьяра просто проскальзывала сквозь нее, как и положено призраку, а вот Клио приходилось то протискиваться между серебристыми нитями, а то и вовсе по волокнам рвать хрупкую стену, преграждающую путь.
Сюрпризы на этом не закончились. Кьяра привела Клио к огромному, в человеческий рост, кокону. В похожем свои яйца откладывают пауки. Вот только это должны быть гигантские сновидческие пауки.
С подобными Клио, к счастью, не встречалась. Обыкновенных пауков, в отличие от бабочек, она недолюбливала, а потому не спешила взаимодействовать с коконом. Однако застывшая рядом Кьяра явно не собиралась никуда уходить. Что бы ни случилось с ее подругой Руаной, разгадка находилась здесь.
В коконе.
Клио медленно выдохнула воздух через сложенные трубочкой губы. Преодолевая брезгливость, с холодком в груди принялась разрывать паутину.
В обычном паутинном коконе – всего лишь пара слоев со спрятанной между ними рыхлой прослойкой. Здесь же слоев оказалось бесчисленное множество. От безостановочной работы (Кьяра здесь, конечно, ей не помощница) заныли пальцы, а до сердцевины кокона было еще ой как далеко.
Пространство вокруг вдруг подернулось рябью. Силуэт Кьяры почти угас, словно свет в потушенном фонаре. Очертания ее тела едва угадывались среди белоснежной Юдоли Снов.
– Что такое? Кьяра, что происходит?
Изменения дошли и до Клио, будто их принесла воздушная лавина. Ее втягивала в себя невидимая воронка, белый, как снег, мир сновидений словно таял под лучами весеннего солнца. Она выбросила вперед руку, в отчаянии хватаясь не за соломинку, но за паутину. Та растаяла в ладони, как сахарная вата – на языке.
Мир живых забрал Клио. Вернул свою блудную дочь домой.
Она сидела в шатре Руаны, осоловело глядя перед собой. Что ни говори, а такое резкое перемещение из одного мира в другой даром не проходит. Ощущение, будто тебя, разгоряченного, кидают в ледяную прорубь. И как Бадб могла спокойно погружаться в мир теней и так легко выныривать обратно?
Наверное, помноженная на года привычка.
– Что случилось? – прохрипела Клио.
Откашлявшись, с трудом подняла взгляд на шаманов. Даже глаза болели, а перед ними плясали фиолетовые круги.
– Я не справилась, не смогла, – шептала Кьяра.
Пальцы ее, простертые над полом, дрожали. Пако-Таш наклонился к дочери, нежно погладил плечо.
– Ты не виновата. Тот мир тебе чужд, у тебя просто кончились силы. Мы попробуем снова. Верно?
Последний вопрос был адресован Клио – шаман испытующе смотрел на нее.
– Ты знала, что так просто из кошмаров ее не вызволить, – медленно сказала она. – Вот почему согласилась помогать мне с поисками отца.
– Догадывалась, – мрачно сказала Кьяра. Во взгляде, обращенном на Клио, тлела надежда. – Ты вернешься в мир снов, чтобы помочь Руане?
– Я сноходица, – Клио произнесла это без торжества, но и без горечи. Слово ложилось на язык все глаже и привычнее. – Я не могу не вернуться.
Часть IV
Глава 29Договор с демоном
Соглашаясь на сделку с Домиником, Морриган осознавала, что ее жизнь, и прежде не слишком мирная, быть таковой совсем перестанет. Но чего она точно не ожидала, так это того, что едва ли не каждый день ее новой жизни в Пропасти (на правах уже не гостьи, а адгерента Дома) будет начинаться с известия о смерти.
В духе громких газетных заголовков не выразиться – новое убийство Пропасть не потрясло. Похоже, жители подземного города успели к ним привыкнуть. И для многих (а может, и для всех) не стало откровением, что жертвой оказался очередной претендующий на трон член Высокого Собрания.
Доминик, вернувшийся из «зеркальной комнаты», поведал, что леди Зои Фоули умерла в собственном доме. Ее нашел дядя, Юстас Фоули, и в Высоком Собрании в очередной раз разразился скандал. Юстас с побагровевшим лицом выкрикивал обвинения, тыча пальцем в оторопевшую мерроу.
На этом месте Морриган, не выдержав, перебила Доминика.
– Подождите. Мерроу?!
– Зои утонула в ванной.
– Она не умела плавать? – невинно осведомилась Морриган.
Доминик юмор не оценил.
– Это еще не все. Ее близняшка Гленна, по словам прозектора, умерла примерно в это же время. Ее обнаружили сидящей в парке на скамье. По свидетельствам очевидцев, она весь день читала на свежем воздухе – давняя ее привычка. Вот только походила она на утопленницу, не меньше пары суток пробывшую в воде. Судя по лицу Юстаса, не самое приятное зрелище.
Морриган молчала, хмуро размышляя. Мерроу – существа древней крови, поклоняющиеся своим собственным богам или же никому не поклоняющиеся вовсе. Они не Туата Де Даннан, а значит, запрет Дану на использование стихийной магии в качестве оружия на них не распространялся. Их магия иная.
Она знала, что мерроу способны наполнить легкие водой, но прибегали они к подобным чарам лишь для защиты собственной жизни. Морриган никогда не слышала, чтобы мерроу напали на кого-то первыми. Что до сестер Фоули, в редких случаях колдовская сила близняшек делилась на двоих, связывая их путами крепче пуповины. Тогда один из них становился отражением другого – во всем, что касалось магии и примененных чар.
– Надо полагать, представители Дома Фоули оставили мысли о троне? – усмехнулась Бадб, как и Морриган, с любопытством ждущая вестей о внеурочном собрании регентского совета.
– Верно, – без особого воодушевления подтвердил Доминик.
Морриган занимало другое.
– Глупости. Мерроу, конечно, никогда не отличались особым интеллектом, но и силой, и кровожадностью – тоже. Даже если предположить, что у них с Домом Фоули были свои счеты – или же все сводилось к банальной борьбе за трон… Зачем убивать близнецов, открыто демонстрируя колдовские способности? Зачем подставляться?
– Да, но Адиф Адае также явно применял магию – и ничего, – недоуменно отозвалась Бадб. – Сидит в своем логове, обложившись зомби и защитными щитами в несколько слоев.
– Мерроу не Адиф.
– Надо же, какое откровение, – пробормотала Леди Ворон, заслужив тень усмешки на губах любовника.
Морриган поморщилась.
– Они не так настырны. Не так уверены в собственных силах, как этот высокомерный некромаг. Они практически безобидны.
– Боюсь, в Пропасти небезобиден никто.
Она испустила протяжный вздох.
– Мама, мерроу… другие. Они слишком сильно отличаются – не только от людей, но и от существ древней крови. И вообще, если говорить о последних, то у мерроу с их ирландскими корнями куда больше шансов среди прочих занять трон. Повторюсь, зачем рисковать? Носители древней крови презирают людей именно за чрезмерную жестокость, за постоянное кровопролитие и междоусобные войны.