Балор, одноглазый король демонов, навеки изгнанный Дану в мир теней. А синоним ему – хаос.
Морриган вполголоса вынесла вердикт:
– Это магия хаоса.
– Проклятье, – выругался Дэмьен.
Ада побледнела, Доминик – вполне предсказуемо – остался почти хладнокровен. Только опасно сверкнули голубые глаза.
Морриган пыталась сломать чары, звено за звеном, но потерпела унизительное поражение. Колдовская энергия утекала сквозь пальцы, а ответное ощущение было таким, будто она пыталась исполосовать ногтями настоящий обсидиан. Ей не удалось оставить на чарах и следа, не говоря уже о том, чтобы их уничтожить.
– Эти чары должны были убить нас? – дрожащим голоском спросила Ада.
Морриган еще раз взглянула на плетение и медленно покачала головой. Первое ощущение не обмануло – в чарах не было силы.
– Что мешало колдуну уже это сделать? К тому же они словно пустые каналы, в которых нет живой, пульсирующей энергии. Но я не понимаю, какой смысл выплетать столь сложные чары, но не вкладывать в них колдовскую силу?
– Чтобы убить в более подходящий момент? – предположил Доминик.
– Или же это плетение должно уничтожить щиты, чтобы проще было нас атаковать.
– Верну тебе твой же вопрос: почему же тогда не уничтожило?
Морриган в задумчивости взглянула на Дэмьена.
– Может, что-то должно случиться, чтобы они заработали? Что если они «активируются» только при определенных условиях?
– Например?
– А что сейчас на кону? Если мы выиграем гонку за короной.
– Но почему именно мы? – поймав неодобрительный взгляд Доминика, берсерк усмехнулся. – Поймите меня правильно, я сам сделал многое, чтобы именно наш Дом победил… и, к слову, заработал больше голосов, чем Морриган…
Она закатила глаза, зная, что именно эта реакция от нее и ожидалась.
– Но все же почему? Точных данных, разумеется, нет ни у кого, но Пропасть полнится слухами. А сегодняшние говорят о том, что симпатия многих лордов Высокого Собрания на стороне Адифа Адае.
– Кто сказал, что на щитах его дома нет похожего плетения? Что если кто-то решил вывести из строя главных претендентов на трон?
Вопрос Морриган повис в воздухе. В обращенном на нее взгляде Доминика она сумела прочесть: сейчас его куда больше интересовало, как избавиться от угрозы, нежели понять, кто ее создал.
– Я не смогу разрушить чары, не зная нужного плетения, – неохотно призналась она Дэмьену. – Ты же у нас главный знаток Пропасти и ее обитателей. Так посоветуй подходящего специалиста.
– Долго думать не придется. Ты с ним, между прочим, встречалась. Вопрос лишь в том, согласится ли он помочь.
Общих знакомых у них с берсерком было немного.
– Подожди… Файоннбарра? – изумилась она.
Удивление Морриган лишь возросло, когда Дэмьен хмуро кивнул. Будто досадовал, что выдал чужую тайну.
– Кто это? – в голосе Доминика – незавуалированное повеление детально рассказать о том, что представлял собой неизвестный ему Файоннбарра.
– Насколько я знаю, ноктурнист. Но, судя по всему, мне известно далеко не все, – сухо добавила Морриган.
Дэмьен кивнул, обойдясь без остроумных замечаний насчет ее невежества. Хотя вряд ли бы он упустил такую возможность, не нависай над ними неведомая угроза.
– Долгое время он назывался колдуном хаоса.
– Вот откуда он знает ходы в Пропасть… или же тех, кто их ему открывает, – наконец поняла Морриган.
Вопросов в голове крутилось много, но время для них явно неподходящее. Ничего. Она подождет.
Ада не жаловала чужаков и не любила встревать в чужие разговоры, в которых для нее не находилось реплик. Потому Морриган совсем не удивилась, обнаружив, что рассветной ведьмы давным-давно уже след простыл. Тихая, как ласка, Ада растворилась в оскверненных стенах особняка. Доминик, разумеется, остался, чтобы все контролировать.
– Если думаешь, что твой знакомый может уничтожить плетение, вызывай его.
Дэмьен отошел в сторону – связаться с Файоннбаррой по амулету зова. Остаток времени Морриган использовала, чтобы проверить свою теорию. Она оказалась права и не права одновременно. Дома всех без исключения лордов, участвующих в борьбе за трон, были «помечены» необычным плетением.
«Еще увидимся», – сказала Морриган Файоннбарре на прощание, не подозревая, как скоро это произойдет. Вернувшись к Доминику и Дэмьену, она застала там ноктурниста. Взрослое мужественное лицо, темно-рыжие волосы, аккуратная эспаньолка… Но не это привлекало Морриган, а то, как Файоннбарра смотрел на нее. Смущаясь, как мальчишка, не выдерживая ее открытый взгляд дольше нескольких секунд.
Довольно усмехнувшись, она перевела взгляд сначала на Дэмьена, который стал еще на пару тонов мрачнее, и только потом на Доминика. Рассказала о том, что обнаружила, чем повергла лорда в недоумение.
– Почему помечены все дома?
– Чтобы замести следы? – предположил Дэмьен. – И раньше времени не выдать себя?
Морриган постучала пальцем по губе.
– А что если будущий убийца будущего короля не входит в Высокое Собрание? Если он и вовсе не лорд?
Их взгляды встретились. Дэмьен и Морриган выпалили почти одновременно:
– Право узурпации.
Покачав головой, Морриган отчеканила:
– Нужно поймать того, кто это сделал.
– Но сначала – избавиться от чар, – окинув взглядом стены с невидимым для него плетением, хмуро сказал Дэмьен.
– Ты знаешь, что это за чары? В чем их предназначение? – спросила Морриган у Файоннбарры.
Колдун ночи – а в прошлом, как оказалось, колдун хаоса – плотно сомкнул губы, словно не желая говорить. Но, потупившись, выдавил через силу:
– Расщепить камень, стекло и дерево. Разъесть их, как кислота. Проще говоря, уничтожить дом подчистую.
Морриган, холодея, инстинктивно отступила на шаг. Не щиты. Дом.
– Это дремлющие чары, редкая разновидность полуночной магии. Древние виталисты – рассветные, я имею в виду, – пользовались ими, чтобы одарить человека так называемым благословением. Но любые чары постепенно ослабевают, поскольку магия, вложенная в них, естественным образом иссякает. К примеру, если наложить на человека чары омоложения, они будут регулярно воздействовать на организм, но если их не подпитывать, рано или поздно иссякнут. В дремлющие чары виталисты вкладывают колдовскую силу, запечатывая ее внутри, не позволяя до поры до времени просочиться. Плетение «активируется», когда в том возникает необходимость. И, понятное дело, условие для пробуждения должно быть особым.
Судя по лицам окружающих, не одна Морриган впервые слышала о дремлющих чарах. Стало даже любопытно: как многое известно Файоннбарре?
– То есть если зачаровать меня от простуды, чары будут дремать во мне ровно до того момента, пока я не простужусь? А подействовав, не дадут заболеть?
Файоннбарра одобрительно улыбнулся – ни дать ни взять учитель, гордый способным учеником. Наставник из него вышел бы неплохой…
– Верно. Разумеется, эти дремлющие чары не сработают сами по себе: дом не живой организм, в котором можно проследить те или иные изменения. Зачарователь должен пробудить их лично. Возможно, ему понадобится подойти к дому и нарисовать нужную печать на стене, но вряд ли это будет долгое плетение – привлекать лишнее внимание к своей персоне он явно не хочет. А возможно, достаточно пары оброненных фраз. Одно могу сказать точно: кто бы ни создал эти чары, он сильный колдун и талантливый селекционер. Он взял за основу невинные виталистские чары и создал по их подобию полуночные, способные разрушить объект в нужный ему момент времени.
В голосе Файоннбарры слышалось едва ли не восхищение – не жестокого или бессердечного, но любознательного, легко увлекающегося человека.
– Мне плевать, каким человеком был этот колдун, – ледяным голосом отозвался Доминик. – Как уничтожить плетение?
Файоннбарра поднял палец, делая знак подождать (в конце концов, лорд О'Флаэрти не был его лордом), и повернулся к Морриган.
– Ты ведь не трогала чары?
– Твоя вера в благоразумие нашей ведьмочки невероятно наивна, – ухмыльнулся Дэмьен.
Морриган поперхнулась возмущением. «Наша ведьмочка»? Это еще как понимать? Однако берсерк, как оказалось, не закончил.
– Конечно, трогала. Она и в самое пекло сунется – или из любопытства, или из желания кому-то что-то доказать.
Файоннбарра что-то добродушно проворчал. Морриган не вслушивалась.
– Я должна поймать этого подонка, пока он не поднял на воздух всю Пропасть, – веско заявила она.
– Ты? В одиночку? – Дэмьен сощурил глаза. Не насмешливо, пожалуй, но его сомнения злили.
Итан Галлахер. Ловушка духов. И долгий, показавшийся бесконечным путь по миру мертвых, начавшийся у трикветра зеркал.
– Я и не таких находила, – холодно отозвалась Морриган, ловя на себя взгляд Файоннбарры.
– Плетение не уничтожить, не разрушив вместе с ним и весь дом, – обратился тот к Доминику. – Создатель чар все предусмотрел.
– И не думаю, что найти новое пристанище – тоже выход, – добавила Морриган. – Если зачарователь так рьяно взялся за дело, он наверняка наблюдает за нами. Что мешает ему лишний раз повторить свои чары?
Теперь гордость проснулась и в Доминике. Приподняв подбородок, лорд обронил:
– Никуда бежать я не собираюсь.
А значит, выход лишь один. Найти зачарователя, пока незримые часы над головой неумолимо отсчитывают оставшееся у них время.
Глава 31Душа, затерянная в кошмарах
На этот раз в камлании решил принять участие и Пако-Таш. Следить за тем, чтобы экстатическое путешествие прошло гладко, должна была уже знакомая Клио смуглолицая девушка с десятками тоненьких черных кос. По имени шаманы ее не называли, а на полноценное знакомство времени у Клио не оказалось.
Ее сразу же привели в шатер, где лежала безучастная ко всему Руана. Встав напротив, Кьяра устремила на Клио (точнее, на голубку, с которой она уже стала чем-то единым) острый напряженный взгляд.