И улыбка Клио была лучшей из всех возможных наград.
Глава 37Королевские выборы
Морриган, вместе с берсерком застывшая за спиной Доминика, скользила взглядом по зеркалам и отраженным в них лицам членов Высокого Собрания. Лорды, леди и существа древней крови готовились озвучить свой выбор.
По давней традиции, на которой наверняка настояли – или выбили силой – существа древней крови, первыми голосовали именно они. И вот тут начались сюрпризы. За редким исключением, из их уст постоянно звучало имя молодой женщины, которую все это время Морриган даже не рассматривала как угрозу. Потому что прежде слышать о ней ей практически не приходилось. Этой женщиной была Джамесина Макленнан, представительница… бааван-ши.
Чем больше голосов представители древней крови отдавали за Макленнан, тем сильнее хмурилась Морриган. Причин столь внезапной симпатии она не понимала. Неужели она что-то упустила? По лицу Доминика ничего прочитать невозможно, а помрачневший взгляд Дэмьена говорил, что и он не ожидал подобного.
– Какого демона происходит? – прошипела Морриган ему на ухо.
– Хотелось бы мне знать.
Если они ошиблись, это дорого им обойдется.
Что если существовал некий тайный сговор? Что если и существа древней крови, и Высокие Дома договорились голосовать за кого угодно, только не за Дом О'Флаэрти? Чем чаще в круге зеркал звучало имя бааван-ши, тем сильней росла убежденность Морриган в своей правоте.
Она вонзила ногти в кожу ладоней.
– Дыши, – шепнул Дэмьен. – Еще не все потеряно.
«Тебе легко сказать. За дверью тебя не ждет сестра, у которой нет будущего в Верхнем мире. Чье будущее – здесь, чья спокойная жизнь – в Тольдебраль. Чья единственная надежда, что это изменится, – Доминик. Король Доминик. Если он велит колдунам найти способ избавить Клио от тэны, они, желая выслужиться перед правителем Пропасти, носом землю перероют, но способ найдут».
Из всех существ древней крови симпатию Дому О'Флаэрти выразили только мерроу. Синеглазки – королева мерроу и посланница водного народа, – дружелюбно улыбаясь Морриган, торжественно произнесли:
– Мы отдаем голос Дому О'Флаэрти.
«И на том спасибо», – мрачно подумала Морриган.
Хищно оскалившись, Джамесина Макленнан озвучила свое решение:
– Дом Адае.
А затем настал черед для тех лордов и леди, что продолжали бороться за трон. Они вторили бааван-ши, и слова «Дом Адае» током пробегали по оголенным нервам Морриган.
Однако среди прямых соперников Дома О'Флаэрти нашлись те, кто перешел на сторону Доминика, среди них почти никто не поддерживал Джамесину.
Но решающие голоса оставались за регентским советом.
Лорды и леди, которые еще в самом начале гонки подписали отказ от притязаний на трон и с которыми поработали Дэмьен и Морриган, не подвели. Совместными усилиями им удалось добыть шесть голосов, остальные два на своеобразном аукционе перекупили Дом Адае и лидер вервольфов Роналд Лоусон.
Однако заработанные потом и кровью шесть голосов лишь уравняли шансы, обозначив Доминика как одного из основных претендентов на трон. Двумя другими по-прежнему оставались Адиф Адае и свалившаяся как снег на голову бааван-ши.
– Дом О'Флаэрти, – проговорила Лилиан Конноли.
После убийства ее дочери Каллисты, Дом Конноли одним из первых отказался продолжать смертельную гонку.
– Дом О'Флаэрти, – произнес Юстас Фоули, дядя близняшек Зои и Гленны. – Я хотел бы выразить вам благодарность при личной встрече, но промолчать не могу. Спасибо, что отомстили за них. За всех них.
Доминик кивнул, коснувшись пальцами груди, – красивый в своей лаконичности жест сожаления и ответной благодарности.
– Дом О'Флаэрти, – тихо, но твердо сказала леди Моррисон, младшая сестра Рут, погибшей от «чар кровопийцы».
– Дом О'Флаэрти, – вторил ей лорд Дома Овенга, пришедший на смену Грэйнн.
Морриган наконец вспомнила, как дышать.
Все те, кто в гонке за короной потерял кого-то из близких, отдали голоса О'Флаэрти – в благодарность за то, что убийца понес заслуженную кару. Даже Кьяра Бьянки. Еще от Клио Морриган узнала, что леди Бьянки планировала голосовать за другой Дом. Вероятнее всего, за Дом погибшей Руаны.
Кашлянув, Ханна Маалон произнесла торжественным, хорошо поставленным голосом:
– Высокое Собрание сделало выбор. Жители Пропасти, поприветствуйте своего короля, Доминика О'Флаэрти!
Морриган триумфально вскинула подбородок. Даже Дэмьен, и тот снизошел до одобрительного кивка.
В гостиной особняка Доминик с фирменной сдержанной полуулыбкой принимал поздравления. Бадб сияла, как десятки солнц. Царственно кивала в ответ на слова адгерентов Дома О'Флаэрти. Складывалось ощущение, что победу Доминика она относила и на свой счет. Даже не так – казалось, это ее провозгласили королевой.
Все понемногу расходились, и Морриган, уставшая после долгого дня, но бесконечно собой довольная, направилась к лестнице.
– Морриган? Нужно поговорить.
Ледяной тон Доминика не оставил пространства для иллюзий о приятной светской беседе.
Когда гостиная опустела, лорд – и без пяти минут король Пропасти – сказал:
– Я хочу, чтобы мои адгеренты мне доверяли. Чтобы шпионили для меня, а не за мной.
Значит, проникновение в его комнату незамеченным не осталось.
– Наверное, я должен бы разозлиться. Но ты дочь своей матери.
– Невероятно логичное утверждение, – поддакнула Морриган.
По губам Доминика скользнула неохотная улыбка.
– Бадб не остановится ни перед чем, чтобы достигнуть желаемого. Не успокоится, пока оно не окажется в ее руках. Чем больше я наблюдаю за тобой, тем чаще ловлю себя на мысли, что характером ты пошла в мать.
– Будь у меня чуть больше данных, могла бы подтвердить это со стопроцентной уверенностью. Но, к счастью или сожалению, отца я не знаю. Поэтому уверенности – процентов на девяносто.
Доминик не стал садиться в кресло напротив дивана, на который, по его приглашению, опустилась Морриган. Стоял, чуть расставив ноги и сцепив руки за спиной. Вполне королевская поза.
«Репетирует», – с одобрительной усмешкой подумала она.
– Мне одно непонятно… Зачем так тщательно скрывать то, что вы друид? Или были друидом.
– Почувствовала, да? – усмехнулся Доминик.
– Скорей, увидела через осколок истины, – призналась Морриган. – Я не чувствую в вас рассветную силу, даже слабые ее токи…
– А тьму? – взгляд лорда стал цепким, как у собаки-ищейки. – Ты чувствуешь во мне тьму?
Любопытный выбор слов. Тьму, а не полуночную силу.
– Что-то я определенно чувствую.
Он кивнул, глядя куда-то поверх головы Морриган.
– Ты слышала о темных друидах?
Абсурдное, на первый взгляд, явление, но в мире Туата Де Даннан и для них нашлось место. Темными друидами их назвали другие колдуны, а бывшие братья, ярые последователи Дану, нарекли еретиками и предателями. А еще вероотступниками. Они заслужили это тем, что обратились к ритуальному убийству, жертвоприношению, задабривая Балора, чтобы служить королю демонов, как новому богу, либо же просто для того, чтобы получить новую силу – силу хаоса.
Именно благодаря темным друидам, что впервые предали Дану, отреклись от рассветной магии и обратились к иным, темным, чарам, полуночных колдунов стали называть отступниками.
– Такие, как я, что отринули дар Дану и посвятили жизнь магии хаоса… мы были слишком молоды, порывисты и наивны. Знаю, это не оправдание. Но, веришь или нет, мне нравилось быть друидом. Я лишь хотел большей силы в своих руках, более ощутимой возможности менять мир.
– И что произошло? – голос Морриган звучал бесстрастно, не выдавая ее истинных чувств.
Она училась у лучших.
– Меня изгнали из племени друидов за ересь. Но хуже всего то, что я потерял благословение Дану. Она прокляла меня и забрала мой дар.
Теперь ясно, отчего Доминик так настойчиво скрывал свою колдовскую природу. Ту, что самовольно изменил.
Друиды – священный клан и, пожалуй, наиболее почитаемый в Ирландии. Отчасти из-за древности (считалось, что первый человек, получивший дар Дану, и стал друидом), отчасти из-за близости с единой богиней. Не каждый туата или, тем более, потомок Туата Де Даннан мог похвастаться тем, что способен слышать голос Дану, разговаривать с ней, богиней. Точнее, никто не мог, кроме друидов и могущественных лесных ведьм вроде Ведающих Матерей.
А Доминик был тем, кто не только лишился уникальной способности, но и тем, кто навеки потерял благословение Дану.
Друиды, подобные ему, в глазах других колдунов (включая отступников) были словно прокляты. Многих Дану могла бы простить и рано или поздно забрать в божественные чертоги. Но не друидов, которые однажды отвернулись от своей создательницы, отвергнув и ее рассветный дар.
Морриган молча смотрела на Доминика. Неужели она посадила на трон убийцу?
– И что ты думаешь обо мне?
Ему действительно важно ее мнение? С чего бы? Особой теплоты между ними до сих пор не наблюдалось, исключительно деловые отношения. Или сейчас Доминик смотрел на Морриган, как на дочь любовницы? Но Бадб никогда не спрашивала мнения дочерей – оно ее попросту не интересовало. Хотя нет, иногда она воспринимала иную точку зрения, как повод с блеском доказать собственную правоту.
Приходилось признать – Доминик О'Флаэрти продолжал оставаться для Морриган загадкой. Она не понимала его мотивов, не знала даже, что им движет, почему он решил бороться за трон. Жажда безраздельной власти? Обычное тщеславие? Или желание вершить человеческие судьбы? Но и здесь была развилка: ради того же тщеславия или из бескорыстного желания сделать мир, точнее, маленький его осколок, именуемый Пропастью, чуть лучше?
Доминик все еще ждал ответ, а короли, говорят, ждать не любят.
– Я не знаю, что именно вы совершили, предавая Дану…
Морриган сделала паузу, предоставляя Доминику возможность рассказать. Он им не воспользовался.