т!.. Это ли не в радость людям! В радость! Конечно, в радость!
Одна беда – сухой закон. Вот это, блин, да! Прямо в десятку постановлением этим кому надо попали. Как под дых! Как ниже пояса! Многие мужики уже и горько жалели, что обмишулились тогда, проголосовали единогласно – вот же-ж, советская привычка, мать её! – надо было воздержаться, подумать, а теперь… И если в начале к постановлению относились довольно скептически, так это, ну выгонят из села, какая кому, хрен, разница: что дома в штанах шары гонять, что в городе пустыми карманами шелестеть. Один хрен, голый васер. То сейчас, когда трактора на личных огородах бодро пропахали заскорузлую сверху землю, под картофель и другую какую овощную домашнюю продукцию, щедро прихватив и в глубь, и в ширину от бескрайних заброшенных полей; крыши, у кого прохудились, заблестели свежей зеленью рубероида – пока рубероидом! – как пообещал председатель; тут и там, воспряв, гордо топорщились поднятые заборы, радостно мозоля глаза свежей штакетиной; передвижная электростанция – вот, действительно, светлый луч в тёмном царстве – уж не чаяли! – вечерами исправно тарахтит… Телевиденье пусть и не доходит, но радио трещит всегда, особенно «Маяк». Это ли не перемены? Перемены, перемены, они, и обсуждать тут нечего. В глаза только людям посмотри и всё станет ясно. А если ещё и прислушаться, вечерами, уже и музыка порой слышна… Да, музыка! Да-да! Да чтоб всем провалиться, если вру!
Ну, вот сейчас… слышите? Слышите?!
«Бу-бу-бу» какое-то, где-то вдалеке, низко так, басовито. Будто сердится кто, или звуком бодается… Ааа… теперь другое… весело, озорно, но пискляво: тили-тили… Пискля какая-то. Гармошка вроде. А вот они уже и вместе: «бу-тили-бу-бу»… Кто не понимает, это местный духовой оркестр. Не что-нибудь, а именно духовой оркестр! Концертную программу местные музыканты к празднику репетирует. По приказу! К какому празднику? Как, к какому!.. У мм… эээ… Да не важно к какому, ко всем! Если люди ожили, народ, то есть, значит их теперь много будет, праздников. Должно быть много. А как же! Маслом кашу не испортишь! Если она есть. То есть был бы оркестр… вернее, настроение! А настроение – это жизнь! И оркестр, он – тут как тут! Готов уже! Вот! Ну может это и не оркестр ещё, не полный такой состав, смешанный. Но если есть воображение, хотя бы чуть-чуть, с пилорамой уже не спутаешь. Потому что музыка. Живая, причём. Ожившая, то есть.
Жизнь потому что зашевелилась! В головах, сердцах, где и ниже, везде…
Как водоворот такой – радостный – рулетку в людских душах крутанул. И как же это она хорошо зашевелилась, милая! Как вовремя! Уж думали всё, копец, каюк всем! Приехали! Гвозди уж на крышку домовины по посёлку друг для друга собирали… И на тебе! Оказывается, нет! Можно ещё пожить на белом свете, поработать, жизни порадоваться… И не шутка, вроде. Всё поворачивалось к людям своим благостным передом. Шло селянам навстречу, как добрый сон в руку, как хороший родственник, приветливо раскинув руки и улыбаясь… Сошли вроде с чёрной полосы-то – люди! – сошли… Теперь бы только… «Эх, жисть наша жестянка!»
Старики селяне поняли: «Куй железо, пока горячо», «Бери быка за рога»… Бери её тёпленькую, пока даёт… в смысле – пока она не опомнилась… Уточним: мы про жизнь говорим, только про неё!
Пока председатель с Василием Митроновым мотался к тем самым свиноводам, в Подмосковье, утрясал всякие там официальные дела с покупкой, кормами, ветеринарными проблемами и прочим, Матвей Звягинцев купил и привёз, как и следовало из рабочего задания на неделю, с одной «тёмной» или левой – без разницы – пилорамы, главное, сэкономив и деньги, и время, что селу в пользу, нужный кое для какой работы пиломатериал. Легко сколотил бригаду из до селя бездействовавших мужиков, и они, по утверждённому председателем списку, бодро звеня двуручными пилами, звонко и наперегонки стуча топорами – забытый звук на селе! – дружно и сноровисто – молодцы, чертяки! – ремонтировали подсобные хозяйства в личных усадьбах. А точнее, готовили жильё для поросят. Константин Пронин, со своим отцом, дедом, и младшим сыном Толяном, сноровисто перекладывали печи. Где и по нескольку раз перекладывали – навыки слегка растерялись, – но с каждым разом всё ловчее и правильнее у них получалось. Лучше. Люди старались. Понимали: на дворе лето, но ведь придёт и зима, после осени естественно… И село ведь теперь называется «Путний путь», как никак. И не иначе.
– А действительно, люди, – поддразнивая, раззадоривали друг друга старики-мужики на перекурах. – Вдруг президент узнает что хорошее про нас, возьмёт, да и заглянет к нам… – Раныне-то бы сказали – спьяну, сейчас, уважая молодого президента, селяне говорили, с ума – умный вроде мужик, если послушать. – Возьмёт, да и заглянет с ума, а!
– Правильно, а чё ему!.. От трассы-то мы, десять километров всего.
– А он может и вертолётом!.. Не говоря уж про его истребитель, «МиГ» или как их там…
– Пустяк, в общем, с его-то скоростями…
– Ну!
– Так что, это… работать, люди, бы надо. Не оплошать, чтоб….
– Там ведь, с ним, и телевизионщики эти будут… с фотоаппаратами.
– А как же. Должны быть. С ним их тучи просто.
– Во! Не опозориться бы тогда.
– Нет, не разевайте варежку, мужики, сам он не поедет. Не прознает.
– Это вполне.
– Работы-то у него…
– А может, телеграмму ему или письмо…
– Письмо? Письмо можно, но не дойдёт
– А я говорю, дойдёт. Не ври. Сейчас не те времена… Дойдёт.
– А лучше Мишелю заказать, он ему на своей печатной машинке пропишет, тот и знать будет. Слыхали, какая машинка у мальца хорошая… Технический прогресс. Третье тысячелетие. Это вам не…
– Ну если так только. Тогда дойдёт.
– По компьютеру обязательно дойдёт… Я вот, в позапрошлом году письмо своим по почте отправлял… Так, до сих пор, говорят, не получили. Ага! Не вру.
– Вот, бля, почтари работают. Хуже нас ещё. Раньше, бывало, голубя запустил… и, пожалуйста, «вернись с ответом». Да! Ты помнишь, какие голуби у меня были хорошие?
– Были, да сплыли. Всех съели.
– Да! Перестройка, мать её в душу! Как жилось людям!
– Херня это была, не жизнь!
– А сейчас что?
– Сейчас тоже херня… была. Пока Евгений Палыч с Мишкой не приехали.
– Это да. Вовремя они приехали…
– Мишка и текст составит. Ага!
– Ну, Мишка! Мишка профессор.
– А они все такие. Дети в смысле. Только учить надо.
– Надо. Слыхали, председатель сказал, что к осени школа работать начнёт. Слыхали?
– Если сказал, значит начнёт.
– Значит, можно ту телеграмму готовить… Путину-то…
– А что, можно.
Вроде шуткой так подначивали, а надежда, больше даже уверенность, просматривалась: «А действительно, чего ему не заехать. Нам уже есть что показать, чем похвастать. Да!»
Так теперь и говорили: «Путнєє у нас село получается, путнєє». Правда, это не официально, а официально было, как значилось на повороте с федеральной автомагистрали, да на картах очень малюсенького масштаба, «с. Ерши 10 км». Коротко и понятно. Кто рыбак, тот сразу догадывается: «А, значит, рыба у них такая в речке водится. Понятно. Хорошее дело. Надо бы заехать когда при случае…». На самом деле нет, правда рыбёшка такая в речке попадается, это точно, но главным образом, ершистым, задиристым характером испокон веков славились именно селяне. Мужики и пацаны, да все. Все гордились этим «родовым» свойством, и бабы тоже. И биты часто многие были поэтому, за ершистый свой характер. Но везде с честью этому соответствовали, и в городе – в быту, учёбе и работе – и в армии, и в остальных других местах необъятной нашей Родины: раныне-то СССР, теперь вот, матушки-России или РФ, что короче. Помнили, корни их именно здесь, в с. Ерши. Потому, ерши они все, и везде. Вот.
Наш кортеж растянулся почти на половину километра, может меньше. Две прицепные камазовские фуры с тентами, автобус «ПАЗик», белая, новенькая «Волга» директора свинокомплекса, и талдомский ГАИшник, или ГИБДДешник, чёрт их правильно разберёт, на белом мотоцикле с антенной. Вся техника того свинокомплекса. Наши только ГСМ – так договорились – на всю дорогу и обратно. Хорошие продавцы попались, не кидалы. Да и мы не, извините, не пальцем деланные, не вахлаки, не лохи. Всё посмотрели, везде нос сунули: как, да что, да почём… Едем сейчас, растянулись.
А ещё раньше, часа на два – два с половиной, на двух бортовых КамАЗах с прицепами, улетел Василий Кузьмич Митронов с документами, и наличными деньгами в полторы тысячи рублей. Чтоб от ГИБДДешников на трассе отбиваться. Иначе, водители заверили, никуда не проедешь… Примета такая, жизненная. Тсс… Чшь… От милицейских и других прокурорских работников она напрочь секретная. Только водители про взятки знают, да постовые… Митронов корма повёз для нашего, так сказать мини свинокомплекса. Ещё мы договорились с администрацией «Нивы», они и предложили, что берут над нами научно-практическое шефство по мониторингу развития их ландрасов в нашей климатической зоне. Сразу подумалось: может как раз «ЛэндРосов» у нас и выведем, вернее «ЕршЛэндов». В принципе, нам всё одно. Главное, чтоб большие были, и наши! Потом может и с «Нивой» той городами побратимами станем. А что! Мы разовьёмся, обязательно разовьёмся, а для чего же, мы же, тогда же, так сказать… же!.. Вот! Это сейчас мы около той «Нивы», как вёсельная шлюпка возле океанической плавбазы смотримся. А завтра!.. А завтра мы… ооо… расти начнём. Обязательно! Причём, не по дням, а по часам. Как наши ландрасы. Всё по науке, всё по часам…
Тёплый ветер, врываясь в окна кабины, балуясь, игриво трепал волосы пассажиров. Солнце слепило глаза. Настроение было праздничное, весёлое, и дорога была подстать, хорошей и гладкой. Директорская волга и ГАИшник, или ГИБДДешник, сопровождали нас до третьей московской кольцевой. Развернулись вскоре впереди, приветственно посигналив, помахав руками, уехали назад, а мы свободно покатили дальше. Дорога предстояла дальняя. Скорость в колонне неторопливая – не дрова везём! – 60 км. Через каждые два часа делаем остановки, проверяем молодняк. Поим, кормим, и сами…