– Я… не знаю, – растерялся я. А что я мог сказать. Я вообще здесь случайный человек, на ужин только зашёл и всё. И не знаю я ничего. И не спецназовец я. Сказал же, что бэжээр. Так нет же. Но слышу, нагло так произношу. – Надо изучить всё. Неоднозначно вроде. – И осторожно добавляю.
– Может, в милицию…
– Нет, нет! – неожиданно подпрыгнув, замахал руками папа. – Только не в милицию. Нет! Знаем мы их запросы и методы… Мы уж сами. Только сами. Да, Эля?
– Да! – эхом отозвалась мама. Её румянец снова куда-то уплыл.
– У нас кое-какие знакомые там, конечно же, есть, но только в крайнем случае. Только в крайнем! – оправдывался папа.
– Вот! – опять встрял мальчишка. – А он сможет. Я видел, как он работает. Он – профессионал. Высокий спец. Да, дядя Женя?
– Ты понимаешь, Миша… – решился я растолковать этому ребёнку всю сложность такой проблемы, как я её понимаю, но, меня рукой остановил Мишкин папа.
– Ладно, достану я и каску, и бронежилет, не проблема. Но с пистолетом будут сложности. Может, пока газовый?
– Папа, ты что? – В голос изумился Мишель. – Ему?! И – газовый!! – Большей оплошности отец, конечно же, допустить не мог.
– Ну да, ну да, я понимаю, – осознав, сник папа, будто объёмом меньше стал. – Извините. – Произнёс он. – Я не хотел вас обидеть. Но… – и отключился, в том смысле, что задумался. Выражение его лица стало особенным, напряжённым, будто он мысленно старался угадать, в каком месте его большого тела сейчас заболит. Понятно было, это курсор в его голове судорожно сейчас скачет по файлам памяти, может и за пределами её, отыскивает необходимую информацию, выстраивает схемы. Привычная папина работа, говорил Мишкин взгляд. Наконец папа легко вздохнул, и решительно произнёс. – Ладно, достанем. Что-нибудь придумаем. Эля! Эля! Что с тобой?
Ну, вот тебе и, пожалуйста!
Нашатырь…
Валидол…
Спальная комната…
Покой.
Весь ужин насмарку. Так только, поковырялись потом.
«Ну, мальчишка! Ну фантазёр. Ну, шельмец! – мысленно восхищался я. – Но какой обаятельный шельмец! Какая конфетка!» Нравился уже мне парень. Нравился своей непосредственностью, неординарными поступками, выводами, заявлениями. У него всё интересно получалось, и необычно. И если бы я не был очевидцем драки, поверил бы запросто. Хотя, теперь, сейчас именно, здесь, уже сомневался в случайности или стечении тех обстоятельств. Так уж всё у мальчишки убедительно выстраивалось.
– Всё, ты теперь мой личный охранник, – от радости прыгал на месте мальчишка, хлопая в ладоши. – Я так рад! Так рад! Да, дядь Жень, ты рад? Папа так сказал…
Да, что-то такое, в общем, произошло. Припёр он, папа, меня в своём кабинете к стенке убойными аргументами: «Вы же видите, – приглушив голос, нервно размахивая передо мной руками, торопливо говорил он, – как у нас ситуация катастрофически складывается! Нам угрожают! На нас уже нападают, сына вон, уже хотели похитить… Жена в панике! На работе у меня – чёрте что! Если не налоговики, так конкуренты того и гляди грохнут. Нет-нет, – поймав моё недоумение, принялся сглаживать, – это я так, образно, к слову. Поверьте, я действительно разрываюсь на части, никому не могу довериться, тем более свою семью доверить, сына. В бизнесе же знаете как, – горько усмехнулся, – не знаешь с какой стороны тебя сдадут. А вам я доверяю. Вы честный человек, порядочный. Это видно. И сыну вы нравитесь, он вам доверяет. И я тоже, и Эля, жена… Помогите мне… нам! Соглашайтесь. Я заплачу. Что надо, я всё сделаю. Ну, Евгений Павлович! Соглашайтесь. Хотя бы на месяц. Ну, на один только месяц! А дальше видно будет. Ладно? Лады?» Я пообещал подумать, если только на месяц. «Вот и хорошо, вот и отлично! – обрадовался, вспыхнув, будто сноп света в ночи, папа. – До завтра и думайте. Спасибо, вам, Евгений Павлович! Бесконечное спасибо! Пойду скорее жену обрадую», – и выкатился к ней, в её спальную комнату.
– …Нужно сейчас же всем нашим позвонить, сообщить, – радовался Мишка. – Умрут от зависти. – Мальчишка нетерпеливо ёрзал на месте. – А то уже и хвастать нечем. Всё у всех есть. Скучно. А у меня – вот… А давай, сходим куда-нибудь. – Высказал Мишаня очень интересную сейчас идею.
– Куда? Поздний вечер уже, – отказался я, да и не решил я ещё для себя, зачем мне всё это нужно, перевёл стрелки. – Перенесём на утро.
– Утром я в школе. – Мгновенно поникнув, заметил Мишель.
– Вот и отлично! Ещё и лучше. – Обрадовался я. Меня это вполне сейчас устраивало.
– Нет, а давай так… – мальчишка вновь загорелся какой-то идеей. Ими он явно был переполнен. – Ты будешь приходить ко мне в школу на каждую перемену. Идёт?
– Зачем это?
– А проверять: на месте ли я… И вообще. А?
– Мишель, всё, отбой! – Неожиданно для себя, нашёл я адекватный выход из ситуации – Утро вечера мудренее. – Очень вовремя у меня это получилось, и главное педагогически правильно.
– Иес, сэр! – По-солдатски вытянувшись, бодро ответил мальчишка. И не по-уставному вольно спросил. – А можно, дядь Жень, я буду комбатом вас звать?
– Каким это комбатом, каким тараканов выводят, да? – увиливая от ответа, усмехнулся я.
– Ааа, – огорчённо протянул волонтёр. – Да, не пойдёт… А если капитаном? – нашёлся он.
– Ну это… вроде лучше.
– Отлично! Разрешите выполнять ваше приказание, капитан! Есть, капитан!.. Разрешите идти, капитан!..
– Да! В туалет, чистить зубы, в душ, и спать!
– Нес, капитан!.. – восторженно взвизгнул мальчишка, и ещё быстрее чем его папа, вылетел из комнаты…
Мишкины родители с удивлением проводили глазами торпедой летевшего в умывальную комнату отпрыска. Такое они видели, кажется, впервые.
Так вот: грудой дел, суматохой явлений – именно что! – день отошёл, постепенно… утух!
Я, неожиданно для себя, стал личным охранником ученика пятого класса специализированной какой-то школы, номера я ещё не знаю, знаю, что продвинуто компьютерно-английской, значит, московской. Но я этого не хотел… Скажу откровенно. Как чувствовал.
В следующие несколько дней вся Мишкина школа, кто и по триста раз, пришли посмотреть на меня, познакомиться. Едва только впервые, на перемене, я вошёл за школьные ворота, как тут же услыхал чей-то ироничный громкий шёпот за спиной: «Смотрите, смотрите, динозавр за кем-то пришёл», – прячась друг за друга, как индейцы тамтамами, передавала школьная мелюзга друг-другу важную для себя информацию. Услышав это, я непростительно лопухнулся, оглянулся за спину, какой ещё такой динозавр там… К всеобщему детскому, естественно, восторгу. Там, оказывается, кроме меня, из взрослых вообще никого. Значит, это они меня в динозавры произвели, – усмехнулся я, – хорошее начало! – но вида не подал. Ну, шкеты! Ну, мальцы! Палец в рот не клади – откусят! Тревожно мелькнуло: «Зря согласился, ой, зря!» Сотен пять их всего, может и больше. Они же маленькие в основном, мельтешат. Кажется, что их неизмеримо больше. Но буквально к следующей перемене всё для меня изменилось. Их лица стали восторженно-любопытными, и особенно уважительными. Я не зря насторожился. Все оказывается уже знали, что я – сюда, прямо из охраны президента! Что умею водить все виды транспорта! Стрелять из всех видов оружия! Прыгать с парашютом и без него! Плавать на любой глубине, даже без акваланга! Что все виды боевых искусств для меня пройденный этап!..
На меня ходили смотреть аж целыми классами. Я этого в начале не знал, ну, бегают вокруг нас с Мишелем, ну, прыгают… Понятное дело – новый здесь человек, охранник. Интересно, наверное. А когда чуть пообвыклись они и вопросы мне начали задавать, я понял в чём дело. Я им представлен как супермен, оказывается, – Шварценеггер отдыхает. Я заволновался, а вдруг доказывать придётся. Хотел отругать, одёрнуть Мишеля, но глянув в его чистые, абсолютно правдивые, глубокие, глубже самой настоящей вселенной, доверчивые глаза, понял, он говорил правду. Я для него именно такой. Или должен им стать. Вот это – или! – действительно было ужасно.
Пришлось заняться собой. На удивление себе и соседям, по утрам бегать. Зарядку делать, естественно с отягощениями. Конечно и прыгать… пока правда через скакалку. Махать руками – бой с тенью называется, и прочую раньше необходимую ерунду по ОФП. Кстати, ОФП – сразу предупреждаю всех Мишкиных последователей, это не название спецкоманды, это всего лишь общефизическая подготовка, если сокращённо. Чтобы тело и душа были молоды. Так раньше, когда-то, в том, прошлом веке, мы пели, и даже, помнится, поступали. Мне вновь пришлось на старости лет закаляться – как сталь. А куда деваться? Нужно же мне, как-то, месяц продержаться? Нужно. Причём, достойно. А по-другому я и не могу, не привык.
Кстати, меня и приодели соответственно. Нет, я не про «броник» говорю с каской, а про костюм. Я отказывался, честное слово, я не хотел. Но Эля, Мишкина мама, настояла, сказав, это подарок от нас всех. «Отказываться, Евгений Павлович, никак нельзя». А Мишель подтвердил: «Это обязательно, капитан! Ну, дядь Жень! – с просительной, умильной рожицей, дёрнул он меня за рукав, – соглашайся». И уточнил, что покупать будем только в Пассаже. В других бутиках для меня не то… Вот этого я раньше не знал. Ну что ж, в Пассаже, так в Пассаже. Поехали…
Я выбирал сам. Хороший костюм выбрал, тёмно-синий, не броский, но по моде. Сколько он там, в условных единицах стоил, не знаю, платил Николай Михайлович. «Хорошо сидит!» – склонив голову, критически оглядывая, сказала Мишкина мама. «Да, материал хороший». – Согласился Николай Михайлович. «Вылитый Пирс Броснан, да мам!» – в восторге подпрыгивая заметил Мишель. – И пояснил. – Джеймс Бонд который». Родители более внимательно на меня посмотрели, а что, действительно! И туфли, и парочку рубашек там же подобрали. Правда, одно я отстоял, не взял галстуки. Их я ношу только по торжественным случаям. А так… Не люблю я удавки на шее. Шучу! Ну, а, правда, какое это украшение! Поводок только.
Но перед всем этим, для очистки совести, только ради неё, я всё же сходил в «Бюро по трудоустройству», сбегал, вернее посетил. Хотя и догадывался раньше, что там для меня – дупль-пусто, но пошёл. Надежды юношей питают! А вдруг! Но зря. Вопреки рекламе, как я и предполагал, мой возраст – пятьдесят пять! – оказывается! – запороговый возраст! – для всех без исключения работодателей. Верхняя планка теперь – сорок пять, редко когда – пятьдесят. И если я не хочу заниматься сетевым маркетингом… «Ну, нет, спасибо! – поспешно отказался я. – Облапошивать не моя специальность», то мне: нужно ждать, сказали. «Чего ждать? – не понял, и уточнил, – когда ещё старше стану?» «Нет, конечно, – пряча почему-то взгляд, усмехнулась инспектор, – бывает, что и… – Она не закончила, пытаясь видимо припомнить последний такой случай, не вспомнила, и повторила дежурную фразу. – Вам нужно ждать, в общем. Не меньше полугода, я полагаю. Оформляйте пока документы и вставайте на учёт… Всё. Следующий!»