В общем, магистр ордена иоаннитов сумел не только распустить слухи об огромных суммах, но и эффективно ими воспользоваться, благодаря чему сейчас Мальта имела хоть и небольшой, но вполне современный флот, а не так давно начавшаяся война подкинула ему работы, что благотворно сказалось на экономике острова рыцарей.
И теперь, значит, тунисцы, которые до сих пор были сложными натурами, сочетающими в себе достойные как уважения, так и порицания черты, присмотрелись к успехам соседей и решили тоже стать хорошими пиратами. Собственно, целью миссии капитана Абдуллы и было узнать, что для этого нужно.
Наша плодотворная беседа продолжалась до трех часов пополудни, причем я узнал немало нового. Например, оказалось, что Тунис год назад официально обрел независимость. До этого там была гражданская война, по результатам которой бывший кавалерийский генерал Хусейн бен Али объявил себя великим беем, Тунис — суверенной страной, а турецкого султана — всего лишь духовным лидером правоверных, и не более того. То есть сидел этот бей на троне сравнительно недавно, не очень прочно и посему сильно нуждался в деньгах и оружии.
В принципе, разумеется, я ничего не имел против того, чтобы помочь только что обретшей свободу стране, но тут следовало учесть одну тонкость. Нельзя прямо сразу на халяву давать денег тем, кто только этого от тебя и ждет! Это можно делать только в отношении того, для кого подарок будет полным сюрпризом. Например, магистр ордена иоаннитов совершенно не ожидал ничего подобного, почему и получил в первый же визит довольно значительную сумму. По его, разумеется, понятиям значительную, но это уже другой вопрос.
Поэтому я сразу сказал, что австралийцы, конечно, люди щедрые, но вот так прямо сразу осыпать золотом неизвестно кого не привыкли. После чего поинтересовался, как тунисцы относятся к османским кораблям, — ведь султан все-таки не кто-нибудь, а духовный лидер. Разумеется, имеются в виду не все, а только те, чьи хозяева имели недальновидность каким-то образом пакостить купцу Хамону. Почтенный Ицхак оказался весьма трудолюбив по части кляузничества, и благодаря его неустанным усилиям у меня имелся обширный список лиц, мешающих развитию австралийской торговли в Средиземноморье.
Абдулла въехал в ситуацию с полуслова и разразился речью, суть которой состояла в констатации общеизвестного факта — если нельзя, но очень хочется, то можно, только это обойдется несколько дороже.
Где-то часа за полтора мы пришли к согласию относительно расценок. Договорились, что до нашего возвращения из России подданные великого бея будут работать на инициативных началах, а мы на обратном пути оплатим результат и уточним размер, а также условия кредита на развитие молодого государства.
Далее я пояснил Абдулле, что многие из подлежащих вразумлению лиц занимаются торговлей живым товаром. Так вот, захваченным рабам следует предлагать работу на рытье Суэцкого канала, где через два года они получат свободу — разумеется, при условии выполнения норм. А потом смогут идти куда хотят или продолжать трудиться там же, но уже за деньги, дабы заработать на путь домой или в Австралию, если кому это покажется предпочтительней.
Строительство канала началось еще в четвертом году, но к собственно земляным работам приступили только восемь месяцев назад. До этого мы завозили оборудование и строили опорные пункты для обороны от беспредельствущих в районе будущего канала мамелюков. Когда-то очень давно это была привилегированная египетская гвардия, но к началу восемнадцатого века она основательно выродилась. Теперь мамелюки развлекались периодическими бунтами, в промежутках между которыми просто грабили кого ни попадя. Гарнизоны опорных пунктов состояли из эфиопских добровольцев, вооруженных барабанными винтовками, легкими пятидесятимиллиметровыми пушками и пулеметами. Тоже барабанными, но все же не такой кошмарной конструкции, что мы поставляли европейцам. С воздуха им оказывал поддержку дирижабль «Йон Тихий», базирующийся в городке Асмара, которому, может быть, когда-то придется стать столицей независимого государства Эритрея. А может, и не придется, сейчас уже ничего утверждать нельзя.
В общем, эфиопы успешно обороняли трассу канала от мамелюков, а мы завезли взрывчатки и в прошлом году начали земляные работы. Проводка шла от Красного моря, и к настоящему моменту было прорыто около шести километров.
Что интересно, почти половину работающих на канале составляли негры с западного побережья Африки.
Если кто помнит, лет шесть назад мы повстречали в океане интересных людей, которые сразу показались мне идейными борцами с рабством. Я донес до них свое видение ситуации, и они, осознав, о каких суммах может идти речь, тут же согласились, что рабство — это ужасно и борьба с ним есть долг всякого уважающего себя джентльмена. И приступили к его искоренению. Но почти сразу проявилась несколько осложнившая дело тонкость. Выяснилось, что далеко не все освобожденные рабы горят желанием вернуться в Африку, куда их доставляли корабли тогда еще капитана Даути! Ведь только небольшая часть из них являлась военнопленными, а основную массу продали свои же, как лишних и ни к чему не пригодных. И они сильно подозревали, что в родных местах их просто сожрут, причем в самом что ни на есть прямом смысле слова. Или в лучшем случае снова продадут кому-нибудь, предварительно сильно побив, в чем потенциальные объекты подобных действий тоже не видели ничего хорошего.
Так что многие из них предпочли катать тачку на Суэцком перешейке — ведь там почти не бьют и неплохо кормят. Кроме того, было обещано, что по окончании строительства некоторым будет разрешено перебраться на жительство в сказочную страну Австралию. Где никто никого не ест, работать надо всего по девять часов в сутки, а платят за эту работу столько, что оставшиеся в тех сутках пятнадцать часов можно будет только жрать, не отвлекаясь ни на что другое. Но разумеется, такое будет позволено далеко не всем, а только тем, кто продемонстрирует на рытье канала должный трудовой героизм.
Ну а Даути к настоящему времени уже именовал себя адмиралом, имел под командованием эскадру из пяти кораблей и оперировал не только в Атлантике, но и в Индийском океане, где ему тоже нашлось немало работы. Кроме того, у борцов за права человека имелась база на небольшом островке Европа, расположенном между Мадагаскаром и Африкой.
Вечером вдохновленный грядущими перспективами капитан Абдулла нас покинул, и эскадра продолжила свой путь на восток. Причем если в первую половину пути мы вообще никого не встретили, то теперь в море стало довольно людно. И весь этот народ увлеченно собачился друг с другом при помощи не только огнестрельного, но временами даже холодного оружия. Например, как-то раз я долго и с немалым изумлением рассматривал в бинокль небольшое гребное суденышко, вооруженное совершенно явной катапультой. Или баллистой, я не силен в средневековых швырятельных приспособлениях. У меня даже была мысль свернуть и поближе познакомиться с этим чудом техники, но от нее пришлось с некоторым сожалением отказаться: все-таки нехорошо опаздывать на свадьбу.
В Мальтийском проливе я с интересом понаблюдал за боем цезарцев с французами. Но понять, кто кого, так и не удалось, ибо место сражения вскоре скрылось за горизонтом — шли мы довольно быстро.
То есть по мере удаления от Испании, трон которой и являлся причиной текущей свары, интенсивность боевых действий заметно нарастала. Но подобное вообще являлось отличительной особенностью этой войны. Например, сейчас французы воевали с австрийцами вроде бы за испанское наследство, но делали это в Северной Италии. А с англичанами дрались не только в Германии, но и вообще в Америке. Впрочем, два участника этой чуть ли не мировой войны все-таки предпочитали грызться, не особенно удаляясь от родных берегов.
Так, на границе Ионического моря прямо у нас по курсу снова обнаружилось морское сражение. Правда, тут не возникало вопросов типа «кто кого». И так было совершенно ясно, что турки учат жизни венецианцев, причем делают это от души, с размахом и огоньком. Но мне показалось, что они совершенно зря занимаются подобными делами там, где мы собираемся пройти, так что в воздух была поднята наша летающая модель орла. И где-то минут пятнадцать она кружила над местом битвы, завывая: «А ну разойдись на хрен, пока всех не утопили! В стороны, в стороны, и поживее, не видите, люди спешат?!» Причем при записи фонограммы я даже не утруждал себя переводом, ибо к середине семьсот шестого года в Европе уже неплохо знали австралийский язык.
Между прочим, на этом деле слегка подзаработал царь Петр, и без моих подсказок.
Где-то после нашего третьего визита среди европейской знати начала распространяться мода на австралийский язык. И сразу возник вопрос — где брать учителей? Позволить себе нанять австралийцев не имели финансовой возможности даже многие королевские дворы, не говоря уж о каком-нибудь мелком генуэзском доже или германском князьке. Но тут вдруг выяснилось, что русский язык очень похож на австралийский, а подданные московского царя обходятся не в пример дешевле учителей из-за океана. Так что Петру оставалось только объявить государственную монополию на выезд из России с целью занятий преподавательской деятельностью, что он и сделал. А также по-быстрому учредил Академию Языков Заморских, где кандидаты в педагоги за месяц уясняли различие русского и австралийского алфавитов, зазубривали пару десятков специфических слов и, получив диплом установленного образца, отправлялись зарабатывать валюту для России. Естественно, не забывая при этом и себя.
Еще одно связанное с нами модное поветрие коснулось хомяков.
Вообще-то великий визирь Хусейн-паша Кёпрелю после взрыва на острове горел желанием под корень истребить этих ни в чем не повинных животных, но судьба распорядилась иначе.
Подданные султана оказались довольно несдержанными на язык людьми, да и при демонстрации крылатой ракеты присутствовал еще и Ицхак Хамон, так что слухи о показе австралийцами какого-то ужасного оружия на острове Андикитира расползлись довольно быстро. Туда устремились любопытствующие, но здесь почтенный Ицхак продемонстрировал недюжинную деловую хватку. Экскурсантов уже ждали очевидцы, которые за умеренную плату рассказывали, что до этого кошмарного взрыва остров был в два раза больше, простираясь оттуда аж вон дотуда. И, закатив глаза, трагическим полушепотом описывали нашу ракету, причем, разумеется, все время врали. Самый же отъявленный и наиболее дорогой из свидетелей за отдельную плату делился тем ужасом, который он испытал на «Чайке», где ему удалось перехватить леденящий душу взгляд боевого хомяка, когда тот занимал свое место в ракете.