Ремизов, отложив записки, сел на лавку, пристально посмотрев в глаза бывшему ординарцу.
– Я, кажется, все понял, Петя. Ты решил остаться с Тыхе, а меня, как я понимаю, в Россию хочешь отправить?
– Так и есть. Чего ходить вокруг да около. Сейчас самое время уходить, но я свою китаянку бросить не смогу… Хван – мужик хороший, он вам поможет. Поймите меня правильно, мы же не чужие люди, столько лет вместе прослужили, сколько раз смерти в лицо смотрели… Я за вас боюсь. Как вспомню взгляд Валериана, так мне сразу не по себе. Спугнул я его, не дал до конца в бумагах покопаться… Страшный он человек, если ему что-то в этих бумагах надо будет, он вернется.
– Петр, ты все правильно сделал… Если решил остаться, так что же. Я твой выбор уважаю. Рад, что ты готов мне помочь. А я, действительно, уже загостился на чужбине. Пора домой… Давай пойдем к Хвану, что он нам посоветует.
Когда они вышли за дверь, Тыхе, бросив украдкой взгляд на решительного, взъерошенного Петруху, чуть заметно улыбнулась: «Ну, теперь он мой!»
Бегство Кацебо и его попытка выкрасть наследие профессора Немытевского имело и свои положительные стороны. Ремизов без труда смог договориться с Хваном, как ему безопаснее всего перебраться в Россию. Мудрый Хван решение русского офицера принял спокойно, и желание Петрухи остаться с Тыхе, а не возвращаться с Ремизовым на родину, только подтолкнуло его побыстрее помочь с нелегальным возвращением.
Валериан Кацебо возвращаться за бумагами не стал. Все, что он успел захватить с собой – это небольшой кусок старинной фрески и потертую тетрадь профессора. Этого было вполне достаточно, чтобы вернуться когда-нибудь вновь в Китай и пройти по пути профессора Немытевского. Этого чудаковатого старика Кацебо в живых не застал, но он видел, как Ремизов возился с какой-то странной картой профессора, как зашивал ее в одежду. Пытливый ум и природная смекалка всегда выручала Валериана – он не строил далекоидущих планов насчет записей старика. Когда ему удавалось втайне от Петрухи и Ремизова порыться в бумагах, он успел немногое узнать, и если бы пронырливый Петруха не помешал ему на этот раз, он и дальше бы потихоньку бы погружался в причудливые тайны, связывавшие русского офицера Ремизова и историка-профессора. Но случилось так, как случилось, и Кацебо, избив и связав Петра, вынужден был позорно бежать…
В Россию ему не удалось перебраться. Британский корабль «Санта-Виктория», отплывающий из порта Харбина в Лондон, стал пристанищем находчивого эскулапа, за два дня «подлатавшего» боцмана этого судна, изрядно пострадавшего в портовой драке.
Кацебо в жизни часто везло. Именно об этом он думал, лежа в трюме «Санта-Виктории» и с трудом сдерживая позывы «морской болезни». Нужно думать о чем-нибудь приятном, тогда тошнота не так активно донимает. А приятного за последние годы в жизни Валериана случилось не так много. Желание увидеть жену и детей было главнее всего, а еще очень хотелось заработать денег. Конечно, пока они жили в пещерах Могао, он кое-что припас на «черный день», и с большим трудом не потратил сбережения, проживая у Хвана. Но из Англии тоже не так просто до России добраться… Эх, жаль не до конца он разобрался с профессорскими бумажками. Может быть, в Англии удастся продать похищенное из наследия Немытевского какому-нибудь ценителю древности.
Он долго рассматривал кусок бурой фрески, испещренный загадочными линиями, но ничего примечательного в нем не находил. И уж, конечно, не догадывался, что именно этот кусочек обожженной глины спустя много-много лет станет причиной гибели его состоятельного внука-антиквара.
Глава вторая
Олесю долго упрашивать не пришлось – она поняла все сразу. Порывшись немного в телефоне, она продиктовала Мише телефон какого-то Олега, который нанял ее для знакомства с Павлом.
– Только имейте в виду, Михаил, – сказала она, глядя в глаза Порецкому немигающим взглядом, – если со мной что-нибудь случится – машина собьет или кирпич на голову упадет, вы должны будете позаботься о моем брате. Он инвалид, без меня он не выживет. У нас нет родственников…
– Олеся, не драматизируйте. Ваш Олег ничего плохого не сделает ни мне, ни тем более вам. Я только передам ему одну вещицу, которую вы не нашли на даче у Павла – и он будет абсолютно счастлив.
– Я давно уже смотрю на жизнь без прикрас. Какие уж тут драмы… Олег – страшный человек, и методы получения нужной информации у него совсем не такие вежливые, как хотелось бы. И свидетели ему не нужны, проще использовать человека и избавиться от него, вместо того, чтобы заплатить, – Олеся говорила спокойно, но уверенно. Михаил понял, что это не фантазии молодой девушки – она говорит то, в чем абсолютно уверена. – Меня он не тронул только потому, что часто приходит в «Бедлам» и любит наше шоу. И потом, я ведь всегда нуждаюсь в деньгах, он знает про моего брата. Поэтому обращается ко мне с разными, не очень обременительными поручениями, за которые неплохо платит… А вот с Пашей я прокололась – он классный парень, а я с ним так… Я очень виновата перед ним.
Олеся опустила глаза. Видно, что последние слова ей давались с трудом.
– Я и предположить не могла, что эти несчастные бумаги имеют такую ценность, что из-за них реально может кто-то пострадать. А от Пашки мне тогда так не хотелось уезжать… Я за свою жизнь разных парней повидала, но такого встретила впервые. Так что, Михаил, я все сделаю, что скажете. В оправдание своего поведения, если хотите.
– Олеся, вы все уже сделали. Мне нужен только телефон Олега. И еще – будьте с этим рыжим чудиком поласковее. Я его совсем немного знаю, но чувствую, он настоящий. Как раз такой, какой сейчас вам очень нужен. Надежный парень, за ним – «как за каменной стеной». Так что не упустите свой счастливый шанс.
Михаил махнул рукой Павлу, деликатно стоявшему в стороне, пока они с Олесей говорили про Олега. Когда Павел подошел к ним, Порецкий уже точно знал, что будет делать. Оставив молодых наедине, он сел в машину и поехал к Наталье.
Звонить сразу Олегу он не стал. Надо было продумать каждую мелочь, прежде чем с головой нырнуть в это опасное предприятие. Он уже твердо решил, что передавать кусок фрески Олегу не станет, а будет настаивать на том, чтобы самому отвезти его в Китай и передать главному злодею. Первым делом, размышлял Михаил, необходимо взять на работе отпуск, что практически нереально. Для этого и существует Наталья – пусть выкручивается перед Артуром, придумывает разные истории, чтобы объяснить мой внезапный отъезд из страны. Опять же во всем есть свои плюсы – хоть Китай увижу, ни разу там еще не был.
Долететь до указанного Гюнтером городка в Китае из Петербурга было невозможно. Приходилось от Пекина еще ехать на перекладных, включая гужевой транспорт. «Весьма удаленное место выбрал Гюнтер для своих приключений, – подумал Михаил, но тут же сообразил, что не по своей воле он оказался втянутым в эту череду событий. И все из-за древнего куска глины, который провалялся бы еще неизвестно сколько лет на чердаке ремизовско-фроловской дачи. Что за напасть такая – сначала Марина Рябинина пропала в Алтайских горах, теперь вот ее возлюбленный еще дальше умудрился забраться – в самый что ни на есть отдаленный Китай, да еще и ввязаться в какую-то криминальную историю. Та еще парочка».
Порецкий не стал откладывать поездку – взял билет на ближайший рейс до Пекина, а оттуда уже решил добираться самостоятельно до Дуньхуана – места заточения Гюнтера. Задачка оказалась не из легких, тем более, что китайского языка он не знал, а искать проводника не хотелось. Лишний человек мог пострадать.
Каждую свободную минуту он рассматривал кусок глиняной фрески с разноцветными полосками. Никак не мог понять, чем же он может быть полезен? Почему именно этот кусок так нужен бандитам? Неужели без него никак не складывается сложный пазл, от которого зависят жизни нескольких человек.
Во время короткого разговора с Олегом, который, как и предполагал Михаил, был рад, что необходимый главному злодею глиняный черепок нашелся, они договорились, что Миша с фреской по приезде в Дуньхуань под видом туриста поселится в отеле «Пещера». Как только он начнет осмотр храмового комплекса пещеры Тысячи Будд и прочих достопримечательностей, его найдут и сами с ним свяжутся люди Чена. Главное, оставить в гостинице свой телефон для связи, и наслаждаться красотой весеннего Могао.
Миша, разгуливая по прекрасному китайскому городу, продумывал массу вариантов по спасению Гюнтера и Клары. Но чем больше он думал об этом, тем больше убеждался, что Чен не даст ему ни единого шанса переломить ситуацию. И все варианты отпадут сами собой. Оставалось только ждать. К концу третьего дня его пребывания в Дуньхуане, когда он осмотрел почти все из открытых для доступа пещеры Могао и осмотрел сотни экспонатов – фресок, свитков, гравюр, но ничего даже отдаленно напоминающего его кусок фрески так и не увидел, Михаил заметил юношу, ведущего за ним наблюдение. Паренек то и дело попадался ему на глаза: сначала в музее, потом на рынке. Порецкий облегченно вздохнул – дело сдвинулось с мертвой точки, если за ним наблюдают, причем в открытую, ни от кого не таясь, значит, скоро будет весточка от Чена. Он решил засесть в гостиничном номере и ожидать гостей…
Телефонный звонок разбудил Михаила в шестом часу вечера. Молодой человек на ломанном русском языке предложил ему через час подойти к входу в пещеру Тысячи Будд, пообещав ему интересную экскурсию. Порецкий понял, что это будет за экскурсия, и кто выступит в ней в качестве главного экскурсовода. Главное, что он успел незаметно оставить кусок фрески в камере хранения на вокзале, значит, сразу его ликвидировать не станут.
На парковке у пещеры Тысячи Будд уже было не так много машин, да и людей не было видно – посетители и сотрудники храмового комплекса уже разъехались по домам. Михаил неспешно прогуливался мимо сувенирных лавок, хозяева которых уже сворачивали свои товары, шумно перекрикивая друг друга. Он украдкой разглядывал очертания сидящих в машинах людей в надежде увидеть Гюнтера. Но машины казались безлюдными.