Серая неприметная «хонда» с тонированными стеклами посветила несколько раз фарами. «Пора», – решил Михаил, – и не раздумывая бросился к машине. Открыв дверцу в салон, он увидел похудевшего обросшего щетиной Гюнтера, зажатого с двух сторон крепкими китайскими юношами. Он сел рядом с водителем – невысоким мужчиной средних лет, который хоть и был похож на китайца, но спросил на чистом русском языке: «Фреску принес?»
– Я не самоубийца. Фреску отдам, когда вы мне кое-что объясните. Кстати, вы кто?
– Зовите меня Чен. А объяснять я вам ничего не собираюсь. Играем по моим правилам. Вы ведь приехали сюда, надеюсь, без группы поддержки?
– Конечно. Вам лишний шум ни к чему. Мне тоже он не нужен – я лишь хочу убедиться, что с Гюнтером и Кларой все в порядке. Потом я отдам вам этот кусок глины.
– Гюнтера я задерживать не планирую – вы можете улетать с ним сразу же, как только передадите мне фреску. А Клару я задержу – она поможет мне в поисках одного заветного мес…
– Чен, ты с ума сошел, – Гюнтер не позволил ему закончить речь, – мы с тобой так не договаривались. Я не могу оставить ее с тобой. Я сам с тобой поеду.
– Нет, Гюнтер, ты поедешь со своим другом в аэропорт, а Клара останется со мной. Я не собираюсь ее убивать, она умница и поможет мне довести дело до конца. Я в этом уверен. Ей это самой интересно. Ее безопасность я полностью гарантирую.
– Господа исследователи, – прервал торг Гюнтера и Чена Порецкий, – можно мне сказать хоть слово? Я сюда не с пустыми руками приехал. У меня для вас, Чен, есть кое-что интересное. – Михаил протянул Чену пластиковую папку с бумагами. – Ознакомьтесь, возможно, после его прочтения вы тоже улетите вместе со мной и Гюнтером. А пока отвезите нас с Гюнтером в какой-нибудь местный ресторанчик – хочу отметить нашу встречу.
Миша по своей профессиональной привычке докапываться до самой сути вопроса, прежде чем предпринимать какие-то меры по решению проблемы все же успел перед отъездом побывать у Мазурова. Его мучил только один вопрос: может ли список Чжана оказаться мистификацией? Вдруг профессор Немытевский, в силу состояния своего пошатнувшегося здоровья был уже не совсем адекватным на момент написания своих записей и расчетов.
Максим Петрович, надо отдать ему должное, никогда не отличался повышенной эмоциональностью – он верил только фактам, желательно неопровержимым. Список Чжана, конечно же, существовал, это общепризнанный факт, но что он в себе таил – никто не знал, поэтому Максима Петровича он интересовал лишь отчасти. Сколько людей – столько мнений. Список Чжана лишил покоя не одно поколение синологов и путешественников. Даже в начале XXI века десятки людей оказались вовлечены в его поиски, возможно, напрасные. И одержимость профессора Немытевского поиском списка, точнее некоей терракотовой фрески, которая должна открыть пути к неведомому знанию (сокровищу, кладу и т. д.) – вполне могла оказаться лишь его прихотью. К сожалению, в истории человечества много раз случалось такое – люди верили в то, что они стоят в пяти мгновениях от великого открытия, а это был лишь мираж.
Мазуров вспомнил, что в конце 70-х годов он был близко знаком с одним китайским журналистом, жившим какое-то время в Ленинграде. Китаец осел в городе на Неве, журналистику забросил, стал предпринимателем. Причем, преуспел на этом поприще. Занимался поставкой косметических средств, имел несколько торговых точек в России. Мазуров с ним встретился совершенно случайно – на открытии выставки авангардного искусства в Русском музее. Разговорились, как-то душевно вспомнили застойные 70-е годы, которые тогда никому застойными не казались, не то, что теперь.
Бывший журналист после этой беседы иногда позванивал Мазурову, приглашал его на разные приемы, мероприятия. Иногда, кстати, очень полезные. На одной из встреч он познакомился с молодым человеком, которого отрекомендовал, как очень перспективного химика-биолога. Выяснилось, что он занимается биотехнологиями, в частности, разработками метода получения частиц золота, которое используется в косметологии, подолгу живет в Петербурге.
Парня звали Джен. Он поразил Мазурова не только превосходным знанием русского языка (когда только успел, в свои 28 лет так выучить «великий, могучий»?), но и энциклопедическими знаниями в области китайской археологии. Более того, он заинтриговал Максима Петровича своим признанием, что большую часть своих исследований и разработок по получению биозолота он почерпнул из древнейших рукописей, с которыми имел возможность ознакомиться во время поездок на археологические раскопки.
Телефон Джена, который что-нибудь может знать о списке Чжана, Мазуров решил дать Мише Порецкому. Пусть познакомятся – это будет полезно обоим. Миша разговор с Дженом не стал откладывать – как чувствовал, что это ему пригодиться при встрече с Ченом. Позвонил ему накануне вылета в Китай.
Когда китаец услышал от Миши о списке Чжана, он покачал головой и усмехнулся:
– Меня удивляет одна особенность, характерная для всех иностранцев – обязательно найти что-нибудь необычное, мифическое в той стране, куда приезжаешь в первый раз. Вы не первый, кого в Китае интересует загадочный объект, описанный в списке Чжана. Я ведь тоже, когда поехал в Россию в первый раз, хотел найти не что-нибудь, а сразу вашу русскую Атлантиду – остров, на котором стоял Китеж-град. Даже специально поехал в Нижний Новгород, а оттуда на автобусе до села Владимирское, где находится озеро Светлояр. Не поверите, весь день проходил по берегу, у местных все расспрашивал, а они на меня как на чудака смотрели. Удивительно, но местные жители знали про Китеж-град гораздо меньше, чем я. Так и со списком Чжана – в Китае столько всего удивительного, а ведь всех интересует этот список, которого в глаза никто не видел.
– Джен, если в глаза его никто не видел, возможно, что этот список всего лишь мистификация? Просто уловка какого-нибудь туристического агентства, зарабатывающего деньги на красивой истории. Если честно, я бы очень хотел получить какой-нибудь документ, разоблачающий этот миф.
– Документ я предоставить вряд ли смогу, а вот статью в журнале – это, пожалуйста. Я могу сказать, что лет пять назад я серьезно занимался изучением списка Чжана. Связано это было с темой моих научных исследований. Вы ведь понимаете, Михаил, что всех деталей я вам открыть не могу, существует определенное табу на тему моих разработок. Но тем, что было в открытом доступе, я поделиться могу. Когда мы с вами можем встретиться?
– Хотелось бы сегодня. Завтра я уже улетаю в Пекин.
– За пару часов я что-нибудь подготовлю по этой теме.
Когда Порецкий подъехал к дому, где снимал комнату Джен, он уже ждал его с небольшой папкой в руках. Сев в машину, он разложил веером фотоснимки. Их было десятка два – на каждом в деталях было отснято место раскопок: черенки, плошки, кусочки глины. Возможно, для археологов эти снимки имели важное значение, но Мишу они никак не вдохновили.
Видя легкое смятие во взгляде Михаила, Джен пояснил:
– Говорят, что в списке Чжана речь шла о некоей скрытой под толщей песков лаборатории, в которой китайские алхимики занимались производством золотого порошка, который даровал бы людям бессмертие. Понятное дело – красивая сказка, но чем безумнее она звучит, тем больше находится чудаков, готовых в нее поверить. Предупреждаю сразу – я не из их числа. Но в окрестностях Дуньхуана, в бескрайних песках нет-нет да и обнаруживались курганы с интересными находками. Я не удержался – тоже покопался в одном из них. Эти фотографии сделаны на раскопках кургана три года назад. Вот черепки на снимках – остатки сосудов, в которых много сотен лет назад хранилось вещество с примесью частиц золота. Для меня они стали судьбоносными – я и химиком стал, чтобы понять, что же это за «золото бессмертия».
– Я вижу, вы в теме, – усмехнулся Михаил, – только мне до этого золота нет дела, мне нужно другу помочь, который до сих пор верит в сказки. Особенно в китайские.
Михаил взял папку, пожав руку Джену. Неплохой парень оказался. Помимо фотографий в папке лежали несколько страниц с текстом. Джен сказал, что это копии его монографии и нескольких статей, посвященных исследованиям китайского «золота бессмертия». Суть их сводилась к следующему – китайские алхимики и ученые действительно научились воспроизводить «золотой порошок», но только бессмертие он, увы, дать не мог. Зато обладал свойством даровать молодость. Спустя столетия современные китайские ученые научились использовать его на благо самой востребованной и коммерчески окупаемой части медицины – в пластической хирургии и косметологии.
Михаил удивился – неужели всемогущий Чен, устроивший похищение двух ученых, не смог разобраться до конца во всей этой истории и по сути стал искать пустышку? Или все-таки список Чжана содержит что-то более весомое…
Глава третья
Чен привез своих спутников в один из лучших ресторанов города, где сам часто обедал. Метрдотель любезно проводил гостей в закрытый кабинет, находящийся в мансарде. Вид из огромных панорамных окон открывался восхитительный – город утопал в разноцветных огнях. Пока спутники Чена обменивались новостями, не обращая на него никакого внимания, Чен не выдержал – пересел за соседний столик, открыл папку, переданную ему Порецким. В глаза бросилась копия статьи на английском языке под названием: «Золото бессмертия – за и против». Чен быстро пробежал глазами текст: «Драгоценные металлы и камни: золото, серебро, жемчуг, янтарь давно уже научились применять в медицине. Рецепты эликсиров бессмертия, например, средство Макропулоса, описаны в мировой литературе, однако в XXI веке все более востребованными становятся такие свойства драгоценных металлов и камней, которые способны дарить вечную молодость и красоту. Золото начали использовать в качестве косметического ингредиента еще в Древнем Китае. Современные композиции на основе золота создаются по старинным рецептам, найденным в древнейших рукописях благодаря усилиям современных китайских ученых.