Настя вздохнула.
– Олег Иванович, эта Зона такая же ваша, как и моя. Я прожила здесь много лет, встретила своего мужа, отца Максима, и всё было хорошо, пока мы с ним не отправились выполнять задание Семакина. Колдун, так звали моего супруга, погиб при выполнении миссии…
Голос Насти дрогнул, в уголках её изумрудных глаз заблестели слёзы. Она закусила нижнюю губу, опустила голову. Мы терпеливо ждали, когда она справится с нахлынувшими чувствами. Наконец девушка снова заговорила:
– Так утверждает Семакин, но я ему не верю. Мой муж жив, я всегда знала это, а сейчас, снова попав сюда, чувствую это сердцем. И я его найду, обещаю, но сначала мне нужно отыскать моего сына.
– Хорошо. Мы вам обязательно поможем, – кивнул профессор и обратился к ассистенту: – Игорь, сходи с нашим гостем на склад, пусть он выберет для себя и прекрасной дамы комбинезоны и оружие. – Он опять повернулся к Насте: – Наверное, сложно будет найти идеально подходящие для вас вещи, но Игорь постарается, а пока давайте попробуем разобраться в кое-каких технических вопросах.
Ассистент с Байкером отправились за экипировкой и оружием, а я встал и, не желая вникать в разговор учёного с Настей, подошёл к шкафу со склянками. Как бы я ни хотел абстрагироваться от чужого разговора, полностью сделать это не удавалось. Кабинет профессора хоть и был достаточно большим, но не настолько, чтобы вообще не слышать тихую беседу двух человек. Я различал невнятный шёпот, но порой, до меня долетали обрывки фраз и даже целые предложения.
Разглядывая плавающие в желтоватом растворе закорючки эмбрионов, я случайно наткнулся взглядом на стоящую во втором ряду банку с заспиртованной головой дирижёра. Верхняя часть черепа у него отсутствовала, открывая взору кору головного мозга псионика. Покрытая ветвящимися извилинами, она походила на изрытую глубокой эрозией стенку оврага. Даже мёртвые глаза мутанта обладали столь притягательной силой, что я с трудом сумел отвести от них взгляд, а потом эти похожие на бездонные колодцы бельма плавали передо мной ещё несколько минут, холодя разум и словно лишая воли.
Когда же я вновь обрёл душевное спокойствие, до слуха донёсся взволнованный голос профессора:
– Я допускаю возможность перемещений между реальностями в результате неудавшегося эксперимента, но чтобы двое взрослых людей, да ещё находящихся в тяжёлой машине, вот так просто попали из одного мира в другой… Так не бывает, милочка! Делайте со мной что хотите, но я убеждён: к вам применили внешнее воздействие. Говоря другими словами, вас закинули сюда с помощью какого-то прибора. Возможно, это сделал сам Семакин. Другой вопрос, зачем ему это понадобилось?
– Я не знаю, каким образом оказалась здесь, но в любом случае благодарна судьбе и намерена в ближайшее время найти сына, а потом вплотную заняться поисками мужа.
Настя сказала это таким решительным тоном, что я передумал говорить Олегу Ивановичу о странном приборе в кармане её джинсов. В конце концов, я толком не знал, что это за хреновина.
«Профессору дай только волю, он с радостью разберёт это устройство, чтобы досконально его изучить. А вдруг от наличия странной штуковины зависит жизнь Насти? – размышлял я. – Может, она генерирует какое-нибудь защитное поле, позволяющее ей не развоплотиться в ближайшее время. Всё-таки человек из другого мира, мало ли что. – Я обмозговал идею и отбросил её за несостоятельностью. – Будь это так, Байкер ни на шаг бы не отходил от неё, ведь он тоже из иной реальности. Да и с мальчишкой как быть в таком случае? А ведь она верит, что он жив, и собирается найти его. Опять же, люди всегда надеются на лучшее, к тому же Настя – мать и до последнего будет искать своего сына. В любом случае, раз молчит, значит, есть на то причины. Я сам не люблю, когда лезут в мои дела, так что буду держать язык за зубами. Захочет – сама расскажет о приборе и для чего он ей нужен».
Пока я так беседовал сам с собой, вернулись Байкер с Игорем. Первый уже переоделся и щеголял в новеньком «Варяге» с бронежилетом из полимерно-керамических пластин и отменной противорадиационной защитой.
За спиной бородача висел рюкзак и виднелся приклад «абакана». Помимо автомата, «турист» взял из закромов профессора и другое оружие. В правой руке он держал восьмизарядный дробовик СПАС-12. Из набедренной кобуры торчала рукоятка «глока», в нагрудных ножнах ждал своего часа армейский клинок. На разгрузке висели закреплённые на поводках шесть зелёных «лимонок», а кармашки тактического жилета топорщились от засунутых туда запасных магазинов и выстрелов к подствольному гранатомёту.
Кроме своего оружия, Байкер нёс ещё и Настин комплект вооружения. Правда, тот до поры до времени лежал в чёрной сумке.
Байкер сгрузил ношу на пол. (Оружие в сумке громко лязгнуло.) В это же время Игорь свалил на диванчик тюк с комбинезоном для девушки, рюкзак с аптечками и провизией и связанные шнурками армейские ботинки достаточно маленького размера. Наверное, весь склад перерыл, чтобы найти подходящую одежду и обувь.
Не скрывая удовольствия, ассистент Олега Ивановича шумно выдохнул, проводя рукой по раскрасневшемуся лицу. Да уж, ботаник – он ботаник и есть. Надо хоть иногда спортом заниматься, а не просиживать всё время штаны в лабораториях. Всего-то килограмм десять, наверное, притащил, а запыхался так, будто центнер на себе пёр.
Глава 9Штурм базы
Пока Настя за шторкой облачалась в подходящую для путешествия по Зоне экипировку, остальные коротали время по-своему.
Байкер сел прямо на пол, подтянул к себе сумку с оружием, достал оттуда картонные укупорки с патронами и принялся набивать запасные магазины золотистыми тушками калибра пять-сорок пять.
Профессор с ассистентом о чём-то оживлённо беседовали – наверное, пытались выстроить гипотезу возможности перемещений между реальностями.
Я же по-прежнему пялился на склянки с заспиртованными эмбрионами мутантов и всякими их причиндалами: от щупалец сушильщика до ступни нюхача со снятой кожей.
Внезапный приступ панического страха накрыл меня с головой, как в тот раз на поле, незадолго до появления машины «туристов». Я опять ощутил холодное дыхание смерти, почувствовал немигающий взгляд её цепких глаз на своей переносице. С хрустом сжав кулаки, я до боли стиснул челюсти, из последних сил борясь с желанием немедленно лечь на пол.
Перед глазами будто проплыла волна. Банки-склянки зарябили, словно я смотрел на них сквозь струящееся марево горячего воздуха. Длилось это считаные мгновения. Вскоре всё вернулось на круги своя, и только сильное сердцебиение и сухость во рту говорили о недавнем инциденте.
Мне показалось, что в одной из склянок что-то сверкнуло красным. Я списал это на недавний приступ, повернулся к шкафу боком и принялся изучать поцарапанные и оббитые мыски своих ботинок, чувствуя, как сердечный ритм постепенно приходит в норму.
Прошло пять минут, прежде чем отдёрнутая женской рукой занавеска отлетела в сторону, звеня кольцами по металлической штанге.
– А вот и я! – Настя вышла из закутка, будто модель на подиуме, и подбоченилась, выставив правую ножку вперёд. Комбез был ей явно великоват, как и берцы, наверное, но это всё равно было лучше, чем джинсы с блузкой и кроссовками. По крайней мере, хоть какая-то защита от аномального воздействия Зоны.
Профессор с ассистентом посмотрели на «амазонку»: Олег Иванович с отеческой заботой, а Игорь со щенячьим восторгом в глазах.
Байкер достал из сумки ремень с кобурой, в которой лежала «беретта», бросил Насте. (Та ловко поймала его.) Выудил из баула АКМ, подождал, пока она подпояшется, и отдал ей автомат.
Настя взяла в руки оружие. Как заправский стрелок, посмотрела, в каком положении находится планка предохранителя, отомкнула магазин, проверила наличие в нём патронов. Потом вернула его на место и рассовала по карманам разгрузки заранее набитые Байкером магазины (тот их заботливо протянул ей, когда она закинула автомат за спину).
Пока девушка вооружалась, я краем глаза снова заметил красноватое мерцание в шкафу со склянками. Из любопытства повернулся к шкафу лицом, приоткрыл стеклянную дверцу.
На третьей полке у задней стенки шкафа, за банкой с бугристым сердцем какого-то мутанта, стоял небольшой пузырёк. Я взял его, чтобы лучше рассмотреть, что в нём лежит. Это была тонюсенькая ампула примерно с сантиметр длиной. Большая часть её была чёрной, и только прозрачный кончик тревожно пульсировал красным.
– Ну что, раз все готовы… – начал Олег Иванович, но я перебил его, показывая зажатый между большим и указательным пальцами пузырёк:
– Профессор, что это там мигает?
Шаров скользнул по мне рассеянно-добродушным взглядом и в ту же секунду переменился в лице. В его глазах появился густо замешанный на любопытстве испуг, усы встопорщились, на лбу проступили капли испарины.
– Этого не может быть! Что ты с ним сделал, Купрум?!
Все уставились на меня, будто я сотворил ужасное преступление.
– Ничего, – растерянно пробормотал я. – Это само там заморгало, я просто взял пузырёк из шкафа. Что это вообще такое, профессор?
– Маячок. Твой отец извлёк его из твоей руки, когда ты в детстве её сломал…
Профессор явно хотел ещё что-то добавить, но в это время сквозь приоткрытую фрамугу в кабинет с улицы ворвался оглушительный вой сирены. Чуть позже раздался грохот мощного взрыва, такого сильного, что звякнули склянки в шкафу, и воздух сразу наполнился треском беспокойных выстрелов и нарастающим рёвом моторов.
Оба учёных вздрогнули (ассистент при этом ещё и вжал голову в плечи). Мы с Байкером переглянулись и бросились к окну. Путь нам перегораживал громоздкий профессорский стол. Поскольку я ближе всех находился к нему, то первым запрыгнул на столешницу и перешагнул на широкий подоконник. Прижался лбом к холодному стеклу (на нём сразу появился мутный след от дыхания), пытаясь понять, что происходит. Немногим позже Байкер присоединился ко мне.