Секундой позже я воткнул в жерло подствольника новый заряд и выпустил его вдогонку первому. Снова грохнул взрыв, добавляя дыма, осколков, паники и едкого запаха сгоревшей взрывчатки.
Байкер сорвал с груди гранату, разжал пальцы. Звонко щёлкнула и отлетела в сторону спусковая скоба. Он бросился вперёд, словно спринтер на стометровке, через пару секунд метнул ребристый кругляш в задымлённый просвет и пригнулся к полу с дробовиком в руках.
Граната, вращаясь, пролетела по высокой дуге, едва не задев боком поперечную балку дверного проёма, глухо ударилась в стену, упала на лестницу и заскакала по ступенькам. Раздался громкий хлопок, звонко зацокали осколки. В коридоре прибавилось пыли и гари, а на лестнице опять затрещали выстрелы, перебивая вопли подранков.
Байкер рванул вперёд. Я нагнал его и вместе с ним нырнул в пахнущие сгоревшим порохом и пироксилином серые облака. Мечущиеся в дыму лучи целеуказателей с головой выдавали местонахождение противников. Вдвоём мы быстро расправились с теми, кто ещё был на ногах, и добили раненых. Для этого пришлось спуститься почти до середины второго лестничного марша.
– Готово! – выдохнул Байкер, метким выстрелом разнеся голову парню с оторванной взрывом ногой. – Зови Ласку с учёными – и ходу отсюда, пока новая партия не подвалила.
– Сам позови. Я хочу знать, кто явился по мою душу.
Бородач метнул в меня пристальный взгляд, потом кивнул, словно соглашаясь с моими доводами, и побежал вверх по лестнице.
Я присел перед телом. ПДА на руке мертвеца отсутствовал, как и какие-либо опознавательные знаки на комбинезоне. Беглый осмотр лежащих рядом бойцов тоже не принёс результатов.
Сверху послышался тонкий прерывистый писк. Я бросился на звук, увидел труп на ведущей к площадке второго этажа лестнице в не таком, как у других налётчиков, комбинезоне. Те поголовно были одеты в распространённый среди сталкачей «Восход» из обработанной спецсоставом брезентовой ткани с бронепластинами на груди и спине, кевларовыми накладками на руках и ногах и пластиковыми «ракушками» наколенников. Этот же был облачён в костюм из тёплого и мягкого на ощупь материала.
Никакой дополнительной брони у комбинезона, без всяких стыков переходящего в плотно облегающий голову шлем, не было. Несмотря на это, я не нашёл на нём ни одного проделанного пулей или осколками отверстия. Ткань, состоящая из множества похожих на пчелиные соты ячеек, при резком нажатии на неё становилась твёрдой, как бетон.
Убить владельца этого невиданного ранее комбеза удалось по чистой случайности. Выпуклое стекло шлема прикрывала прозрачная бронескорлупа (её полукруглый край немного выступал из-под верхнего обвода лицевого отверстия). По какой-то причине она не была опущена, поэтому один из гранатных осколков легко разбил тонкую преграду и угодил в глаз покойнику. Возможно, торчащим из чёрной от запёкшейся крови глазницы осколком парня всего лишь ранило, и он погиб от угодившей в лоб пули. (Аккуратная дырка с вытекающей из неё алой струйкой темнела чуть выше переносицы.) В любом случае, цель была достигнута, и не мы сейчас лежали убитыми, а он.
Помимо всего прочего, уникальный костюм, похоже, был заминирован. Некоторые из похожих на соты элементов комбеза мигали красным и издавали тот самый прерывистый писк. Я сорвал с руки трупа ПДА (в отличие от остальных жмуриков, у этого он был, как и странный знак на рукаве комбинезона в виде букв T&M внутри проникающих друг в друга треугольников и надписи под ними «Тандем»), столкнул тело с лестницы и дал дёру, вопя, что есть сил:
– Ложись, ща рванёт!
Писк заметно усилился и из прерывистого стал постоянным. Я с ходу влетел в дверной проём, заметил, что спутники верно поняли меня, и распластался на полу. Внизу громко хлопнула дверь, послышался топот ног (видимо, по нашу душу явилась новая партия убийц). В ту же секунду прогремел оглушительный взрыв. Жахнуло так, что со стен и потолка посыпалась штукатурка. Дом затрясся, как при землетрясении, а в лестничном колодце загрохотало так, словно там рушились многотонные глыбы.
Взрывной волной меня сильно приложило об пол. Прибор ночного видения слетел со лба (сразу я этого не заметил и узнал о пропаже гораздо позже, когда он снова понадобился). Голова гудела, будто рядом ударил колокол. В ушах стоял беспрестанный звон, перед глазами плавала красная муть.
Кажется, Байкер что-то прокричал, но я слышал лишь какой-то непонятный рёв. А потом бородач схватил меня за ремень, рывком поднял, закинул одну мою руку себе на шею и поволок к выходу с этажа, где всё тонуло в седых клубах дыма и пыли.
Я на автомате переставлял ноги, помогая Байкеру изо всех сил. Он выволок меня из коридора, потащил к лестнице на третий этаж. Примерно на середине пролёта гул в голове приутих, сквозь звон в ушах стали пробиваться первые звуки. В основном это был топот наших ног, иногда раздавались ободряющие крики Байкера. Воплей раненых я не слышал. Видимо, всех убило чудовищным по силе взрывом.
Зрение тоже понемногу прояснялось. Кровавая пелена отступала. На межэтажной площадке я случайно глянул вниз и сквозь частично рассеявшийся дым увидел последствия взрыва. Между первым и вторым этажами одного лестничного марша совсем не было, а от другого осталось чуть меньше половины. Обломки крайней ступеньки сохранившейся части лестницы медленно покачивались на изогнутых прутьях арматуры, а на них, зацепившись скрюченными пальцами, висела чья-то окровавленная рука.
Глава 10Выброс
Соседний корпус находился примерно в тридцати метрах от нашего здания. С ним он соединялся двухуровневой эстакадой с широкими окнами по обеим сторонам. По сути, это был такой же переход из кирпича и бетонных плит, что объединял пристройки с главным сооружением, только шёл он не по земле, а по воздуху, опираясь на бетонные сваи различной длины.
Перепад высот объяснялся разной этажностью домов. С какой радости архитекторы решили связать здания именно таким образом, я так и не понял. Вполне можно было сделать это на одном уровне: подумаешь, выход в пандус был бы со второго этажа, а не с третьего. Нам даже так было бы удобнее.
Зато сейчас у нас появилось на одну неприятность больше. Мало того что в переходе горел свет и мы, не зная, как его выключить, стали прекрасной мишенью для напавших на базу злоумышленников, так ещё и ассистент профессора неудачно свалился с объединяющей уровни эстакады лестницы и сильно подвернул ногу.
К счастью, к тому времени я уже вполне оклемался и вместе с Байкером подхватил беднягу под руки. Вдвоём мы потащили его к темнеющему впереди входу в нужное нам здание.
Разбитые стёкла и плафоны светильников со звоном сыпались на пол. Со стен и потолка во все стороны летели выбитые свинцом куски штукатурки и бетона. В гудящем от свиста рикошетящих пуль воздухе плавала цементная пыль.
Позади время от времени раздавался громкий треск Настиного «калаша». Она вела огонь в надежде хоть как-то облегчить нам прохождение опасной дистанции.
Вскоре мы оказались внутри четвёртого корпуса.
– Туда! – запыхаясь, крикнул профессор и вырвался вперёд. На ходу доставая ключ-карту из кармана халата, он, смешно переваливаясь с боку на бок, побежал к обитой железом широкой двери.
Сунув пластиковую карточку в приёмную щель замка, Шаров подождал несколько секунд. Внутри электронного механизма раздался громкий щелчок, глазок индикатора сменил цвет с красного на зелёный. Олег Иванович с усилием потянул тяжёлую дверь на себя и скрылся за ней.
К тому времени, как мы с Байкером притащили Игоря к лаборатории, профессор уже скользил пальцами по мигающим разноцветными огоньками кнопкам пульта управления экспериментальной установкой. С торчащими в стороны серыми от цементной пыли волосами, перекошенным ртом и каким-то диковатым взглядом, он походил на безумного учёного из старой кинотрилогии о путешествиях во времени.
– Залезайте! – Шаров глазами показал на экспериментальную установку. Она представляла собой странное сооружение. Восемь расставленных вокруг непонятной конструкции стоек держали установленные под углом толстые ступенчатые иглы с шарообразными утолщениями на концах. Сверкающие молнии с треском змеились по блестящим стенкам нацеленных на клетку Фарадея электродов. Эта сетчатая клеть непонятно как висела внутри установленных под углом друг к другу широких металлических обручей. Скорее всего, тут дело было в магнитном поле. Его создавали те самые обручи, что с тихим гудением вращались вокруг своей оси.
– Быстрее! – поторопил нас профессор.
Мы опустили Игоря на стул возле стены и заскочили внутрь установки, куда незадолго до этого забежала Настя.
Олег Иванович снова защёлкал клавишами. Гудение заметно усилилось. Теперь обручи не только крутились вокруг оси, но и вращались в разных плоскостях. Они всё ускорялись, образуя своим мельканием подобие сферы вокруг защищающей нас клети.
– Профессор, – крикнул я, изо всех сил напрягая связки. – А как же вы?
Сквозь постепенно переходящий в свист нарастающий гул долетел едва различимый голос Олега Ивановича:
– За нас не беспокойтесь. Установка может работать в автоматическом режиме. После вас мы сразу перенесёмся…
Куда они перенесутся, я так и не расслышал. Свист усилился до такой степени, что у меня заложило уши. Разом заныли зубы, мозги как будто пронзили тупой иглой. Потом раздался оглушительный грохот, яркая вспышка ударила по глазам, и мы вдруг оказались посреди залитого лунным светом поля.
Я упал на колено, упёрся кулаком в землю, чувствуя сильную тошноту и головокружение. Рядом со мной, согнувшись в поясе, хрипел и отплёвывался Байкер. Позади сухо кашляла Настя.
– Что за хрень, ёк-макарёк? – Байкер сплюнул в шуршащий на лёгком ветру кустик травы, что рос прямо перед ним. – Мне одному показалось, что внутренности вывернули наружу, прополоскали в тазу с холодной водой и как попало запихнули обратно? – Он помассировал ладонью живот, с кряхтением выпрямился и посмотрел по сторонам. – Где это мы?