– Калифорния.
– Ого! – удивился я. – А здесь как оказалась? Решила по турпутёвке посетить Зону?
– Почти, – улыбнулась красавица и рассказала о себе.
Она родилась в Киеве в русско-сербской семье. Когда ей было два года, родители, в поисках лучшей жизни, улетели в Калифорнию, забрав малютку с собой. В Штатах Арина Вучич прожила тринадцать счастливых лет, пока автокатастрофа не разделила её жизнь на до и после, лишив родительской заботы и любви. Родственников в Америке у Арины не было. Бабушки и дедушки умерли ещё до того, как она появилась на свет, а единственный близкий человек находился за тысячи километров от её дома, неся службу в составе миротворческого отряда ООН. (Милко Вучич охранял Периметр от желающих проникнуть в Зону охотников за удачей.)
Арина провела в приюте две недели, прежде чем службе опеки удалось разыскать её дядю. Ещё столько же времени ушло на всевозможные согласования и утряску юридических вопросов. В итоге всё благополучно разрешилось: по решению суда Милко стал опекуном девушки. Командование дало ему недельный отпуск, чтобы он мог уладить семейные дела за океаном и перевезти сиротку к месту его постоянной дислокации.
Поначалу Арина с воодушевлением приняла произошедшие в её жизни перемены, ведь она давно хотела побывать в Зоне. Дядя прилетал к ним в гости каждый год и всегда привозил в подарок странного вида и формы светящиеся штуковины, а вечерами, сидя на диване перед бормочущим телевизором с бутылочкой пива в руке, рассказывал интересные истории, полные невероятных приключений. Девушка слушала их раскрыв рот, представляя себя на месте дяди, или же воображала, что она опытный сталкер. Правда, со временем выяснилось, что дядя и не помышляет брать с собой племянницу на работу. Так что на Украине её ждали те же скучные школьные будни и тихие семейные вечера.
Всё изменилось после необычайно мощного выброса, когда на блокпост Милко напали мутанты. В неравном бою с порождениями Зоны дядя и вся его команда погибли. Поскольку до совершеннолетия Арины оставалось чуть более полугода, командующий Ограниченным контингентом сил ООН полковник Збигнев Матишевский распорядился отправить на это время девушку в киевский детский дом.
– Он решить от меня так избавляться. Я мешать ему своим видом. – Арина вызывающе повела грудью.
Я мысленно поддержал полковника. Будь я на его месте, тоже бы постарался как можно скорее отправить ходячую мину замедленного действия куда подальше от лишённых женской ласки солдат.
– Друг дяди Милко обещать мне пройти через Периметр за дядин коллекция артефакт. – Арина тряхнула золотистыми волосами: – Я ему говорить: «да», ночью брать из дома весь столовый серебро, немного денег, оружие и бежать в Зона.
Мы переглянулись. Оружие, деньги – это всё понятно: без них в Зоне никуда. Не будешь ведь палкой от мутантов отбиваться, а патроны, как известно, на деревьях не растут, их покупать надо.
Меня, как и Байкера (я видел это по его лицу), так и подмывало спросить: зачем Арине понадобилось серебро, но Настя нас обоих опередила:
– Вот ты мне, как подруга подруге, объясни: а серебро ты с какого перепугу сюда поволокла?
– А она его хотела переплавить на пули, чтобы от вампиров отбиваться, – с улыбкой в голосе пояснил отец. За разговорами мы и не заметили, когда он и Мугабе вошли в дом. Оба сейчас стояли на пороге комнаты. Отец, сложив руки на груди, прислонился плечом к косяку, а зомби, сильно ссутулившись, смотрел в одну точку перед собой с потерянным видом. – Ей дядя много раз рассказывал о населяющих Зону мутантах, в том числе и о сушильщиках, вот она и решила: раз они питаются кровью, значит, их легче всего убивать серебряными пулями. Верно, Арина?
– Оу, йес, мистер Айбо, всё так. Только я тогда не догадываться, что буду их здесь лечить, а не стрелять.
– Что поделать, Арина, такова жизнь. – Отец вместе с зомби направился к столу. Он сел рядом со мной, а Мугабе плюхнулся на скрипнувший под ним табурет возле Байкера. Бородач поморщился и подвинулся ближе к Насте. Столь близкое соседство с зомби его явно не радовало.
Мугабе же было всё равно. Чуть повернув голову набок и тараща и без того изрядно выпученные глаза, он открыл банку с консервированными ананасами. Нацелился выловить сочную дольку пальцами, но передумал, услышав укоризненное:
– Мугабе, ты опять за старое?
– Масса Лекарь, я только хотел проверить, мягкий ли ананас, – опустив голову, пробубнил зомби.
– Кто тебе мешает сделать это вилкой, Мугабе?
– Никто, масса.
– Вот и не позорься перед гостями, ты же не дикарь. Возьми в руки вилку и съешь ананасы как воспитанный человек.
Мугабе зажал вилку в кулаке, неуклюже подцепил дольку консервированного плода, отправил её в рот и принялся методично жевать.
Байкер и Настя во все глаза смотрели на жующего Мугабе. Им это было в диковинку, тогда как ни я, ни Арина не проявляли к нему никакого интереса.
Пока зомби насыщался, отец налил себе и нам с Байкером клюквенной настойки, предложил девушкам подлить в стаканы, но они отказались.
– Мне и этого до конца вечера хватит, – сказала Настя и громко, с надрывом, закашляла в кулачок.
– Что же вы, мужчины, не уберегли прекрасную спутницу, – нахмурил брови отец и покачал головой. Ему явно не нравился Настин кашель. Наверное, батя уже поставил ей диагноз и был готов немедленно приступить к лечению. Он повернулся к флегматично жующему зомби: – Мугабе, я могу попросить тебя об одолжении?
– Да, масса Лекарь, – кивнул тот и сунул очередную дольку в рот.
– Ты не мог бы после обеда затопить баню, чтобы Арина пропарила нашу гостью как следует?
– Не надо, – мотнула головой Настя, – я нормально себя чувствую.
– Возражения не принимаются. Если всё оставить как есть, пневмония в скором времени вам обеспечена, – строго сказал отец и посмотрел на зомби: – Ну так как, Мугабе, сделаешь?
– Хорошо. Сейчас доем, выпью сироп и пойду. Воды полный котёл набирать или половину?
– Давай полный. Думаю, Купрум с Байкером тоже захотят вечерком попариться. Вы ведь не откажетесь похлестать себя дубовыми веничками?
Я кивнул: мол, само собой, не откажусь. Байкер тоже ответил согласием.
– Вот и славно, а теперь давайте выпьем за встречу.
Мы чокнулись, выпили, закусили. Отец положил себе жареной картошки с курицей, бухнул с краю тарелки две ложки салата и принялся всё это уплетать с огромным аппетитом.
Минут через пять Мугабе доел ананасы, выпил сироп из банки. Встал, с шумом сдвинув табурет, и поковылял к выходу.
Когда за ним захлопнулась дверь, Байкер плеснул клюковки в стаканы и спросил:
– Скажите, Лекарь, а откуда у вас столько чернокожих зомби?
– А-а, – махнул рукой отец, выпил свою порцию, подцепил вилкой кусочек курицы и сунул его в рот. – Два года назад отряд афроамериканских миротворцев попал под выброс. Мугабе наткнулся на них в топях и привёл ко мне. Я как раз тогда новую клюквенную плантацию заложил, мне рабочие руки были во как нужны, – отец чиркнул ребром ладони по горлу.
Байкер в это время махнул настойки. Услышав, кто собирал для неё ягоды, прыснул так и не проглоченным спиртным в стакан.
– Вы что, хотите сказать, ваши зомбяки делают это пойло? – Он поставил посудину на стол и отодвинул её от себя.
– Нет, они только собирают клюкву, – сухо сказал отец и покрутил в воздухе ладонями: – Настойку делаю я сам этими вот руками. И зря ты так реагируешь, Байкер, это очень хороший напиток, приятный на вкус и в меру крепкий. Превосходно выводит радиацию. После него не болит голова.
– Я уж лучше водки выпью. – Бородач потянулся к стоящей на столе бутылке с бело-синей этикеткой.
– Как хочешь, – отец невозмутимо пожал плечами, но я видел, что ему неприятна эта ситуация. – Так-то я клюкву трижды промываю в родниковой воде, прежде чем делать настойку, но дело твоё.
Байкер повертел в руках стакан, ища взглядом, куда бы вылить из него остатки клюковки. Так и не придумав ничего стоящего, вернул его на стол, взял стоящую рядом алюминиевую кружку, плеснул туда водки, махом выпил и занюхнул рукавом. Всё это время Арина ковырялась вилкой в салате, а отец молча поглощал жареную картошку с курицей.
– А что за песню пели сборщики ягод? – прервала неловкую паузу Настя. – Я никогда такой раньше не слышала.
Отец обрадовался возможности уйти от скользкой темы и оживлённо заговорил:
– Да я и сам бы хотел узнать, откуда они взяли эту песню и что за блажь им взбрела в головы. Понимаете, просто в один из дней они вернулись с ягодной плантации, напевая её, а потом вдруг ни с того ни с сего сами сшили себе эти дурацкие комбинезоны, наделали панамы из тростника и стали звать меня масса Лекарь или Хозяин. Поначалу я пытался пресекать эти глупости, а потом махнул на всё рукой. Какая разница, как меня зовут зомби и во что они одеваются, если это никому не мешает, помогает им социализироваться и чувствовать себя людьми.
– Может, всё дело в генетической памяти? – предположил Байкер. Все повернулись к нему, а отец так ещё и посмотрел с нескрываемым интересом. Польщённый таким вниманием, Байкер продолжил рассуждать: – Что, если аномальное излучение выброса смахнуло с их сознания шелуху последних лет расового равенства, оголив глыбу насаждаемого веками рабского сознания? Они же все чёрные, значит, их предки наверняка были в Америке рабами и гнули спину на полях белых плантаторов от зари до зари.
– Хм, а в этой мысли есть резон, надо обдумать её на досуге. Но вы ведь сюда пришли не за тем, чтобы обсуждать мои «рабовладельческие» привычки, – улыбнулся отец. – Что случилось, Купрум?
Я рассказал ему всё, начиная с момента появления машины «туристов» и заканчивая нападением на лагерь профессора Шарова. Упомянул и о маячке, а ещё спросил, откуда он взялся в моей руке.
– Да, не так я себе представлял этот разговор, – помрачнел отец, и я понял, что с маячком не всё так просто. – Но давайте обо всём по порядку. Начнём с вашей истории, Настя. Купрум сказал, вы ищете здесь своего сына. Надеюсь, эта информация сможет вам помочь. За два дня до выброса я связывался с учёными из «Яхонта». Во время последней экспедиции они нашли какого-то мальчика, возраст я не уточнял, но, думаю, вряд ли по Зоне бродит много детей. Вероятно, это и есть ваш сын.