На местном жаргоне воровские почтовые станции именовались «дорогой», ну а живущие при ней, как водится, смотрителями, смотрящими за дорогой. Они не ходили на дело, кормились с общака. Порой у них собирались граждане бандиты, пили самогоночку да под домашний огурчик, слушали на граммофоне пластинки Петра Лещенко, привезенные контрабандой. За стол, порой, садились враги. Иногда становились врагами во время застолья, но существовал закон — с оружием к Смотрителю не заходить, тем паче, счеты на его земле не сводить, чтоб не подставлять.
Работа станции «дороги» была тайной даже для иных воров. Смотрящий держал в голове карты всех соседних узлов, основные направления. И изыми одного Смотрителя из обращения — в Дороге образуется брешь километров в сто, письма пойдут кружным путем, не говоря уже о том, что из какого-то города сообщение можно будет отправить только легальным способом.
И вот, наконец, после получаса поисков, Колесник постучался в неприметную калитку. Стучался громко, железным кольцом об железную же пластину. Вероятно, грохот перебудил всех в округе, но к Сереге никто не вышел.
— Хозяин! — крикнул Серега. — Хозяин, твою мать!!! Петька, просыпайся!
После минут пяти крика хозяин, действительно, вышел: прямо в кальсонах, в галошах на босу ногу. Было видно, что его только разбудили: он щурился от дневного света, глаза были заспанные.
Подошел к калитке, посмотрел за нее, отбросил крючок и, не говоря ни слова, развернулся и пошел к хате.
Серега зашел во двор, закрыл за собой калитку и тоже направился в дом — разговор предстоял приватный.
— Ты чай будешь? — спросил Смотритель.
— Нет, спасибо… Я не чаевничать пришел.
— Ну оно понятно. Если бы ты разбудил меня, чтоб чаи гонять, я бы, вероятно, тебя придушил.
Это было немного грубо, но Колесник счел за лучшее не заметить грубость:
— Мне надо отбить послание Великому Гусю. Знаешь такого?
Смотритель кивнул:
— Ты знаешь, где он?..
— Боюсь, что с другой стороны фронта.
— Это будет стоить дорого.
— Я знаю…
— Письмо готово?
Колесник достал из кармана маленький листок бумаги. Письмо было коротким, в две строки, без пробелов и знаков препинания. Колесник и Либин думали над ним весь вечер. Если на легальном телеграфе брали деньги за слово, то здесь — за знак.
Смотритель Дороги прочел и кивнул.
— Сейчас и отправлю. Как ты знаешь, доставки мы не гарантируем. Многое может произойти.
Колесник кивнул. Он не выспался, а потому был немногословен. Из кармана пиджака достал футляр с колье:
— Сдача с такого гарнитура у тебя будет?..
У подпольщиков
— Чаю?.. Еще бульона? Или, может, самогончика? Хороший есть.
— Молока теплого. Если можно — с медом… Похоже, простыл.
— И где это вас так угораздило.
— Протянуло пока летел… С самолета-то…
— А ну да, конечно…
Пока ходили за молоком, руководитель подполья постарался дать хоть какой-то отчет:
— Наша особая гордость — то, что мы сохранили нашу, советскую власть. Разумеется, в подполье, из лиц, что не успели эвакуироваться…
Вообще же из Миронова успели эвакуироваться немногие — слишком неожиданно появились немцы.
— А реальная власть у них хоть какая-то есть? — спросил прибывший.
Подпольщик развел руками.
— Чем же они заняты?..
— Ну, мы, например, регулярно проводим партсобрания.
Прибывший поморщился — с такими друзьями никаких врагов не надо…
Принесли молоко, уже разогретое. В дверях руководитель подполья забрал поднос и подал его прибывшему собственноручно. Тот устало кивнул:.
Руководитель подполья был услужлив, и не без причины.
Гость с Большой Земли прибыл без приглашения, и, что характерно, — о том, чтоб его встретили, не просил.
Не доверял? Боялся засады?
Или просто одиночка и все делает сам? Эвон, под Забодайском ждали высадки, жгли костры, да зазевались, сожгли целое поле.
Радиограммой передали — направляется майор Вольских. Цель сформулировали неясно — в помощь подполью.
Центр будто заинтересовался попавшим в подполье евреем. Но кто его знает, что на самом деле? Может, подполью не простили эскадрилью, потерянную над аэродромом на прошлой неделе. И майор этот прислан с проверкой на лояльность, узнать: не ведут ли в Миронове двойную игру. Война ведь — всякое бывает.
Но майор был немногословен, что имело и свои положительные стороны — вопросов он задавал мало и формулировал их недвусмысленно.
— Что с евреем? Циперович, что ли?
Руководитель подполья часто закивал головой:
— Тут он, сейчас позовем…
И минуты не прошло — перед майором предстал спасшийся еврей. В самом деле, будто ждали, что его майор кликнет.
— Так как, говоришь, тебя зовут?
До сего времени он не называл своего имени, но его никто и не спрашивал. Впрочем, что за тайна, как его зовут:
— Марик… Марк Циберлович…
Майор покрутил шеей — мышцы казались большими и медлительными. Нет, все же протянуло…
Марик сидел подавленный своей значимостью, своей судьбой. Может, и правда, его народ избранный, а он, Марик, отдельно храним…
За последнюю неделю он мог бы умереть сотни раз.
Но удивительно — он остался жив.
На него упал самолет. В него стреляли и попали…
Ну и что с того? Рана оказалась несерьезной — пуля была на излете, и только оцарапала его. Но от испуга он упал, что оказалось правильным — немцы сочли его убитым.
Ближе к вечеру его нашла старушка, что собирала не то грибы, не то травы для какого-то ведьмовского зелья. Она его перевязала, но с собой не позвала, указав иную дорогу.
И уже вечером он сидел за столом и хлебал суп у тех, кто называл себя подпольщиками. Впрочем, довольно скоро выяснилось, что из плена он попал если не в плен, то в условия стесненные — никто не предлагал ему отправиться на все четыре стороны, с собой в налеты да на диверсии не брали, оружия тоже не давали — даже ножи за обедом и те прятали.
Несколько раз его переводили из убежища в убежище, часто так, что он даже не видел откуда и куда его везут. Сейчас он будто бы находился за городом, возможно, в каком-то селе.
— И что там у вас случилось-то? — часто спрашивали его.
Подпольщики казались вполне приличными ребятами, что помогали, ничего не требуя взамен, посему Марик считал своим долгом развлечь их. Но подпольщики слушали его внимательно. Подобрали они его, можно сказать, по доброте душевной, практически без задних мыслей. Но кто сказал, что этот еврей не может быть полезным?
Наверное, в двадцатый раз его вызвали рассказать свою историю.
В этот раз Марик увидел нового человека. Нового, но не постороннего. Прибывший держался так, что посторонними казались все остальные. И, действительно, увидев Марика, бросил:
— Оставьте нас вдвоем…
— Но…
— Когда вы понадобитесь, я вас позову… Может быть… Ненужные должны уйти…
Когда они остались вдвоем, майор хлебнул из чашки молоко и спросил:
— Так кого, говоришь, нанял твой отец?..
— По описанию подходит Либин. Женька Либин, — сказал, наконец, Бойко, вспоминая беседу со старшим Циберловичем.
— Кто такой?.. — оживился Ланге.
— Молодой да ранний. Шестнадцатый или семнадцатый год рождения. В тридцать седьмом по подложным документам получил двести тысяч. В том же году обнес музей. Через год афера с облигациями…
— Молодой?.. Как думаете, может ограбить банк?.. Верней, будет пытаться?
— Будет. Иначе бы со стариком не договаривался. Но планирование — не его сильная сторона, он мастер импровизации…
Оба задумались.
— Думаете, пригласит кого-то со стороны?.. — спросил наконец Бойко.
— Конечно… И не одного человека. Все же для такого объема нужна банда, ганза по-вашему.
— А как вы думаете, кого он пригласит?..
Бойко поднялся, прошел, разминая плечи, будто те затекли…
— Я не думаю, я знаю… У нас большая проблема. Две больших проблемы.
— Первая — это сам Либин?
В ответ Бойко кивнул.
— А вторая?.. Будете томить меня в неведенье?
— Отнюдь. Женька Либин пригласит «Колесо». Думаю, что уже пригласил.
— Колесо?..
— Это кличка Сергея Колесника.
— А вы уверены в…
— Уверен. Колесник в городе… Я его видел сам неделю назад.
— Тогда почему не арестовали?
— Я тогда на вас не работал.
Ланге тихонько застонал.
— Так расскажите мне о Колеснике? Какой он из себя, как он одевается?..
— Хорошо он одевается.
— Это плохо. Вероятно, он сильный противник… — Что еще?
— Вор-универсал. Может вскрыть сейф не слишком сложный, может в карты обчистить. Хорошо водит машину, но на дело все же старается брать профессионального шофера. Он — мозг. Ум, можно сказать…
— А кого он еще может пригласить?
— Колесник или Либин?
— Оба…
— Список длинный — предупредил Владимир.
— Начинайте, я никуда не спешу. Скажите, например, где он будет вербовать людей?
— То там, то сям. В основном — «сям».
— В смысле?..
— В смысле, никто не знает, где именно.
— В этом городе?
Бойко покачал головой.
— Отчего?
— Здесь особо и нанимать некого. Не тот контингент. Ему не нужна массовка, он будет искать специалистов. Но, например, я не знаю, есть ли в городе хоть один человек, который может вскрыть «медведя».
— Медведя?
— Это воровское название сейфа.
— То есть будет звать людей из других городов? Мариуполь? Юзовка?
— Да. Но предполагаю, что еще дальше. Киев… Харьков…
— Харьков?.. Вы ничего не путаете? Немецкие войска еще не взяли город.
Глаза в глаза Бойко внимательно и серьезно посмотрел на Ланге.
— Вы серьезно думаете, что это большая проблема?..
— Хм, вы утверждаете, что Колесник даже может пригласить кого-то из-за фронта?
— Это маловероятно, но исключать подобное нельзя.