– Мэри Лу, – представилась новая знакомая.
– Маша Казакова. Я из России.
Мэри нахмурилась, обдумывая ответ. Потом осторожно поинтересовалась:
– С Терры?
Терра – это, кажется, по-латыни. Или по-испански? Но так действительно иногда называют Землю. И Казакова кивнула. Потом спохватилась, спросила:
– А что это за место?
Она и не предполагала, что на такой простой вопрос может последовать столько самой разной информации. «Хотя чему я удивляюсь после всего, что со мной случилось?!» – вяло возразила Маша самой себе. А женщина заливалась соловьем:
– Это Аррет. Про страну не спрашивай. Здесь нет стран в привычном понимании. Вообще, неприятное местечко. Сочувствую тебе… мы сейчас в Форте, на берегу Красного моря. Мм… юго-западное побережье. Эти развалины – крепость царя Ирода Великого, Масада. Во всяком случае, это единственный вариант, который пришел мне в голову. Если присмотреться, то и непрофессионалу видно, что тут многое выстроено было по римским образцам. Хотя, конечно, наши потом еще настроили… для своих нужд. Будет интересно, я тебе здешние термы покажу. На Аррет мозаики сохранились просто замечательно. Эх, отснять бы…
Мэри говорила быстро, и Маша понимала далеко не каждое слово. Но самое главное уяснила. Аррет. Красное море. Масада. То есть Форт. Интересно, откуда такое название? Кстати, эта Мэри ведь тоже с Терры. Вот бы о чем спросить…
– А вы откуда? Тоже с Терры? И как вы тут…
Мэри посерьезнела:
– Знаешь, Маша, рано мы с тобой разговорились. Давай я тебе покажу, где можно отдохнуть, а потом соберется штаб… там наверняка будет что спросить. И мы тоже сможем задать вопросы. Чтобы не отвечать всем желающим по очереди, – она чуть улыбнулась. – Может быть, твое появление здесь что-то значит.
Понятно. Что тут не понять? Пришла какая-то непонятно откуда, непонятно зачем. Вопросы задает. Действительно, лучше подождать и расспросить позже, с пристрастием. Знаем, проходили…
Только вот беда, убежать из этой крепости вряд ли получится. Да и некуда бежать. Так что остается надеяться на лучшее. И довериться Мэри Лу. Тезке англоязычной…
Комнатка, в которую привели Машу, оказалась жилой. Свечка в битой чашке, чайник – медный с двумя носиками, мятая железная кружка. В углу фанерный ящик, обклеенный какими-то яркими этикетками. На ящике зеленый походный рюкзак и одеяло. В углу у окна – низкая кровать. Может, даже совсем без ножек. Маша как-то писала репортаж о людях с городской свалки. Чтоб взяли в штат в редакцию. Так там, у интеллигенции свалочной, в хоромах примерно такой же набор из разномастных предметов. Тут гораздо чище, конечно. Но стиль «я тебя слепила из того, что было» сохраняется.
– Это моя комната, – снова улыбнулась Мэри. – Отдыхай. Здесь ты в безопасности. Я приду часа через четыре, когда разведчики вернутся. В чайнике есть вода. Если хочешь умыться, то техническая вода за ширмой.
«А панибратская манера разговора с «тыканьем» – следствие отсутствия личного местоимения формы второго лица множественного числа в английском», – отчего-то подумала Казакова, когда Мэри Лу ушла.
Ширма отгораживала угол комнаты и представляла собой серую холстину, перекинутую через веревочку. Веревочка отгораживала маленький угол, дальний от двери. Ткань до пола не доставала.
Маша налила в кружку из чайника воды. Жизнь потихоньку налаживалась. Есть четыре часа, чтоб поспать. Вау, как говорят за океаном…
Разбудил Казакову высокий мужчина восточной внешности. Мужчина кавказской национальности, сказала бы Маша, будь она на Терре. Только очень широкоплечий и мускулистый. Без признаков сытой жизни: ни живота, ни щек, ни сального взгляда. А так – вот кепку ему на голову и пару персиков в руки – дядя Фархад с овощного рынка.
Он потряс Казакову за плечо и сказал на чистом русском:
– Пора идти. Штаб собрался. Если нужна другая одежда, у Мэриш должна быть в том шкафу. Я – за дверью. Побыстрей. Да, зовут меня Фархад.
Без акцента, без восточной распевности и слов-паразитов. Только имя Мэри Лу переиначил на свой манер. Умытая и отдохнувшая Казакова снова стала замечать детали как профи. И любопытство тоже зашевелилось. Тут хоть говорить будем, а не сразу драться или замуж за покойников. «Интервью – мое сильное место», – сказала сама себе Маша, приободрившись. Бурый комбез военного образца из шкафа хозяйки комнаты был чуть-чуть широковат в талии и узок в груди. Мужской же, но по росту – самое оно. Кеды бы еще другие, но и на том – спасибо.
Штаб: Мэри Лу, Фархад – громадина такой оказался, кстати, Казакова ему едва доставала макушкой до подмышки – и еще четверо мужчин разного возраста и внешности сидели на низких сиденьях в полупустом круглом зале. Стола в центре не было, зато макет Масады и окружающих окрестностей был искусно вылеплен из чего-то вроде обожженной глины. Горы, пустоши, крепость, все вокруг вытянутого водоема, для наглядности обильно посыпанного солью, похоже. По ней и планы чертить проще, понятное дело.
Фархад встал у двери, отрезав путь к отступлению.
– А вот и наша новая гостья, – Мэри Лу поднялась и улыбнулась. Только она. – Расскажи, кто ты и откуда. Начни сама, а мы спросим потом то, что будет непонятно. Не молчи, пожалуйста. Мои коллеги могут неправильно это понять.
Казакова рассчитывала на другой формат общения, но выбирать не приходилось.
– Боюсь, мой рассказ покажется им еще более невероятным, – начала девушка, но осеклась, английский знала не настолько хорошо, а тут монстры, духи, зомби, возмездие, вымирающее племя. – Но вы не поверите.
Американка перевела, и все вокруг почему-то хмыкнули.
– Подожди, Мариш, – заговорил Фархад. – Вот так будет лучше. – Он подошел и надел на руку, на запястье Казаковой тонкий металлический ободок. У самого на кисти такой же, она заметила его, еще когда Фархад тряс ее за плечо. В центр зала у макета мужчина поставил тот самый колокольчик, который Маша уже встречала. – Говори сейчас, – это он уже Казаковой непосредственно.
– А что говорить?
– Рассказывай. Теперь тебя все понимать должны.
– А, Фархад, ты опять! – взвилась Мэри Лу. – Их нельзя использовать, мы должны просто уничтожать! Выбросить!
– Уймись, женщина, я кузнец, и я сделал полезную вещь из дряни!
– И она работает, – отозвался один из мужчин. – Мы все тут прекрасно понимаем вашу семейную сцену, Мэри. Но давайте ближе к делу. Фархад отрезал кусок от этого… артефакта, как ты их называешь, и сделал… – человек пожевал губами, подбирая нужное слово.
– Переводчик, – подсказала Казакова.
– Да, пусть так, – кивнул мужчина и продолжил. – Вещь полезная, и не надо тратить время на то, чтобы понять, что нам подкинула судьба в лице бандитов-промысловиков.
– Сталкеров, – снова влезла Маша. – У нас их сталкерами называют. Если я вас правильно поняла.
Одновременно она поняла, что и в этом мире не без чудес: точно такой же браслет был на руке Мэй. Один из колокольчиков Лотосового дворца застыл там в первый же момент. Сестра рассказывала. Может, это она и послала подарочек вдогонку Маше. Значит, дошла до Мертвого моря в мире Альтерры. Наверное.
– Вот и рассказывай, Маша, – одернули осмелевшую девушку. Тебя сейчас все понимают.
– Ладно, вы сами напросились, – и Казакова применила свою самую обезоруживающую улыбку. – Два дня назад, 22 июня, я приехала на станцию Нижний Баскунчак, чтобы сделать большой материал для своей редакции о жизни в глубинке…
Пока Маша Казакова говорила, никто ее ни разу не перебил, и рассказ бредом не обозвали даже после окончания. Хотя многое ей самой казалось невероятным. Особенно если проговаривать все вслух.
– А козлоногий? – спросил заросший до глаз рыжей бородой коренастый мужчина. Про него и сказать-то нечего, только разве, что на гнома похож.
– А кто это? – Маша не поняла сути вопроса.
– Та тварь, которая вылезла из моря за тобой следом, – пояснила Мэри Лу. Похоже, все присутствующие уже были в курсе обстоятельств Машиного появления.
– Не знаю, что сказать, – развела Казакова руками. – Я таких чудищ впервые вижу.
Все переглянулись. «Гном» даже глаза выпучил: белки ярко сверкнули из рыжих зарослей на лице.
– Это самая удивительная вещь в твоей истории, – первой справилась с эмоциями Мэри. – А про Спасителя ты тоже ничего не знаешь?
– В смысле? Ну как, – дернула плечом девушка, – как все, на уровне общих знаний. Спаситель, это тот, кто кого-то спасает. По маме я православная, даже крещена в детстве. У нас в университете был курс по истории религий мира. Оттуда, в основном. Ну, еще Рождество, Пасха.
Тут Казакова осеклась. Вот тогда она почувствовала, что такое «в воздухе повисло напряжение».
– Поподробнее, пожалуйста, – делано-спокойным голосом попросила американка. Маша отчетливо услышала лязг металла. Кто-то сосредоточенно работал молотком во внутреннем дворе крепости.
– Вообще-то я не религиозна и веротерпима, – осторожно начала Казакова.
– Когда он придет? Когда? С какими силами? В каком образе? Говори! – рявкнул «гном».
– Да я откуда знаю?! – отшатнулась девушка. И тут же уперлась в грудь Фархада, предусмотрительно стоявшего у нее сзади. – Второе пришествие Христа же символизирует конец цивилизации. Там же сначала Антихрист должен воцариться вроде. Потом Армагеддон – финальная битва добра и зла. И все грешники погибнут. Как-то так.
– Что за хрень она несет? Уважаемая Мэри Лу, ты что-то пояснишь? – рыжий все не унимался.
– Постараюсь, уважаемый Иржи, – и американка придвинулась ближе. – Маша, пожалуйста, будь сейчас честной и точной. От твоих ответов зависит твоя же жизнь. И не только твоя.
Она делала большие паузы между фразами, словно подбирала код, а не слова:
– Кто для тебя Спаситель?
Казакова вздохнула – ожидала чего угодно, но не допроса с пристрастием о вероучении – и начала:
– В общем, так. Спаситель – это в первую очередь Христос (или Сын Божий, что его сути, видимо, не меняет), то есть сильный человек, осознанно пожертвовавший собой ради людей. То есть принявший любую участь с открытыми глазами, не требуя взамен ничего, никакой благодарности. И в то же время его поступок касался его самого. Он никому ни себя, ни свои принципы не навязывал. Он есть – и этого для многих было уже достаточно. Я ответила?