Он кладет цветы к могиле, остается один со своими раздумьями, начальник охраны деликатно отходит в сторонку и ВВП вспоминает – чаще всего, незначащие мелочи, как тогдашний шеф подтрунивал над его одеждой, неброской, неяркой, скромной, как он сам, пальтишко болотного колера, примерно такой же костюмчик, перед приемами говорил: “Надо бы галстук покрасивее”, – и предлагал выбрать один из своих, а одеваться шеф любил, слыл модником… посмотрел бы он сейчас на костюмы и галстуки ВВП – наверняка одобрил бы и даже позавидовал, а тогда… странная смерть дала повод для пересудов, сплетен и спекуляций – чуть ли не ВВП повинен, взял и отравил несчастного, а ведь прибыл бывший шеф в Кенигсбергскую область в качестве доверенного лица кандидата в Высшие Властелины Преклонии, то есть самого ВВП, и спустя три дня, великолепно себя чувствующий, скоропостижно скончался от острой сердечной недостаточности в поселке Светловидовск. Травить такого человека… в кошмарном бреду не придумаешь… главное, зачем? – придрались к фразе, случайно брошенной: “Уход такого выдающегося человека – не просто смерть, а гибель и результат травли”, игра слов зловещая получилась: травля, травить, отравить… – и про новые яды немедля заговорили, вдруг знатоками стали – у спецслужб есть препараты, маскирующие свои действия под ненасильственные причины смерти: инфаркт, инсульт и т. д., убивают спустя несколько дней после применения, уже после того, как само химическое вещество выведено из организма, такой яд химической экспертизой обнаружить крайне затруднительно или вообще невозможно, из таких “маскировочных” ядов в российских спецслужбах наиболее популярны “фторацетаты” – производные фторуксусной кислоты, твердые, растворимые в воде вещества или летучие жидкости без вкуса, цвета и запаха, смертельная доза 60-80 миллиграммов, отравленный фторацетатами человек умирает через несколько суток от остановки сердца… Ему докладывали – и впрямь существуют такие яды, а еще есть полоний и много чего другого, но какое это отношение имеет к смерти учителя и наставника, ни мотивов, ни поводов, ничего нет, даже если предположить, что много чего знал про дела их совместные в городе на болотах, знал и прикрывал – скажем, бартерные сделки; тогда, осенью 1991-го, в городе, как в блокаду, начался голод, продуктов не было, взять их было неоткуда, горсовет ввел карточки; спасением виделись эти самые бартерные сделки: мэрия предоставляла частным компаниям право на вывоз за рубеж нефтепродуктов, металлов, хлопка, леса, эти компании обязались на вырученные средства закупить и привезти жратву на сто с лишним миллионов долларов Заокеании, но продукты в нужных объемах так и не появились; cмысл операций был прост, как огурец: составлялся юридически не оформленный по всем правилам контракт со своим человеком в предоставлении ему лицензии, достигалась договоренность с таможней об открытии границы на основании этой лицензии, товар шел за рубеж, продавался там и вырученные деньги делились между участниками; именно по этой причине не объявлялись тендеры на поставки – достаточно было иметь своих “компаньонов”, у В. такая публика имелась в нужном количестве; но продукты были остро необходимы, и тогда В. пригнал в город гуманитарные грузы – сверх установленной квоты удалось получить несколько десятков тонн мясных собачьих консервов, и, как доложил В. мэру и в столицу, угроза белкового голода на какое-то время отдалилась; кто уж ел собачью пищу, неизвестно, скорее всего, консервы легли добавкой в фарш для котлет, макароны по-флотски и в иные блюда общепита.
Много чего знал мэр и прикрывал В., когда того хотели снять с должности и даже завели на него уголовное дело, ничем не кончившееся, только никому ничего не сказал бы – ему ведь ничто и никто больше не угрожал, уголовные дела против него были закрыты, гонители получили по заслугам, жил бы себе спокойно и вкушал плоды непыльной престижной должности, какую получил бы из рук благодарного за все хорошее ВВП; смущало некоторых, владевших кое-какой информацией, что вскрытие тела на месте кончины по приказу “сверху” совершилось моментально, доступы к моргу больницы, где производилась аутопсия, были перекрыты специальным отрядом милиции, в почти неприличной спешке прошли похороны бывшего шефа без повторного осмотра его тела авторитетными специалистами страны, как того следовало бы ожидать в подобном случае, а в интернете, тогда разнузданно-свободном, промелькнуло: будто бы вдова просила патологоанатомов не распространяться о результатах вскрытия – как и следовало ожидать, никаких предыдущих инфарктов у мужа ее не было, как не было и хронических болезней сердца, он был вполне здоровым, а потом выкрикнула совсем уж непонятное: “Я этот публичный дом закрою!” – имея в виду Светловидовскую санаторную поликлинику; вот так, сама того не желая, приоткрыла вдова завесу над истинной причиной смерти супруга: в номере-люкс гостиницы в Светловидовске учитель и наставник находился не один, а с девушкой-медичкой, он выпил в бане, принял большую дозу виагры – и последовал трагический финал. Так все просто, поэтому и скрывалось – жил грешно и умер смешно.
Если бы мы стали быстрее времени, мы могли бы стать медленнее жизни – умный поляк изрек, легло затесом в памяти, которая все одно рано или поздно превратится в решето; ВВП часто вспоминал время, когда он, нежданно-негаданно, причудливой волей тогдашнего дряхлеющего на глазах Правителя, вынужденно искавшего себе замену, выброшенный водоворотом судьбы на самый верх, входил в новое для себя состояние безграничной власти, ощущал ее терпко-сладкий вкус, упивался ею, народ ему мирволил, благодарил, что вернул преклонцам самоуважение и гарантию, что бедлам предшествовавших пятнадцати лет закончился – что же касалось прошлой жизни, то она осталась за бортом, к тому же многие воспоминания поистерлись, как мех старой горжетки, о будущем же не хотелось думать, в нем не находилось места покою и отраде, а виделась одна лишь бесконечная изнурительная борьба, с людьми и старостью; месяцы перед выборами на шесть лет оказались самыми неприятными: мало того что впервые освистали, так гадкие плакаты держали над головами на разрешенных поневоле митингах оппозиционеров – не каждый же раз лупить и в автозаки засовывать, типа “ВВП – вор” или “Боже, царя гони!”, а тут еще выдумавший Пандорина модный писатель, которого ВВП невзлюбил за некоторые высказывания – ну, чего можно ожидать от выходца из Джорджии, уже в силу одного этого не могущего лояльно относиться к победившей ее в скоротечной войне Преклонии и к ее лидеру, так вот сочинитель этот рот открыл, добавил яда: “Главный цирк ожидает нас впереди. Теперь на авансцену выйдет кандидат в пожизненные правители. Все тухлые помидоры полетят не в бутафорскую партию, а лично в него, родного и любимого. Три месяца тупые подхалимы из его окружения будут стимулировать у населения рвотные позывы своей пропагандой. А расплачиваться ему, бедняжке. Он будет ездить по стране, встречаться с избирателями. Посвистите ему, он это любит. …Жалко мне Вас. Говорю это безо всякого сарказма. Не нужно быть Нострадамусом, чтобы определить Ваше будущее. Неизбежно возникнет ситуация, когда низы больше не хотят, верхи вконец разложились, а деньги кончились. В стране начнется буза. Уходить по-хорошему Вам будет уже поздно, и Вы прикажете стрелять, и прольется кровь, но Вас все равно скинут. Я не желаю Вам судьбы Гаддафи, честное слово. Откосили бы пока еще есть время, а? Благовидный предлог всегда сыщется. Проблемы со здоровьем, семейные обстоятельства, явление архангела. Передали бы бразды преемнику (по-другому ведь Вы не умеете), а уж он бы позаботился о Вашей спокойной старости. Представьте и содрогнитесь: всеобщая ненависть, одиночество, страх перед завтрашним днем, необходимость всё глубже увязать в грязи, окружать себя всё худшими мерзавцами. Оно Вам надо?” Не надо, и не будет такого печального конца, не дождутся, биться будет до последнего, поскольку назад дороги нет, отрезана, и не один в поле воин – за ним полчища тех, кому есть что терять, поддержат, подсобят, им лишиться ВВП – все равно что удавку себе на шею накинуть; власть его сильна и крепка, а с народом этим он справится, знает его как облупленного, найдет общий язык, понимание, как в начале второй вайнахской войны, как после гибели подлодки, атак на террористов в захваченной школе с детьми и в театре со зрителями, в конце концов, обхитрит, объегорит, как прежде не раз бывало.
Вот только как изгнать из ночи гнусную бесовскую рожу, недавно явилась опять, на сей раз в облике типа с жидкой бороденкой и усиками, лидера мерзопакостной публики, именующей себя нацболами, пришла под утро, ибо помнятся именно предутренние сны и видения, и начала по-залаженному: “Тебя уничтожит не восставшая толпа, которая вряд ли выхлестнет на улицы и площади с оружием, – генетическая память о революции столетней давности помешает, барьер поставит, табу наложит на кровавое насилие; тебя уничтожит не террорист-одиночка – телохранители никого к тебе и близко не подпустят; тебя уничтожит не низкая цена на нефть; тебя уничтожит общественное мнение, бойся его, помни: “Большая сила – мнение народное…” Бороться с ним ты не в силах, и не один властодержец не в силах, понял?!”
Месяцы перед выборами на шестилетний срок и возвращением во власть, которую, впрочем, ни на миг не терял, запомнились ожесточением и нервными перегрузками, самообладание отказывало, он срывался на крик, начиная ненавидеть всех вокруг, он начал включать интернет, смотреть телеканалы и не только Первый – ему уже недостаточно было справок помощников, он не без оснований подозревал – его обманывают, рисуют реальность, не столь радужную на самом деле, увиденное на экранах монитора и телевизора вызывало ноющую боль сродни зубной, он изменил себе, перестав следовать давно заведенному правилу: если хочешь сохранить душевное здоровье, никогда не читай и не слушай про себя ничего – ни хорошего, ни плохого; он читал, смотрел, слушал и приходил в бешенство, а ведь как толково продумано было, учтена каждая мелочь – якобы уйти в тень, стать вторым лицом государства, поставив на свое место верного человека, и затем все вернуть на круги своя, но уже надолго, навсегда; и комар носа не подточит – все по закону, три срока подряд нельзя, а он и не стремился, закон есть закон, его исполнять надо, а два последующих срока по шесть лет самое оно, и во временном преемнике не ошибся, когда переговорил с ним с глазу на глаз и получил его согласие; как загорелись глазенки Плюшевого, услышавшего благую для себя весть – шутка ли, стать ВВП, пусть только на четыре года, но и это вполне его устраивало…