И это еще вполне невинные стишки – бывали и похуже, поехиднее, некоторые так вовсе злобой и ненавистью пропитанные:
У небесного закона
Мы в залоге испокон.
Наступает год Дракона –
Здравствуй, дедушка Дракон!
Вместо дедушки Мороза
Возглавляешь ты парад,
В состояние гипноза
Погрузив электорат.
У тебя глаза как плошки,
Без особенных примет,
И летим, летим, как мошки,
Мы на этот тусклый свет.
И у тех, кто не был порот,
А кто был – у тех вдвойне
Холодок бежит за ворот
И оттуда по спине.
Горе нам, несчастным, горе!
В ком душа найдет оплот?
Где же ты, святой Егорий?
Где ты, храбрый Ланселот?
Хоть бы ты, дурак Емеля,
Наконец покинул печь,
Чтобы нам в конце туннеля
Пресловутый свет зажечь,
Так раздайся же народа
Громовое бла-бла-бла!
Чтобы радостно свобода
Нас у входа приняла.
Год Дракона на пороге –
Дай-то Бог, последний он.
Прочь унынье, бандерлоги!
Нам не страшен злой питон!
Когда-нибудь, быть может, совсем скоро, историки детально изучат дискретный сигнал бесконечного преклонского времени, в котором существовал тот, чья длань, как ему мерещилось, простиралась на всю страну и отбрасывала тень на всех, от мала до велика, автор же этого сочинения, никоим образом не претендуя на исчерпывающую полноту описания, предприняв лишь робкую попытку отобразить, согласно избранному жанру, подсказанные неуемным воображением картины бытия в самые, казалось, напряженные, исполненные противоборства месяцы возвращения ВВП во власть, автор, короче, тушуется, ударяя лбом в глухую стену, за которой реальность причудливо перекликается с фантасмагорией, и остается недоуменно пожимать плечами: стоит ли включать, как пятую скорость автомобиля, воображение, коль рядом, только руку протяни и собери в горсти, удивительные сюжеты, и не знаешь, смеяться или плакать или делать то и другое одновременно; а какие пассажи дарила жизнь в позднеосенние и зимние месяцы – что там несчастные бандерлоги, так ВВП обозвал хулилище против него, и белые бумажки на их одежде, померещившиеся контрацептивами… куда забористей и виртуозней по метафоричности фраза, выданная известным литератором Погановым, искренне любящим державу и ненавидящим каждого сторонника оранжевой революции, кто пытается подорвать основы государственности: на митинге против таких подрывателей сравнил оранжевый цвет с цветом собачьей урины на снегу – позавидуешь меткости писательского глаза; правда, тут же блогеры поправили Поганова: цвет окропившей снег собачьей мочи скорее желтый, нежели оранжевый, но кому интересны нюансы, образ же пошел гулять… Ладно бы только это – после случилось и вовсе удивительное: глава преклонской минприроды Слепнев, кому ВВП мирволил, преподнес патрону поистине небывалый подарок – колбу с водой из таинственного озера; озеро это сотни тысяч, а может, и миллионы лет пряталось под ледовым панцирем Антарктиды, преклонские исследователи пробились-таки к нему, пробурили дырку на глубину почти четыре километра, извлекли мутную желтоватую жидкость сродни упомянутой литератором Погановым урины и залили в герметичную колбу; министр счел долгом передать ее лично в руки ВВП, не преминув сообщить, в каких невероятных условиях трудились ученые на Южном полюсе, и услышав из уст Властителя желанное чиновничьему уху: ”Это большое событие, нужно подумать, как отметить этих людей”. Но ВВП, видно, не до конца проникся грандиозностью свершенного и позволил себе шутку: осведомился, пил ли сам министр эту воду, и получив отрицательный ответ, бросил, ехидно сощурившись: “А зря, было бы любопытно – динозавры пили и Слепнев пил…” Всесведущие блогеры, публика непатриотичная, не пекущаяся о приоритете родины по всем направлениям, от проведения зимней Олимпиады в субтропиках и кончая глубинным бурением антарктического льда, выказали сомнение – воду, согласно показанной по зомбоящику табличке, достали на поверхность в начале декабря, а официально было сообщено, что бур проник в озеро спустя ровно два месяца, и то утверждалось – пока необходимые для изучения пробы воды взять невозможно; бог мой, как можно обращать внимание на такую чепуховину: месяцем раньше, месяцем позже, какая разница; и не все ли, в конце концов, равно, были на дне морском редкие античные амфоры, за которыми смело нырнул и которые достал ВВП, или простые черепки… – оказывается, если верить злоязыким интернетчикам, оказались-таки черепки, и никакие не древние; ну и хрен с ними, с амфорами, и такой же овощ можно положить на пробу воды из озера, названную через пару дней после вручения лично в руки ВВП не научным экспонатом, а сувениром, своего рода символическим подарком – разве в этом главное? Конечно, не в этом – просто кто-то с умным видом над кем-то шутил, скалил зубы, даже, можно сказать, издевался, но кто над кем – был вопрос; однако если вывести шутки за скобки и представить, что все это и многое другое в предвыборной кампании Властителя воспринималось не понарошку, а всерьез, – тогда пришлось бы сделать вывод о массовом умопомрачении, сверху и донизу.
В городе на болотах, к примеру, отлили пудовый бюст ВВП из золота и выставили на всеобщее обозрение в одном из ювелирных магазинов, золота там было, впрочем, кот наплакал, однако бюст впечатлял, и желающие взглянуть выстраивались в очереди; ВВП сверкал желтизной и напоминал улыбчиво-скрытного индийского божка, через месяц бюст должны были переплавить, превратить в тысячи кулонов в форме сердечек и продать по сходной цене, а деньги пустить на помощь детям с онкологическими заболеваниями – ну, казалось, что в этом смешного, но в Сети начали изгаляться: а почему нельзя сразу сердечки сделать, без ВВП, мы, может, и купили, но из его бюста как-то не хочется, логичнее было бы тогда из бюста сделать много кулончиков в виде Властителя, интересно, много бы людей стали ходить с Властителем на шее? Или другое, начали вдруг лепить ему биографию героическую, прежняя не устраивала – править Преклонией столько лет не мог самый заурядный человек, да еще с подкачавшим родителем – энкаведешником, вохровцем на заводе; в прежних сочинениях биографов факт этот не скрывался, но и не выпячивался, подумаешь, вохровец…, ну, во-первых, недолго папаша был им, стал потом мастером на том же предприятии, а во-вторых, дело это почетное – охранять, особенно в Преклонии; а вот дальше краеведы раскопали поистине удивительные и весьма приятные, ласкающие слух ВВП подробности: оказывается, род его идет от святого благоверного князя Михаила Тверского и его жены Анны, погиб князь в татарском стане, царь Иван сделал его святым; а установили родство проще простого, сравнили портреты князя и ВВП – оба низкорослые, лысоватые, у обоих породистые носы, но многие засомневались и облыжные обвинения выстроили – дескать, где нашли краеведы портреты князя, нет никаких портретов, а есть изображение на фреске, вовсе не совпадающее с оригиналом, как принято в иконописи, да и кто знает, как на самом деле выглядел князь… Версию о князе Михаиле отставили и выдвинули новую, еще более сногсшибательную: родство Властитель ведет от других князей – Путятиных, а это – Рюриковичи, основатели земли Преклонской, от них пошли королевские фамилии Европы, выходит, ВВП – родственник королевы Альбионии, во как!…
В тот последний перед выборами месяц года Дракона он мотался по Преклонии, как проклятый, откуда только силы брались: “золотой человек” и его ребята с ног валились, так телохранители давно не работали, ВВП успокаивал – потерпите, братцы, немного осталось, после выборов совсем в другом, щадящем режиме, жить будем; стадионов и других огромных публичных мест по возможности избегал, памятуя про свист, в других же, заранее, хоть и в спешке, подготовленных, говорил, говорил, говорил…, широкими мазками рисовал картину завтрашнего благополучия, впрочем, и сегодня живут преклонцы неплохо, про начавшую бешено расти стоимость нефти умалчивал, однако намекал, что конъюнктура складывается в пользу страны, назло всяким заграничным ворогам, по поводу нефти была правда, и он не раз удовлетворенно произносил про себя: есть все-таки бог на свете, коль поднял цену в самый нужный и ответственный момент… И везде обещал, обещал, обещал… цифры выстреливали изо рта, как снаряды из пушечного жерла, завораживали блеском грядущего, рождали оптимизм и веру во всемогущество Повелителя, которое начало шататься подобно зданию при невидимых подземных толчках, – и одновременно раздражали и бесили никому и ничему не верящих преклонцев, число которых росло, служили поводом для издевок отдельных писак и почти всех блогеров.
В тот месяц принимать решения следовало моментально, не теряя ни одного темпа, как в шахматах, речь шла не о стратегии, а о тактике, ему приходилось напрягаться больше обычного: он знал за собой особенность – принимать решения запоздало, это было свойственно ему с юности, равно как и всегдашние опоздания, но потом он упрямо, доверяя лишь собственной интуиции, следовал прочерченным в уме маршрутом и заставить его двигаться иным путем или хотя бы чуть уйти в сторону было невозможно – он не терпел ничьего нажима, не шел на компромисс; однажды, читая старшей дочке отрывок из “Алисы” Кэрролла, наткнулся на описание замечательного эффекта, запомнил и сделал в определенной степени своим девизом: нет на свете ничего совершенно ошибочного, даже сломанные часы дважды в сутки показывают точное время; какие часы показывают более точное время – те, которые стоят, или те, что отстают на минуту? – часы, которые стоят, показывают дважды в сутки абсолютно точное время, а которые идут, слегка отставая, показывают точное время один раз в два года… Четвертое марта маячило уже совсем близко, он верил в успех, а таковым считал победу над соперниками в первом туре, ему ее по мере приближения даты выборов предсказывали многие, для безоговорочной победы в первом туре делалось все возможное – и невозможное, была разработаны экстренные действия на случай, если он сразу, при первом, предварительном подсчете, не получит желаемых пятидесяти процентов плюс сколько-то голосов, вэб-камеры на участках, поставленные по его требованию, дабы удостоверить народ в честности голосования, и разные дотошные наблюдатели не могли помешать таким действиям – продумали их с учетом такого рода помех, он же, будучи в курсе всех этих усилий, с усмешкой изредка повторял президента Заокеании, сменившего полвека назад своего убитого предшественника: мне нужно, чтобы ни один избиратель не мог подтереться клочком бумаги, на котором не было бы моего изображения; ну, с изображением заокеанец загнул, а так все верно – он, ВВП, в эти тающие, как сосульки в марте, дни присутствовал всюду в Преклонии, в зомбоящике, на интернете, в газетах, он становился предметом обсуждения на рабочих местах и в кухнях, в самолетах, поездах и электричках, бесцеремонно лез в постели супругов и любовников, от него не было спасения нигде, моль превращалась в саранчу, сжиравшую все на своем пути…