ных зенитных орудий БС-3, тренировались перед Играми – и все впустую, не доглядели… и то благо, что лавина сорвалась за час до начала тренировок, иначе… он не желал представить, что произошло бы в таком случае. И уже не хотелось гордиться победами, подсчитывать очки общекомандного зачета, а выступили на Олимпиаде неплохо, хотя и не выполнили план по медалям, и ехать на торжественное закрытие не было настроения – какое уж торжество, но делать вид, что все замечательно, было необходимо, а интернет… о, наступил праздник всех злобствующих, ненавидящих ВВП: о каких только нарушениях, глупостях и безобразиях при строительстве объектов – он даже не догадывался о них – не сообщали блогеры, и во всем винили его: а кого первого осенила бредовая идея проводить зимние Игры в субтропиках, среди пальм, кипарисов и эвкалиптов, разве не его, Властителя, осенила, вызвав патриотических визг у его клевретов и радость, что можно будет безболезненно распилить и украсть кучу денег… А ведь столько надежд связывалось с Олимпиадой… хотелось заткнуть всех за пояс, показать силу и мощь Преклонии, подпитать вянущий патриотизм народа, а деньги… деньги еще имеются, утешал он себя, что их считать; воистину, надежда – чаще всего отсроченное разочарование.
Летели недели, месяцы, один год сменил другой, летело время, доказывающее: в этом мире ничем нельзя обладать вечно; врагов же меньше не становилось, и они занимали все больше места в мыслях ВВП; если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напои его; ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья… прав апостол Павел; кормить, поить, приручать врагов, чтобы потом нежданно-негаданно обрушить на них свой гнев и свою месть, легче в пределах принадлежащей тебе земли, труднее кормить и поить тех, кто за пределами твоей земли и твоей воли, не нуждается в этом и сам готов кинуть тебе подачку, и как справиться с теми, кто сознательно от тебя отмежевался? – мир за границами Преклонии напоминал ВВП эпилептика, чьи припадки следовали в строгой последовательности, очередности, а не тогда, когда вздумается: только успокаивалась Европа, тут же устраивал падучую Ближний Восток, затем выбрасывал коленца неблагополучный регион, примыкавший к центральноазиатским республикам, подбрюшью Преклонии; иногда же припадки шли одновременно, карусель вертелась безостановочно, не ведая сна и отдыха; да и в пределах родного отечества покоя не было, денег становилось все меньше, доходы от нефти заметно упали после подлянки Заокеании – вовсю начала бурить на Заляске и в Скалистых горах, несмотря на протесты экологов, и на Ближнем Востоке, в других местах добыча выросла, а покупают не столь много, ибо экономика мировая никак не проснется, включая главную надежду – Поднебесную, расходы же преклонского правительства растут бешеными темпами – Олимпиада оставила дыру, прибыли – кошкины слезы, а на носу футбольный чемпионат – строятся стадионы, аэропорты, дороги, гостиницы, ни хрена же не было и нет, надо многое заново, обложил олигархов данью – разбогатели благодаря государству, присосавшись к недрам, нынче малость подтухли, но больше маскируются под полудохлых, бабла у них по-прежнему куры не клюют, так извольте отдавать долги, те нехотя согласились, а куда денутся, но и этого не хватает… Поднял пенсионный возраст, уравняв мужчин и женщин, повысил налоги, бюджетники и прочие недовольны, зарплаты не растут, цены кусаются, брожение повсюду – он к этому готов, полиция и армия начеку, ежели что – нещадно подавлять, но, в общем, как преклонский вождь в паническом октябре 41-го, – ожидал, что будет еще хуже. Внутренние и внешние враги предрекали уход ВВП и его команды, лелеяли надежду, что власть недолго протянет – ан нет, не вышло у них; многие думали, закручивать гайки начнет, в диктатора превратится – нате-выкусите, где-то закрутил, а где-то ослабил, смазал чуть-чуть, послабления дал, скажем, партию Дневального пока не стал гнобить, а уж кто только не нашептывал – посади ты надолго этого наглого парня, мало ли способов, он у преклонцев слишком популярен, – решил все-таки не сажать надолго, Запад и так постоянно обвиняет в расправе с оппозицией… но Запад нам не указ, отношения не складываются, ну и хорошо, не будет лезть с советами и поучениями. Как и задумал, сменил премьера, Плюшевого в тихое место определил, в Конституционный суд, вернул в правительство Мудрина, премьером сделал, того самого, кого Плюшевый сожрал в 2011-м, а ВВП не препятствовал – комбинацию со сменой давно придумал, просто выждать требовалось, не все сразу, Мудрин – давний дружок, еще по мэрии города на болотах, помогал в столицу перебраться, кличка у него – Бухгалтер, насмерть в свое время стоял в правительстве, не давая сэкономленные деньги транжирить, ну, а сейчас и транжирить нечего, весь жирок накопленный растоплен, да, времена…
И все-таки бунтов избежать покамест удается, болтовня же в прессе и интернете, пусть и изрядно зажатом, продолжается, ну и пусть себе болтают, обсуждают, идеи выдвигают, например, о Конституции, насколько она препятствует выходу Преклонии из… как эти ребята говорят и пишут, цивилизационного тупика – язык сломаешь, пока выговоришь; один ученый муж уверяет, что монополия власти охраняется именно Конституцией и без ее изменения монополию эту невозможно ликвидировать и даже ограничить, другой спорит – пусть Конституция и антидемократична, трогать ее не нужно, можно многое реформировать и при сохранении; ребята, стоп, охолоньте, вы ко мне, к ВВП, претензии имеете, я, что ли, Конституцию эту принимал, где черным по белому: “Высший Властитель Преклонии определяет основные направления внешней и внутренней политики…”? Не я принимал, мой предшественник, Дед, за то я и похвалил, держа речь на его похоронах, только за это, больше не за что было – не благодарить же прилюдно, что выбор преемника в мою пользу сделал… я же достроил его систему до конца, подчинил себе всех и вся, покончил с бардаком, навел порядок, и что же, теперь должен прокрутить пленку назад, сам у себя отнять полномочия и отдать этим уродам, ничтожествам, называющим себя депутатами, парламентом, бросить все псу под хвост, переменить Конституцию – ради кого, ради чего?! Эх, ребята, главного не усекаете: не в законах дело, а в их исполнении, а народ преклонский отродясь законы не соблюдал, и Конституцию соблюдать не будет, она для него – бумажка, филькина грамота и не более; вы хотите, чтобы не все было замкнуто на Властителе, чтобы он превратился в декорацию, так ведь в истории страны не было такого никогда, ни-ког-да! и не будет.
Многое поменялось за его новое неполное шестилетие, но вот с кем отношения не складываются, так это с Заокеанией – президент не хочет наносить официальный визит и к себе не приглашает, в Конгрессе некоторые сенаторы называют ВВП не иначе как душителем свободы, смотрящим в прошлое, а не в будущее, другом тиранов, ставят на одну доску с Букашенко, у которого мировой чемпионат по хоккею едва не отобрали, дабы окончательно унизить; дураки, не понимают, что подарок делают, ВВП политику строит на борьбе с заокеанцами, у него не так много аргументов против Запада, а тут – само в руки идет и народ его поддерживает, не весь, конечно, но значительная часть, она, эта часть, как рассуждает: заокеанцы живут лучше, поэтому гады ползучие и подлецы; такую идеологию грех не подпитать новыми нападками на заокеанцев, те же постоянно поводы дают… а то, что их президент не хочет обменяться визитами, так это его проблемы.
В последнее время все сильнее охватывало одиночество, он боролся с ним всеми известными ему способами: приглашал в Резиденцию тех, кого считал своими друзьями еще по городу на болотах, кто окружал его с выгодой для себя и в чье бескорыстие он давно уже не верил, ведь дружба есть равенство, а равенства-то и не было; приглашал артистов, посещал спектакли – залы заполняли десятки секретных сотрудников, зорко следили за возможными провокаторами, свистунами, не скрывая принадлежности к охранному ведомству, беря публику на испуг; внезапно срывался в поездки по стране, избегая больших городов, бывая в захолустье, где встречался с ограниченным числом специально подобранных людей, иногда ездил в соседние республики, обсуждал с тамошними президентами то, что вполне могли обсудить его министры, помогало плохо, пробовал алкоголь, но организм отторгал, не скрашивало жизнь и присутствие Арины, не утешало и осознание, что самый сильный человек – именно одинокий и что, по утверждению философа, кто не любит одиночества, тот не любит свободы; свободы в его понимании у него не было, а была усталость, осевшая в организме вредоносной пылью, и безумная, несбыточная и оттого остро-желанная, изъедающая мечта послать все к чертовой матери и зажить нормальной жизнью нормального человека, скинувшего наконец-то вериги власти; невозможность этого удручала более всего – и впрямь раб обстоятельств, и какое значение имеют его миллиарды на потаенных счетах, его дворцы, корабли, яхты, самолеты и вертолеты с роскошью салонов, нужники из чистого золота, царская посуда и бокалы из старинного хрусталя, изысканная еда и напитки, женщины, которых, едва мигнет бровью, доставят в его бессчетные Резиденции так, что Арина никогда не узнает, кому все это нужно, если он, обитатель крысиного подъезда, вознесшийся над всеми, не сможет, будучи прикован к власти, разомкнуть цепи, воспользоваться и насладиться все этим… не сможет всех послать и уйти, чтобы пожить для себя, потому что – некуда.
Когда одиночество переполняло настолько, что становилось невыносимым удерживать щемление внутри себя, и когда, подобно выкипающему в кастрюле молоку, оно грозило выплеснуться наружу, он приглашал к себе духовника; архимандрит Тит приезжал на бронированной “Ауди”, пересаживался на джип, ВВП вез его в Спасский храм на территории Резиденции, там они и беседовали с глазу на глаз. Архимандрит, моложе на шесть лет, был умен, хитер, проницателен, владел пером – недаром в свое время выучился на киносценариста, ушел в монастырь, постригся в монахи, сделал карьеру в Патриархии, занимал высокие должности, включая пост наместника Сретенского монастыря, что в двух шагах от зданий госбезопасности Преклонии; познакомились они лет пятнадцать назад, Тита ему представил генерал того самого ведомства, друживший со священником, и рассказал такую историю: в 91-м сгорело одно из зданий Донского монастыря, где проживал киносценарист, готовясь к постригу, по версии следствия, виновником пожара стал пьяный монастырский сторож, уснул с зажженной сигаретой, однако литератор, еще не ставший Титом, обвинил в злонамеренном поджоге агентов западных спецслужб в лице верующих Преклонской Православной Церкви за рубежом, правда, детали раскрывать не захотел: “Есть такое слово, — напомнил он, — удобиемолчание”… С той поры и начал создавать себе репутацию страстного обличителя всяческих ересей, оставаясь человеком с некоторыми слабостями, не подобающими богослужителю: некоторые поговаривали о его склонности к спиртному, не чурался дорогих ресторанов, где сорил деньгами… ВВП считал такие слабости позволительными, он видел в Тите живого человека, пусть и небеспорочного, но это простительно, кто без греха… и к Западу у них было одинаково-подозрительное, не сказать, большего, отношение – с той стороны сплошные козни