[53].
Что я имею в виду? Если говорить о секрете написания бестселлеров, ответом, скорее всего, будет «пиши как можно проще». Пиши о том, что ты знаешь, и не старайся слишком сильно. Когда читатель открывает книгу, он должен слышать голос автора. С этим справлялись все великие писатели, от Фредерика Форсайта до Джулии Доналдсон.
«Ветер завывал. Горы раскалывались под напором бури. Молния беспорядочно тыкалась в утесы, словно старческий палец, выковыривающий из вставной челюсти смородиновое зернышко».
Голос любимого автора привычен и приятен, как любимая рубашка или пара туфель, читатель сразу узнает его и рассчитывает на новое приключение. И если что и поможет ему добраться от первой страницы до последней, так это легкость. Для Пратчетта таким автором стал Толкин, а сам Пратчетт сделался любимым писателем для многих других людей.
В 1997 году Пратчетт выступал в радиопередаче Desert Island Discs («Диски для необитаемого острова»). У гостя этой программы спрашивают, какую музыку он взял бы с собой на необитаемый остров. Пратчетт предпочел довольно эклектичный набор, который, впрочем, многое о нем говорит. Любимой песней он назвал Thomas the Rhymer группы Steeleye Span. Это английская фолк-рок-группа, созданная в 1969 году и прославившаяся в 1975 году хитом All Around My Hat. Steeleye Span и Fairport Convention – две самые известные группы эпохи возрождения британского фолка. От Томаса Таллиса их отделяет целый мир, как, впрочем, и от другой музыки, выбранной Пратчеттом, – от Вивальди и Моцарта до австралийской группы Icehouse и Мита Лоуфа. А вот этого певца уже можно сравнить с одним из героев Пратчетта: Смерть на мотоцикле не может не напомнить об обложке знаменитого альбома Мита Лоуфа Bat Out of Hell. Кстати, заглавную песню из этого альбома Пратчетт тоже внес в свой список.
«А где-то далеко-далеко, в совсем другом мире, кто-то нерешительно взял в руки музыкальный инструмент, откликнувшийся эхом на ритм его души».
Когда дело касается музыки, Пратчетт плохо скрывает свои чувства. По его музыкальным вкусам вполне можно судить о его личности. Музыка влияет на него и на его книги, это очень важная часть его жизни. Среди других треков он назвал The Race for the Rhinegold Stakes Бернарда Майлса. Майлс – писатель, актер и режиссер, известный своими юмористическими монологами. Легко представить, как Пратчетт с отцом слушают его выступления еще в пору Чилтернского клуба радиолюбителей. Как и большинство людей его поколения, Пратчетт вырос, слушая радио и великих комиков второй половины двадцатого столетия. Наверняка своему чувству юмора он во многом обязан передачам Round the Horne, The Navy Lark и Hancock’s Half Hour.
«„Да-да-дада-ам!“ Тебе это что-нибудь говорит?»
В «Роковой музыке» Пратчетт выбирает ту же классическую композицию, что и Форд Префект (см. цитату выше), пусть даже в виде «Да-да-да-ДАМ!». Судя по всему, некоторые впечатляющие, но короткие музыкальные отрывки могут путешествовать сквозь время и пространство, и именно их используют такие писатели, как Пратчетт и Дуглас Адамс, для своих шуток.
«Роковая музыка» полна музыкальными отсылками. Героев зовут Клифф («Утес») и Бадди – как тут не вспомнить Клиффа Ричарда и Бадди Холли, звезд пятидесятых годов? Потом девиз «РАЖДЕН, ШТОБ РУНИТЬ» – что это, как не знаменитый альбом Born to Run Брюса Спрингстина и E Street Band.
Конечно же, Смерти приходится вмешаться. Угроза играть на перекрестках, чтобы спасти свою душу (как Эрик Клэптон?), становится вполне реальной, хоть мы этого и не видим. Пратчетт проходится по всей истории поп/рок-музыки, он точно понимает, в чем ее секрет, и поэтому задевает струны читательской души.
В каждой своей книге Пратчетт выбирает тему и полностью ее разрабатывает. Он переворачивает все клише с ног на голову и рассматривает традиционные идеи с новой стороны.
«Живи быстро. Умри молодым.
Музыка дергала его душу».
«Роковая музыка» – это насмешка над популярной музыкой и неудержимой жаждой юности. «Никогда не стариться. Никогда не умирать. Остаться жить вечно в этом последнем, раскаленном добела моменте под рев толпы. Когда каждая нота как удар сердца».
Но, как и в передаче Desert Island Discs, популярной музыкой конца двадцатого века Пратчетт не ограничился. Он оглянулся назад и рассмотрел более традиционные жанры, например оперу – в «Маскараде», пародии на «Призрака оперы» Гастона Леру. Разумеется, люстра, которая висит в театре, – это просто будущий несчастный случай, но книга построена не только на этой шутке. В центре сюжета – музыка. Это клей, который держит вместе оперу. Хорошая музыка, как и хорошие книги или любовь, никогда не умирает.
«Маскарад» – это роман о Плоском мире, входящий в серию про ведьм. Агнесса Нитт уезжает из Ланкра искать славы и устраивается в оперу в Анк-Морпорке. Там пересекаются пути всех ведьм. Матушка Ветровоск обнаруживает, что нянюшка Ягг написала популярную кулинарную книгу, за которую издатели ей не заплатили. Ведьмы отправляются в Анк-Морпорк за деньгами, а заодно за Агнессой Нитт.
Агнесса поет в хоре и там знакомится с Кристиной, которая начинает получать более заметные роли, когда местный призрак требует этого у администрации. В конце концов, убийства, интриги и финансовые махинации становятся обычным делом – как и в музыкальной индустрии в нашем мире. Призрак, кажется, просто пользуется удачным моментом.
Интересно, что «Маскарад» и «Роковая музыка» вышли примерно в одно и то же время, но это типично для Пратчетта – он не упускает хороших тем. Ему нужно взглянуть на проблему с нескольких сторон, и именно это мы видим в его работах раз за разом. Только выработав тему до конца, он бросает ее и переходит к следующей. Так что, связаны ли «Маскарад» и «Роковая музыка»? По-моему, да. Это отличные романы о музыке и ее влиянии на людей. Когда в «Маскараде» Кристина становится всеобщей любимицей, мы понимаем, что внешность всегда может затмить талант, и сочувствуем Агнессе.
«Я к тому, что все здесь ведут себя так, словно, кроме музыки, на свете вообще ничего не существует! Сюжеты опер абсолютно глупы! В половине историй все держится на том, что человек не узнает собственную жену или служанку просто потому, что та надела крохотную маску! Толстые дамы исполняют роли чахоточных девиц! А игра актеров? Разве это можно назвать игрой?!. И на двери следовало бы повесить табличку: „Здравый смысл оставьте за порогом“! Если бы не музыка, все это выглядело бы просто нелепо!»
В «Маскараде» Пратчетт довольно пессимистично смотрит на мир оперы – в «Роковой музыке» он этого так и не сделал. Кажется, поп- и рок-музыка ему ближе оперной, что, впрочем, совершенно ясно по списку музыки, которую он взял бы на необитаемый остров.
В дополнение к этой музыке Пратчетт решил взять с собой книгу «Съедобные растения южных морей» Эмили Массаль – выбор практичный и одновременно намекающий на любовь к сельскому хозяйству. Ну а в качестве предмета роскоши (последний вопрос гостям передачи) он собирается прихватить на необитаемый остров небоскреб Крайслер-билдинг. Ничего себе фантазия, а?
Глава двенадцатаяДолгое чаепитие
«Как будто в природе… таятся тут и там некие вакуумы, дыры в пространстве, находящиеся под углом к трем известным нам измерениям. (Его ум всегда был склонен к подобному теоретизированию, временами даже чрезмерно)»[54].
Многие писатели очарованы темной стороной жизни. Сильнее всего это заметно в детективах, ужасах, научной фантастике и фэнтези. Как будто развлечь читателя можно только при помощи тьмы и зла, с которыми нужно сражаться. Возможно, дело в том, что с момента появления Стивена Кинга и Джеймса Герберта в середине семидесятых общество требует все больше крови. Но разве стоит винить в этом писателей? Ужасы появились тогда, когда люди начали видеть сны.
Впрочем, я хочу поговорить вовсе не об этом. Меня интересует Тьма с большой буквы Т. Тьма По, Диккенса, Шелли, Стокера, Дойла и Стивенсона – можно назвать их тексты готическими, но это будет неправда. Они знали толк в тайне, и читатель не бросал их книг. Именно тут и ошибся Дэн Браун. Если бы «Код да Винчи» и «Ангелы и демоны» были бы по-настоящему мрачными, они стали бы намного лучше. Вообще немного хоррора не помешало бы многим книгам, например «Крысам» и «Логову» (трилогия Джеймса Герберта «Крысы»). Во «Вторжении», финале цикла, хоррор уже появился, и этот роман стал одной из лучших книг автора.
Во многих книгах Тьма используется грамотно и красиво (у того же Герберта это роман «Другие», или в «Макабре» Стивена Лоса, или в малоизвестном романе Филипа Тревиннарда «Пастор»). Если же уйти от хоррора и вспомнить фэнтези, то Тьма задействована в «Коралине» Нила Геймана, «Вечном похитителе» Клайва Баркера и «Платье цвета полуночи» Терри Пратчетта. На все эти книги стоило бы обратить внимание режиссеру Тиму Бертону, потому что он прекрасно понимает, как именно работает Тьма (посмотрите хотя бы на «Эдварда Руки-ножницы» или «Труп невесты»). И в научной фантастике происходит то же самое. Взять «Доктора Кто», «Пустой ребенок», «Не моргай» и «42» – прекрасные образцы использования Тьмы в новых сезонах с Кристофером Экклстоном и Дэвидом Теннантом.
А теперь давайте посмотрим на Тьму в исполнении Терри Пратчетта, а конкретно в романах о Тиффани Болит. «Маленький свободный народец» – это детская книга, «Шляпа, полная неба» и «Господин Зима» – в меньшей степени, а вот «Платье цвета полуночи» – уже совсем нет. Почему? Потому что там идет речь о Тьме.