- Какой йогурт, ты ж не пьешь?
- Малиновый. Не пью, но есть хочу нормальную хавку, а не это говно. - Дизель кивнул на полиэтиленовый мешок с пряниками и булочками.
Да, по норме продовольствия нам поставляли пряники и булочки, и, клянусь, если пряники были просто твердой мерзостью, то булочки с джемом были вообще не с этой планеты. Потому что сварганить такую гадость, как ужасное недопеченое и пересоленное тесто, а потом запихнуть внутрь какое-то варенье, состоящее из воды, сахара и всей скорби мобилизованной армии, могли только злобные инопланетяне. Я даже не знаю, зачем мы их хранили - наш старшина Шматко вообще ненавидел что-то выбрасывать, и эти мешки копились, копились. Даже такие непереборчивые в еде невероятные воины, как Сепар с Кирпичом, и те отказывались есть эту гадость. То есть еды было достаточно. Еда была откровенно плохой. Большая часть роты питалась "с магазина", благо количество машин позволяло пару раз в неделю ездить туда спокойно, без напряга. Да и горючего, когда оно еще было жидким и горело, было более чем достаточно. Оказывается, если не продавать соляру и бензин "налево", то и на поездки хватает, и на генератор, и вообще.
И не дай вам Бог питаться тем, что в армии называлось "маслом".
- Хер вам, а не на ночь глядя, - буркнул ротный. Все-таки разговор с комбатом даром не прошел.
- Хер не нам, а всем, товарищ лейтенант мотопехотных войск, это стартер приехал, мой друг прислал. Да ты его помнишь, Артур, они еще с Тарасом недавно на лафете "волыньку" привезли.Стартер. - протянул ротный. - Ну вали. Тока быстро, шоб я не нервничал. С кем поедешь?
- Та сам.
- А хер ты угадал, какого хера сам?
- А какого хера у меня целый лейтенант сам катается, а сержант, оказуется, не может? Кого страшнее проебать, сержанта - или таки командира роты? - окрысился я.
- Уел, - кивнул Вася. - Хер возразишь. Но приказ остается приказом. Дизеля вот возьми.
- Дізель хай ЗіЛа-кунга заводить, а нє катає по магазам! - вмешался Механ и начал разливать кипяток в чашки, смешно вытягиваясь на носочках и подымая руки с белым чайником.
- Но-но, повелитель механизмов, палегше! - улыбнулся Дизель и подставил чашку. - Много не лей, я покрепче люблю... Давай ты с ЗиЛом закончишь, а я завтра сосрання стартер буду мастрячить?
- И мне кофе, - вдруг громко произнес ноутбук в углу КСП. Все обернулись.
- Федя, бля! - рявкнул Танцор. - Напугал! Ты чего, весь день тут просидел?
- Ага. - Федя потянулся и начал выдвигаться из-за стола всем своим огромным телом. - Решил с наряда не сменяться.
- А бенз кто в геник доливал?
- Ну так я.
- Значит, таки бросал пост? А как же бдительность, граница на замке, и все такое? - Вася поднес кружку к губам, как всегда не дожидаясь, пока кофе толком заварится.
- Та какая разница, камера все равно еще вчера вечером отрубилась. - протянул Федя и оперся о столб. Столб жалобно скрипнул, снова пошевелилась собака.
- Так а сидел тогда зачем?
- Так наряд же.
- Пиздец, а не армия, - сообщил Вася кружке. Кружка равнодушно исходила паром и хранила молчание.
СТЕЛС, он же Сергей. 300 метров севернее и 25 метров выше ВОП 72103.
- Куда это они? - Мара повернулся и проводил глазами грязно-белый "лендровер-дискавери", выруливший из-за бани и подымивший на выезд, в сторону КПВВ.
- Тю. В магаз, мабуть.
- Бля. Я хавки хотел.
- Набери Мастера, може, это он поехал. А шо хотел?
- Селедки и лука нормального. И картохи.
- Ухтышка. Скажи, шоб и на меня взял. - Стелс свернулся калачиком, потом повернулся на живот и попытался поотжиматься. Не очень-то и получилось, кстати.
- Сколько сидеть-то будем?
- Володя, мой примечательный друг, мы вообще-то не сидим, а лежим. - Серега попытался поразминать плечи, и снова безуспешно. - И ты меня зайобуеш каждый день. Брат, вот как сепарки засобираются, так и мы пойдем. Чи ты куда-то спешишь?
- Спешу, конечно.
- До конца смены - еще минимум... ты с какой волны?
- Достал, блин, мы в учебке вместе были!
- Значит, еще минимум полгода. Так шо не торопись, ретивый. - Серега ухмыльнулся и опять повел плечами. Заехали они вчера, значит, еще три дня - и в батальон, десять дней ждать новой микроротации. А жаль.
Серега остался бы здесь, на опорнике, отсюда можно еще было работать и работать, и хотя по зиме действия разведки сильно ограничивались, но ищущий да обрящет, да? Скомандиром общий язык нашли, "бытовуха" чуть ли не лучше, чем в батальоне, в этих промозглых бетонных комнатах брошенного здания, магазин близко, начальство далеко, свое отделение под боком - что еще надо сержанту и командиру третьего разведотделения второго разведвзвода второй разведроты отдельного разведбата для счастья?
Разве что отпуск. И селедка с луком и картошкой.
МАРТИН, он же Мартин. ВОП 72103.
"Лэндика" не глушили, и он фырчал изношенным двиглом прямо возле бани, метрах в десяти от КСП, за поленницей. Акации несколько дней назад навалили много, и для этого организовывалась целая экспедиция - туда, восточнее, на далекий край посадки. С дровами в зоне АТО всегда была беда, и мы уже привычно резали акации, посаженные, наверное, еще моим дедом, резали нещадно - буржуйки дымили всю зиму, и, честно говоря, вообще "буржуйки", то есть металлические цилиндры с трубой, были не лучшей штуковиной с точки зрения теплоотдачи. Зато они небольшие, мобильные, их можно втиснуть в любой блиндаж, жарко натопить и кайфовать в тепле. А покайфовать на войне редко получается.
Печка, что странно, в машине работала. "Лэндик" греб летней лысой резиной по легкому, полупрозрачном снегу незасеянного поля, я крутил руль и вполуха слушал Дизеля, который нудел про топливо, запчасти, какие-то тросики, блоки питания, лампочки, короче, про все это ужасающе древнее автохозяйство, доставшееся нам, кажется, прямиком из восьмидесятых. Вокруг было... да как обычно. Порванные провода ЛЭП-десятки валялись, извиваясь под снегом холодными металлическими змеями, поржавевшая опора гордо поднимала остатки керамических изоляторов, и я вспомнил, что Ярик, наше юное закарпатское дарование, все время порывался залезть на самый верх и прикрутить там флаг. Дурацкая эта мысль настолько запала в его мятежную душу, что даже обещания скорой и безжалостной расправы путем перевода на службу в И., где часть нашей роты в количестве восьми человек муже-ственно охраняла какое-то ПВО, его не очень-то и пугали. Потому что Ярик... как это правильно? А. "Занудился".
Это ведь только в выпусках новостей наши "солдати мужньо давали відсіч ворогу на визначеній ділянці лінії бойового зіткнення". На самом деле армию осевшую, вкопавшуюся, задержавшую противника и установившую практически не двигавшуюся линию фронта - эту армию "занудило". Потому что стояние на одном месте без всяких действий (ведь не считать же действиями регулярно падавшие с неба мины и редкую нашу "ответку"?) убивало особовий склад хуже пулеметов. И дело даже не в том, что людям нравилось воевать, хотя и это тоже, а в том, что чем больше "тонкая красная линия" погружалась в землю, тем больше восставала из пепла великая и могучая Українська Паперова Армія. Бесчисленные ведомости, журнали обліку, книги обліку, журнали обліку книг обліку, инструктажи "под роспись", обязательное создание пожарного щита, очередной запрет на использование мобильных телефонов, на который все в очередной раз забили, ну и самое главное - дерьмовый быт. Мерзкая еда, отсутствие дров, нормального количества питьевой воды, боевая техника, которая еще в Афгане поломалась, машины, даже топливо это проклятое... Те моменты, которые не замечались во время активных боев, во время "великого сидения на нуле" вышли на передний план, и оказалась, что огромный, старый, неповоротливый бюрократический механизм государства совершенно не мог с ними справиться. Даже форма - ее приходилось чуть ли не зубами выгрызать, вечно не хватало каких-то размеров, а новые, только-только поступившие в армию рыжие "таланы" я вообще на вещевом складе не получал, а "отжимал", мешая лесть с угрозами и поминутно хватаясь за АКС.
Это все достало. Реально - достало так, что иногда зрада накрывала с головой, хотелось плюнуть на все, списаться на больничку и ждать дембеля, мандруя по госпиталям. Благо, у каждого из нас, наскоро мобилизованных, был в анамнезе целый букет болячек, половина из которых позволяла "закосить" всерьез и надолго. Вот, например, у меня.Бля, постираться забыл, - протянул Дизель, выдернув меня из пучин саможаления.
- Вот еще одна проблема, про которую думает армия стоящая, и не думает армия бегущая, - сказал я вслух и дернул руль, объезжая какой-то горбик. Уже показался КПВВ, безлюдный и заснеженный.
- Шо?
- Ничо. Забей.
Возле шлагбаума никого не было. Унылый погранцовый самоходный броневик притулился грязно-зеленой тушей к фанерному домику, ствол "дашки" торчал, присыпанный снегом, как безнадежно забытая коряга, и я даже не захотел сигналить, чтобы не разбивать эту атмосферу печального забвения, словно из какого-то старого голливудского фильма, непременно драмы, где есть криминал, цинизм, вот этот вот привкус "все плохо" и непременный драматический кадр. "Нуар" - всплыло забытое слово. Странно, откуда мобилизованному недоліку, презираемому половиной командного состава армии, знать слово "нуар"? По мнению высоких штабов мы были недоученными дебилами, не умеющими знать и любить их лелеемую "штабную культуру". Хотя... вряд ли кто-то еще, кроме меня и, возможно, ротного, знает здесь значение этого слова.
- Нуар, блять, какой-то, - пробормотал я и побарабанил пальцами по рулю. Вылезать из машины откровенно не хотелось.
- Да, - тут же отозвался Дизель. Ему тоже явно не хотелось на мороз.
- Шо - да? Солнце мое, шо такое "нуар"? - я обернулся, собираясь выпендриться по полной, засверкать, так сказать, глубиной бесполезных знаний.
- Бля, отэто ты доебался, - возмутился Дизель.
Распахнулась дверка фанерного домика, и вместе с клубом