Хортесос, разумеется, имел в виду свою провалившуюся первую экспедицию. Но ацтеки, чьим взорам предстал закованный в латы светлобородый пришелец, произносящий слова древнего троянского проклятия, увидели иное. Перед ними восстал из мертвых сам Ахиллес-Кетцалькоатль, вернувшийся для того, чтобы совершить возмездие. И, самое главное, за его спиной храпели и рвались в бой лошади! Потомки мифического троянского чудовища, некогда погубившего город их предков!
Современные историки справедливо полагают, что именно лошади, точнее, сам их вид, пробудивший в потомках троянцев панический ужас перед деревянным идолом древней войны, сыграли решающую роль в завоевании Нового Света. Битвы не было. Ослепленные страхом, потомки троянцев падали ниц перед возвратившимся божеством. Не потеряв ни единого солдата, Хортесос вошел в Трою, переименованную ацтеками в Теночтитлан, и овладел огромной страной, хранящей несметные сокровища.
Современные рафинированные последователи Зевса не любят вспоминать времена насильственной эллинизации Нового Света. Реки туземной крови пролились тогда во имя вящей славы Олимпа. Капища местных богов сравнивались с землей, а на их месте повсюду воздвигались храмы Афины и Аполлона. Тысячи индейских колдунов были сожжены на кострах эллинскими жрецами. Примесь неистовой римской крови в жилах Хортесоса и его сподвижников требовала больше золота и новых жертв. Как и в древние времена, убежищем троянцев стали сельва и труднодоступные горы. Только благодаря огромной стране, простирающейся за спинами поверженных ацтеков, и сравнительной малочисленности пришельцев остатки посттроянской цивилизации сохранились до нашего времени.
Жизнь Иеронима Хортесоса и второе завоевание Трои легли в основу четвертой, последней, книги Гомера. Вместе с «Илиадой», «Одиссеей» и «Харитонидой», повествующей о плавании Харитона Колумбоса, «Хортесиада» образует единый цикл, позже названный «Гомерикой». От «Гомерики» произошло и современное название нового континента – Америка, а слова «Троя», «Илион» и «Атлантида» употребляются ныне лишь в иносказательном, поэтическом контексте.
Груженные томатами и перцем галеоны потянулись из Америки через океан. Возобновленный греческий салат стал изысканным лакомством в домах богачей и знати. Позже были предприняты успешные попытки вырастить американские овощи в Старом Свете, и салат вновь получил всеобщее демократическое распространение, как это и было в античные времена. Знатоки, правда, по-прежнему отдают предпочтение заокеанским томату и перцу, но теперь у любителей салата есть определенные гарантии: даже если Атлантида действительно скроется в водах Мирового океана, греческий салат не исчезнет с лица земли.
В настоящее время существует великое множество рецептов греческого салата. Заказывая «греческий салат» в незнакомом ресторане, вы можете быть уверены только в одном – в принесенном вам блюде будут маслины, белый сыр и зелень. И в этом есть определенный символизм. При всем многоцветии современной жизни и современной кулинарии истинные человеческие ценности остаются теми же, что зарождались во времена, когда маслины были впервые смешаны с сыром, маслом и зеленью. На юге растут травы, которые жители северных стран могут не попробовать ни разу в жизни. Бывают более или менее спелые томаты, красные и зеленые перцы, тысячи разновидностей соленого белого сыра, но есть и нечто такое, что во всем этом калейдоскопе должно оставаться неизменным как в жизни, так и на столе.
Своего рода эталоном греческого салата мне представляется кушанье, приготовленное легендарным Одиссеем в гостях у Калипсо. Победитель Одиссей тогда возвращался на Итаку с долгожданным трофеем – томатами и перцем, – и описание Гомером приготовленного им салата является первым документальным рецептом классического греческого салата.
Итак, «Одиссея», Песнь восьмая.Встала из мрака младая, с перстами пурпурными, Эос,
Край виноцветного моря окрасив прохладным
багрянцем.
Звуки Эоловой арфы проникли в шатер
крепкозданный:
«Скоро вставать, Одиссей, победитель злосчастных
троянцев!»
«Скоро вставать, – Одиссей повторил, на локте
приподнявшись, —
Пир у Калипсо сегодня, с жаровен шипящее мясо
Соком горячим напоит желудки гостей
долгожданных,
Сыр, заливное, колбасы, десерт повторятся без счета,
Вин многоцветье, божественный дар Диониса,
прольется обильно.
Я же к столу приготовлю Салатос, причем небывалый.
С той драгоценной добычей, что взята под стенами
Трои!»
Молвив, вскочил Одиссей и размялся прибрежной
пробежкой,
В нимфы прекрасной дворец поспешил, освежив себя
соком грейпфрута.
Та уж ждала его: «О, Одиссей, многославный герой
и скиталец!
В битвах известен твой меч, в море парус, в речах
светит мудрость,
Но и другое оружье прославило имя героя —
Нож кулинарный, клинок одноострый и мирный!»
«Что же, начнем, – Одиссей осторожный хозяйке
ответил, —
Сыр принесите овечий мне, солоноватый и терпкий.
Станет основой Салатоса он, словно прочный
фундамент,
Тот, что скрепляет и держит собою дворец
твердозданный!»
Сыр принесли, белоснежный и плотный, как
лемносский мрамор,
Он Одиссея весьма вдохновил, тот, довольный,
воскликнул:
«Слава богам, это будет достойный Калипсо Салатос!»
Нож наточил он и ровными ломтями сыру нарезал.
Пригоршню спелых маслин зачерпнул из бадьи
Одиссей хитроумный,
Черных, блестящих и томных, как очи прекрасных
гречанок.
К ним, для гармонии вкуса и прелести общего вида, —
Зеленоглазых маслин, островатых немного и кислых,
Царь Одиссей добавляет, в роскошных пирах
умудренный.
Сладостный лук феакийский мельчит нож
послушный и острый.
Также и ломкий свежайший салат, снятый
с утренней грядки.
Зелени горы несут на подносе прислужники спешно.
Лишь три пучка отобрал Одиссей – базилик,
эстрагон и петрушку,
Все остальное велел унести. Кликнул громко Антикла.
«Верный Антикл, из троянских трофеев неси
нам томаты,
Перец сюда же доставь», – бросил другу крылатое
слово.
Тотчас быстрее стрелы полетел к кораблю легконогий
Антиклес.
«Перец! Томаты!» – вскричала в волненьи
прекрасная нимфа.
Вот и Антикл назад возвращается с плодом заморским.
Остроконечные перцы прекрасны, один из них
желтый,
Багрянородный другой, и пять крупных и зрелых
томатов,
Бычьему сердцу подобных, взращенных для
сладостной неги.
Снова свой нож наточил Одиссей, кулинар
умудренный,
Чтоб ни единой росы драгоценного чистого сока
Не пролилось из томатов и сладкого перца при резке.
Дело спешит к завершенью, сбираются первые гости.
Маленький зуб чеснока достает Одиссей из хитона.
В мелкую стружку крошит его, брови печально
нахмурив.
«Что, Одиссей, что стряслось?» – подбегает Калипсо
с вопросом.
«Так, ничего, – Одиссей отвечает. – Я вспомнил Итаку,
Дом, Пенелопу мою, благонравьем и кротостью
славной,
Я у нее научился в салат класть чесночную дольку».
Молча Калипсо дала Одиссею лимон и слезинку
смахнула.
Соком лимона герой орошает Салатос готовый.
«Масло несите!» – воззвал Одиссей. Двери вмиг
распахнулись.
Малую амфору масла по зову его принесли и
поставили рядом,