Правая нога, тяжелая, как колода, казалась не частью тела, а чем-то чужим, инородным. Алекс ущипнул себя за бедро — тут чувствительность еще оставалась. Должно быть, это какой-то яд. Животное, видимо, охотится таким образом: кусает жертву, а потом просто ждет, когда у нее наступит паралич, и приступает к обеду. Возможно, не дожидаясь даже, чтобы она умерла.
Черт! Черт! Стычка с монстром отняла больше десяти минут, у него в запасе — меньше получаса, но что толку, если ты лишен возможности передвигаться?
Неужели все закончится так глупо? Окажется зря, пойдет прахом из-за какой-то тупой, бессмысленной, отвратительной твари? Ее банальный голод встал на пути его замысла, перечеркнул все усилия….
Ну уж нет! В рюкзаке ведь есть лекарства. Среди них должно быть и противоядие. Стянув рюкзак с плеча, Алекс положил его на колени и запустил руку внутрь. Где же аптечка? Ага, вот она.
Алекс лихорадочно рылся в ней, перебирая флаконы, упаковки с бинтами, коробочки с пилюлями, пока в руке у него не оказался шприц с мутноватой жидкостью. На упаковке было написано, что препарат содержит антитела, которые нейтрализуют большинство вдов. Он сомневался, что яд этого животного был известен ученым, которые разрабатывали сыворотку, но не оставалось ничего другого, кроме как испробовать ее на себе.
Не снимая брюк, Алекс вонзил шприц в бедро и нажал на поршень. Из шприца жидкость перетекла в его тело, и теперь оставалось лишь одно: ждать.
В инструкции было сказано, что сыворотка действует почти мгновенно, в течение трех минут. Что ж, хотелось бы верить. Алекс не мог сейчас умереть, просто не имел права, даже если это было самым легким исходом. Думая об этом, он вспомнил, как на его глазах недавно умер человек…
… Прошли сутки с того момента, как у него в руках оказалось оружие. С ним он чувствовал себя куда увереннее. Перед выходом в Пространственную Зону Алекс вскользь обмолвился о том, чтобы взять с собой что-то для защиты, но понимания его идея не встретила. В самом деле, к чему все это, если он должен пробыть в Зоне меньше пяти минут и никого не собрался искать? Он не стал настаивать, опасаясь, что его могут заподозрить в обмане, потому и отправился на поиски Кайры безоружным.
Алекс знал, что в его распоряжении остается все меньше времени, поэтому шел сквозь проекции стремительно, нигде не задерживаясь, следуя своему нюху. К счастью, на его пути не возникало ничего, что могло бы его остановить.
Зона была странной, но он уже начал привыкать к этим странностям. Проекций, которые прежде люди заказывали, желая развлечься, попутешествовать или научиться чему-то, становилось все меньше, и были они, как Алекс и заметил раньше, подпорченными, сломанными.
Например, ему встретилось чудесное живописное озеро, на берегу которого стоял домик с беседкой. Причал был украшен шариками, цветами и лентами, на воде покачивалась лодка. Наверное, проекцию заказали для свадебного торжества или медового месяца, только вот вряд ли молодоженам пришелся бы по вкусу этот райский уголок. Вода в озере была бурого цвета — мутная, гнилая, с расползающимися по поверхности маслянистыми пятнами. Никто в здравом уме не пожелал бы купаться или кататься на лодке в зловонной жиже. Проекция испортилась, точно так же, как портилась почти везде еда, оказывались ветхими и ненадежными строения.
Парки и детские площадки были постапокалиптического вида: кривые качели, заросшие дорожки, сломанные скамьи. Во многих проекциях шел нескончаемый ледяной дождь, пробиравший до костей.
Алекс старался не обращать на все это внимания, тем более что большинство проекций теперь имели совсем иное назначение. Он видел железные конструкции непонятного назначения, мрачноватого вида здания с зарешеченными окнами, длинные тоннели, шахты, цеха, перевернутые вагонетки, устройства, напоминающие нефтяные качалки.
Кое-где были трупы. Алекс не подходил, не смотрел на них, шел мимо. Один раз ему снова встретилась лаборатория, но она была в еще более плачевном состоянии, чем две другие, встреченные ранее.
Лишь в одной проекции Алекс задержался. Он встретил там человека, и этот человек был еще жив. Хотя, без сомнения, призывал свою смерть.
Алекс очутился в локации, напоминавшей заброшенное предприятие. Все кругом было разрушено — возможно, взрывом невероятной ударной силы. Здания рассыпались в прах, не было ни одной целой стены. Всюду валялись обломки, из которых торчали искореженные металлические штыри. Груды камней, пыль, расплющенные машины, о первоначальном виде и назначении которых оставалось только догадываться.
Повидав уже немало подобных мест, находящихся в разной степени запустения, Алекс хотел было пойти к Порталу, который виднелся неподалеку, но его внимание привлек протяжный стон.
Алекс замер на месте, вытянув шею. Стонал человек — в этом не было сомнения. Звук доносился с левой стороны, и Алекс бросился туда, не раздумывая, что это может быть опасно.
Его взгляду предстала дикая картина. В обломок стены был впаян человек. Впаян, вдавлен, впечатан — сложно было найти подходящее слово. Ног и рук не было, на поверхности проступало лицо и часть туловища, превращенного в кровавое месиво. Вся стена и земля вокруг были в потеках спекшейся крови, тут же валялись куски человеческой плоти и, кажется, внутренностей.
— Что с вами произошло? — тихо проговорил Алекс, подойдя ближе к несчастному, и не надеясь, что пострадавший может говорить.
Это был совсем еще молодой юноша — вряд ли ему было больше двадцати. Губы искусаны в лохмотья, а глаза воспаленные, обведенные красными полукружьями. И в этом изуродованном теле, в этих затуманенных болью глазах все еще теплилась жизнь.
Услышав голос, умирающий медленно моргнул и поглядел на Алекса. Сначала взгляд был пустым, но, чем дольше парень смотрел, тем больше понимания, осмысленности появлялось в его взоре. А потом Алекс прочел в нем нечто сродни восторгу, даже какой-то экзальтации. Возможно, парню привиделось что-то или же он просто принимал Алекса за кого-то другого. Потом губы живого мертвеца шевельнулись: он пытался заговорить.
— Вы? — прочел по губам Алекс. — Боже!
Не зная, как реагировать, он прижал руку к груди и проговорил:
— Меня зовут Алекс. Алекс Кущевский.
Умирающий прикрыл глаза, но тут же снова открыл их. Потрясенный, изумленный происходящим, Алекс увидел, что из уголка глаза выкатилась слеза. На грязном лице появилась тонкая прозрачная дорожка.
— Счастье! — выговорил он, и Алексу даже не пришлось угадывать: слово прозвучало совершенно отчетливо.
Через мгновение глаза юноши закатились, рот приоткрылся, лицо сначала конвульсивно задергалось, а через мгновение расслабилось. Печати страдания на нем больше не было: скончавшись, этот человек обрел покой. А за секунду до смерти, без сомнения, почувствовал себя счастливым.
Алекс отошел от мертвеца, и его вдруг обуял такой ужас, какого он давно не испытывал. Страшна была смерть, которую принял этот человек. Страшны были обстоятельства, которые привели его к такой ужасной гибели. Но хуже всего была неподдельная радость при виде Алекса — фанатичная, невозможная, иррациональная.
Отступив назад, Алекс побежал прочь от стены, стремясь скрыться, оказаться как можно дальше от умершего, словно замурованный в стену труп мог каким-то образом начать его преследовать. Портал казался спасением, и Алекс кинулся в него, уже понимая, что ему никогда не удастся убежать от горящего экзальтированным восторгом взора полумертвого человека. Это было одно из тех воспоминаний, который остаются с тобой до конца, преследуют до самого смертного часа.
Алекс не мог этого знать, но если бы ему было дано читать мысли, то он понял бы, что оказался прав.
Его легендарная, почти не имеющая отношения к подлинному Алексу личность, его овеянная творимыми сначала Корпорацией, а потом выросшей из нее Партией мифами биография — все это было предметом горячего поклонения молодых людей по всему миру.
Умерший мальчик (которого, кстати, тоже звали Александром, в честь великого человека!), как и миллионы других людей, послушно боготворил образ Алекса Кущевского. Равнялся на него, хотел быть хоть немного похожим на своего кумира, а потому то, что ему довелось перед смертью увидеть канонизированный образ, воспринял как высшую награду.
Тот, кого он обожал, пришел, чтобы избавить его от мук.
Разве ради этого не стоило умереть? Это ли не счастье?..
Глава шестая. В конце пути
В ожидании, когда подействует сыворотка, Алекс думал, что все познается в сравнении. Старая истина, но вывод безошибочно точный.
Сейчас он почти не замечал боли, которая терзала каждую клетку его тела, не обращал внимания на тошноту и багровый туман, повисший перед глазами. Не ощущал ни жажды, ни голода, хотя в последний раз ел и пил больше суток назад.
Алекс ждал, когда вернется чувствительность в израненной ноге, и призывал эту новую боль, как самое высшее благо. Он гнал от себя мысль о том, что достижения фармакологии окажутся бессильны против неведомого монстра, обитающего в Зоне. Старался не думать о том, что брат или сестра кровожадного чудовища могут находиться где-то поблизости и напасть на него, а он, вне всякого сомнения, даже и не заметит их приближения.
Однако время шло, а ничего не происходило. Счет шел на минуты. Двадцать шесть минут ему оставалось. Двадцать пять. Двадцать три.
Хорошей новостью было то, что онемение не распространялось выше по ноге. Бедро по-прежнему сохраняло чувствительность, и это, возможно, означало, что распространение яда удалось приостановить.
Двадцать две минуты. Двадцать.
Алекс усилием воли заставлял себя не впасть в отчаяние.
Девятнадцать. Еще немного — и прекратятся мучения. Его нечеловеческое чутье пропадет. Боль, которая соединяет его с Кайрой, исчезнет. Умрет последняя надежда.
Восемнадцать. Кажется, удалось пошевелить пальцами? Или показалось?