Но в последнюю ночь он, похоже, даже не задремал ни на минуту, хотя старательно делал вид, будто спит. Кайра прикусила губу, уставившись в темноту. Она ясно видела: хотя физическое состояние улучшается, на душе у него становится все тяжелее. Даниил проваливался куда-то во мрак, как провалился в ту проклятую огненную яму, и она не знала, как вытащить его из этой черноты.
Чтобы спасти друга тогда, ей пришлось отрезать ему ногу. А что нужно сделать сейчас, чтобы он жил?
Поутру она старалась вести себя, как ни в чем не бывало. Приготовила кашу на завтрак, заварила чай, намазала джемом хлеб. Говорила что-то, не вникая в смысл собственных слов, следя лишь за тем, чтобы тон был легким, и улыбка не сползала с лица.
Но Даниила было не обмануть. Он знал, что она на взводе — он всегда все знал и понимал.
— Хватит меня развлекать, — проговорил Даня, отодвигая от себя полную тарелку. — Не прикидывайся. Дело швах.
— О чем ты? — притворно изумилась Кайра, по поймав его взгляд, осекалась.
Отставила в сторону чашку, которую держала в руках, присела на стул возле Даниила.
— Я вижу, что с тобой что-то творится, — осторожно проговорила она. — Скажи мне, что не так? Ты идешь на поправку, лекарства действуют, как надо: никакого заражения, слава Богу.
— Слава Богу? — мягко перебил он. Говорил тихо, но от этого было только хуже. Лучше бы кричал, ругался, ерничал. — За что же ты его благодаришь?
— Как же… — запнулась она, — ты выздоравливаешь. Еще немного и…
— И что, Кайра? Ты думала об этом когда-нибудь?
Она растерялась. Ей не нужно было объяснять, что он имеет в виду, она все отлично понимала. Но понимала и то, что Даниил ждет от нее правильных слов — тех, что помогут ему встать на ноги в прямом и переносном смысле. Если она скажет что-то не то, это подтолкнет его. Он упадет и больше не встанет.
Соображая, какие слова окажутся правильными, она тянула время говоря, говоря о другом.
— У тебя руки золотые. Сделаем тебе протез. Ты научишься ходить на нем. Перестань. Главное, что ты выжил, Даня.
— Не в этом дело, Кайра. Ты же и сама знаешь. Конечно, и с протезом можно по проекциям скакать. Вопрос же в другом. Я не спрашиваю тебя, «как». Я спрашиваю «зачем».
Она промолчала.
— Вам с Алексом Зона была не страшна. Вы укротили ее, вы ее победили тем, что любили. Было время, мне казалось, что и меня ты сможешь… В общем, не важно уже. Мы с тобой, как два обломка. У нас нет цели. Ты права, мы сможем и дальше идти, но куда нам двигаться? Во имя чего? Мы знаем, что нам отсюда не выбраться. Никогда. Зона превращается в камеру пыток. Рано или поздно она убьет нас, так к чему продлять мучения? Скажи, разве я не прав?
— И да, и нет. — Кайра шла по тонкому льду и знала это. — Насчет нас с Алексом ты сказал правду, но ты не понимаешь всего… Мы были уверены, что выбраться невозможно. Да, проектор у нас был, но ты ведь знаешь, что без проекции он бесполезен. Мы знали, что мы в ловушке, это отравляло нам жизнь. Та же неуверенность, страх, отчаяние… Мы преодолевали их каждый день!
— Вы были друг у друга. Это помогало.
— А сейчас есть мы с тобой. — Она смотрела ему в глаза. — Ты не дал мне умереть, поддерживал во мне надежду, когда я готова была сдаться. Ты нужен мне. Я люблю тебя, Даня, разве ты не чувствуешь моей любви? Никогда у меня не было такого надежного друга. Старшего брата. Теперь есть! И я не могу потерять его… Потерять тебя!
— Это эгоистично.
— Может быть! Наверное, ты нужен мне больше, чем я тебе.
В глазах его что-то промелькнуло, но он говорил все тем же безжизненным, тусклым голосом. Как расшевелить его, как пробить этот лед?
— Зона уничтожает нас.
— Да, если мы ей позволяем.
— Это всего лишь слова, Кайра. Все бесполезно. Я устал. Устал так, что и дышать сил нет.
— Хорошо, — спокойно сказала она.
— Что? — удивился Даниил, и она поздравила себя с тем, что вывела его хоть на какое-то подобие живых эмоций.
Кайра поднялась, обошла стол, подошла к тумбочке в углу. Краем глаза она видела, что Даниил следит за ней взглядом. Нагнувшись, достала пистолет и пошла обратно. Протянула оружие Даниилу.
— Возьми.
— Зачем?
— Если решил умереть, это твое право. Но и у меня есть права. Я точно знаю, что одна не выживу, не справлюсь. Так что прояви милосердие, прошу тебя: сначала убей меня. Сама я не смогу.
Они смотрели друг на друга. Не отрывая от него взгляда, Кайра разжала его пальцы, вложила пистолет Даниилу в руку, направила себе в грудь. В этот момент она не кривила душой, не лгала, не пыталась играть на его чувствах или шантажировать.
Все было именно так — Кайра не могла жить без него, и поняла это сейчас со всей отчетливостью. Даниил был ее соломинкой, ее надеждой. Ее шансом оставаться тем, кем она была. Кайра говорила правду, и он почувствовал это.
И остался с ней.
Глава десятая. Несколько снов назад
Кайра проснулась с тяжелой головой. Ее мучили дурные сны, которых она не помнила. Отголоски кошмаров плавали в голове подобно льдинкам на поверхности воды: прозрачные, тонкие, неуловимые, они таяли, стоило попробовать взять их в руки. Кайра пыталась вспомнить, что мучило ее во сне, но ничего не получалось, и от этого плохое настроение становилось еще хуже.
Ночевали они в чьем-то кабинете без окон — теперь все помещения в Пространственной Зоне были такими, слепыми. Устроились на диванах, которые прежде предназначались для посетителей. Кожаные, коричневые, они походили на спины неповоротливых животных.
Пока Кайра умывалась, Даниил успел сварить кофе. Настоящий кофе они не пили уже так давно, что успели забыть и вкус, и аромат. Давно привыкли к тому суррогату, который предлагала Зона, но иногда так хотелось ощутить насыщенный, густой запах, от которого приятно щекочет в носу, почувствовать энергию, которая наполняет тебя и звенит в каждом нерве, стоит сделать несколько глотков…
Она прогнала прочь непрошенные желания и взялась за чашку.
— Бери бутерброд. — Даниил придвинул к ней тарелку. — Тут один из шкафов с секретом оказался: не шкаф, а холодильник. Мясо, сыр, колбаса. Даже молоко и масло есть. Можем тут задержаться на два — три сна: свои продукты сэкономим.
Кайра вяло кивнула, продолжая думать о своем. Некоторое время они ели молча, потом Даниил встал и пошел к тумбочке, на которой стоял кофейник. Они обычно выпивал по две больших чашки, причем кофе должен быть горячим, обжигающим, и сахару побольше. Кайра подумала о том, как хорошо они изучили привычки и вкусы друг друга. Некоторые супружеские пары за всю жизнь столько о своем партнере не узнают.
Она следила за ним взглядом. В Зоне не стареешь, седины не прибавляется, но все равно казалось, что Даниил стал старше после травмы. То, что он многое пережил, читалось во взгляде, в посадке головы, в жестах, которые стали скупыми и более точными. Ее друг стал мягче, задумчивее, резкость и задиристая дерзость пропали без следа. Некоторые души страдание калечит, а вот его — облагородило.
Даниил изготовил себе протез и научился ловко передвигаться с его помощью. Поначалу было трудно, он стирал кожу в кровь, психовал и пил обезболивающее горстями, но больше никогда Кайра не замечала в нем того нежелания жить, уныния, что так напугало ее.
Со временем он смирился со своим увечьем, стал даже подшучивать над собой, и она заставляла себя поддерживать его шутки, хотя на сердце было тяжело. Кайра знала, что он не выносит жалости, не потерпит снисхождения, поэтому делала вид, будто все в порядке.
— Долить тебе?
Кайра отрицательно покачала головой, старательно, но без аппетита пережевывая бутерброд. Пить коричневую бурду не хотелось.
— Ты что-то притихла сегодня. Спала неважно?
— Снилась ерунда какая-то. Голова как чугун.
— Устали мы с тобой. Нервы на взводе.
Им пришлось долго ходить по проекциям, пока не нашлось подходящей, чтобы сделать привал. Кайра волновалась за Даниила, но тот только отмахивался: «все хорошо, я как огурчик».
— Надо тут осмотреться, вчера толком не успели.
— То, что они делают с Пространственной Зоной, плохо, губительно, — внезапно проговорила Кайра. — Это кончится катастрофой. Неужели никто не понимает?
Даже заметив перемены в Зоне, они долго не могли сообразить, в чем причина, для чего предназначены странные механизмы и строения, которые им встречались. Кайра и Даниил не встречали ни живых Обитателей, ни таких же путешественников, как они сами, зато несколько раз им встречались трупы в разрушенных неведомой силой проекциях.
Кто это? Люди или Обитатели? На покойниках была либо военная форма, либо рабочая одежда или лабораторные халаты. Причем лица часто были невообразимо уродливы.
Узнать, что происходит, не удавалось. Но потом завеса стала приоткрываться.
Сначала в одной из проекций они обнаружили некое подобие музея. Это место потрясло Кайру до глубины души: она увидела здесь себя, Саймона, Теану и всех остальных коллег. Фотографии, статьи, личные вещи, отрывки из интервью — чего здесь только не было!
Пятерку гениев (не четверку, как прежде, ибо Саймон разделил успех вместе со всеми!) всячески прославляли, им воспевали невиданные дифирамбы, об их жизни рассказывалось во всех подробностях, причем все они на момент открытия проекции-музея были живы-здоровы.
— Я была замужем за Саймоном! — не веря глазам своим, Кайра разглядывала фотографии счастливого семейства: он, она и двое детей. — Мари, боже мой! Мари!
Она кончиками пальцев гладила снимок девочки, которую знала лишь младенцем, и которую теперь видела подросшей. В душе бушевала буря: Кайра, не сдерживаясь, плакала впервые за долгое время, глядя на саму себя — молодую, яркую, довольную жизнью женщину с безмятежной улыбкой и горделивым спокойствием во взоре.
Видимо, в этой реальности не было ни болезни, ни разочарований в чувствах к Саймону, ни побега в Пространственную Зону… Но самое удивительное, здесь был Алекс.