вам комнату отдельную приготовлю, всегда вам рады будем». Вася, царствие ему небесное, всё про эту стройку понял: и что сын не потянет, и что выхода у них другого нет. Или неправильное муж решение принял? Сегодня Зоя всё чаще задумывалась об этом. Что лучше: остаться на родной земле или всё зачеркнуть и прилепиться к детям? А нужна ли она детям? Когда ехали в Москву уверена была – нужна, очень. А сейчас места себе найти не может в этом большом и таком неуютном для нее доме.
Да, сын комнату приготовил, и что теперь – она кукует одна в этой комнате, не знает, когда можно выйти. Когда был жив Вася, всё было по-другому. Отец сидел во главе стола. И внуки по струнке вытягивались, и жена бывшая Шурика, Галина, сильно рот не раскрывала без надобности. А если сморозит какую глупость в очередной раз, так отец её тут же обрубал:
– С мужем говоришь, уважение имей. Раз Александр так порешил, так и впредь будет.
– Так он неправильно решил, – Галина зло вскидывала чёрные брови.
– Цыц, я сказал, у семьи голова одна. И в твоей семье голова – Александр, – Василий говорил спокойно, но твёрдо, не переставая размешивать сметану в борще. Зоя все время боялась, что или шлепнет сейчас ложкой по борщу, или запустит ею в невестку.
– Спасибо, папа, что Вы мне это рассказали. Только Вы с нами полгода живёте, ещё наши традиции не усвоили, – Галя, наоборот, есть сразу переставала, у нее начинали трястись руки, она откладывала ложку в сторону, нервно теребила салфетку.
– А я их и усваивать не буду. И так всё с вами ясно. Неправильные они. Теперь по моим традициям жить будете, – Василий исподлобья посматривал на Галю. «Закончилось твоё царство, – говорил его взгляд, – неправильно живёте. Вот я здесь разберусь».
Поначалу Галина вскакивала из-за стола, бежала рыдать в свою комнату. Пытался подняться следом и Саша.
– Сидеть, – тихо приказывал отец, – ты тут мужик. Всё!
Зоя ужасно переживала эти скандалы, потом за закрытой дверью уговаривала мужа:
– Не лезь ты, они уже друг к другу приспособились, и пусть себе. Кто их знает, уж сколько живут вместе. Значит, их так устраивает. И потом, Вась, при детях. У них сейчас возраст такой, самый переходный, зачем им про всё это слушать?
– Вот-вот, ты обратила внимание, как они ухмыляются? Сашка что-нибудь скажет, и они ухмыляются и на мать свою поглядывают. Мол, пусть говорит, мы-то и без него всё порешаем.
– Ой, не знаю, – качала головой Зоя, сама всё видела, самой всё не нравилось. И Галя не нравилась, и дети волчатами росли, прав Василий.
3
Наконец-то закончились слёзы, поцелуи, объятья, и все расселись за столом. Зоя во главе стола, по одну сторону Саша, по другую Алексей, рядом с ними Вика и Игорь. Немножко припозднились с ужином, ждали Вику, та объезжала пробки, но вот все собрались.
Зоя не могла нарадоваться: вся семья в сборе, и сразу опять вытерла глаза – Вася не видит. А Лёшка-то не меняется совсем, какой был пять лет назад, такой и есть. Про себя она сама всё знала, постарела, вся в морщинах. Это ещё и оттого, что похудела. Ну, это ничего, какая разница, сколько морщин на лице, а носить себя стало легче.
– Ну что, Алексей, с приездом тебя, – первый тост сказал Саша. И опять глаза Зои наполнились слезами. Нет за столом Васи, нет Нины, Сашка один, ну это-то на сегодняшний день и слава Богу, но не устроен же, и судебный процесс ещё идет, и чем всё закончится, неизвестно. Но раз приехал их Алёша, значит, всё будет хорошо.
Зоя давно не видела Вику улыбающейся. Вечно напряжена, с этим дурацким конским хвостом, который так ей не идёт, делает нос ещё больше. Нос с горбинкой Вика как раз-таки унаследовала от Зои. Но Зоя всю жизнь пыталась убрать акцент со своего носа, скрыть его. А тут на тебе – хвост, и всё лицо напоказ! И почему Вика этого не хочет понимать, и почему мать ей не посоветует. Вот как отца из дома выжить, советует, а как стать симпатичнее – нет. Но сегодня как будто бы все проблемы отошли на второй план.
– Дядь Лёш, а как Таня, Аля, почему они не приехали? – Вика откусила пирожок, говорила с набитым ртом. Боже, да что же значит – двадцать один год, девчонка ещё совсем, только строит из себя надменную, а вот приехал иностранный дядя или просто родной и близкий человек, и всё наносное куда-то делось. Сидит напротив Зои обычная девчонка, ещё гадкий утенок, сама не знает, что творит.
– Таня вроде тебя, всю себя отдает карьере, работает в банке. Всё у неё распланировано. А у Альки, наоборот, неизвестно, что завтра будет: работа сегодня есть, а завтра нет, а денег точно на поездку нет.
– А… – Вика начала говорить и замешкалась.
– Хотела сказать, что же я не дам? А то, что она не возьмёт. Девицы мои германские, Алька, между прочим, в три года родину сменила, да и язык русский только начала учить. Так что, Вика, ты к нам приезжай. Бери вон Игоря, и приезжайте.
– Я приеду, – убеждённо проговорила Вика. Она расщёлкнула заколку на волосах, хвост распустился, и на плечи упала роскошная копна волос.
– Какие у тебя волосы, Вика, как у бабушки. Да, Зой, в нашу породу, – Алеша от души сделал Вике комплимент.
– У мамы тоже волосы красивые, – сухо ответила девушка.
Зоя выразительно посмотрела на брата. Ты видишь? Вот так, вдруг. Только она здесь – и раз, сразу всё наперекосяк.
Саша подливал немецкий «Рислинг», который привез Алексей, Игорь тоже не отказывался. Он в разговоре не участвовал, постоянно тыкал в кнопки мобильного телефона, но и из-за стола не уходил.
Зоя пыталась поверить в то, что теперь всё будет хорошо. Приехал брат, он всех рассудит и всё расставит на свои места.
Парадный ужин удался, а то Зоя переживала, пропечётся ли утка. Она специально взяла тот рецепт, который ей удавался лучше всего. Но, по закону подлости, всё могло пойти наперекосяк. Нет, всё получилось. И утка таяла во рту, и корочка хрустящая, и картошка не разварилась, и в рыбном пироге рис был именно той консистенции, какой нужно. И как она удачно купила новую скатерть. Всё думала: покупать, не покупать. А вот и нет, яркая скатерть пришлась к месту, салфетки в тон. У Алексея в Германии всё гармонично, всё в одной цветовой гамме. А у них после недавних событий и так, как после сражения, так что хоть стол получился праздничным.
Уже перед сном Алексей заглянул к сестре в комнату.
– У тебя уютно, – Алексей с удовольствием отметил красивый резной комод, который помнил у сестры еще по Ахтубинску, понятно, не смогла расстаться. На комоде – фотография родителей и их, детская, – Зоя держит на коленях маленького Алешу. И, конечно, фотография Васи. А ведь у него в Дуйсбурге фотографии только в альбомах. Как-то не хотелось ему вот так ставить фотографию Нины. А может, неправильно, может, его дочерям этого хотелось?
– Спасибо, Алеша, посиди со мной, даже не представляешь, как я рада, что ты приехал. Как тебе мои? – Зоя убрала подушку с маленького кресла, приглашая Алексея присесть.
– Как ёжики.
– Вот видишь, ты тоже заметил.
– А ещё я заметил, что Вика удивительно похожа на тебя в молодости.
– Да брось ты! – Зоя даже опешила. – Неужели я такой некрасивой была? Стало быть, права была мать?
– Да при чем тут «некрасивой»? И Вика – девушка видная, как волосы распустила, так и вообще королева. Прическа ей эта не идет, одета как-то неженственно.
– Вот, – обрадовалась Зоя, – это всё мать! Галине на дочь наплевать, только о себе думает. А что я могу меня никто не слушает. Попыталась советы давать, что ты! Теперь уж молчу. Да, собственно, Вика со мной и не разговаривает уже. Не заметил?
Алексей, задумавшись, понял, что действительно Вика во время ужина с удовольствием обращалась к нему, иногда к Игорю, но только не к отцу и не к бабушке. Это же надо. Его девицы тоже не подарок, но никогда ничего не станут делать на публику.
– А Сашка ничего, держится, – Алексей решил переменить тему: что обсуждать ситуацию, про которую он ещё почти ничего не знает.
– А что ему ещё остается?
Они немного помолчали.
– Объясни, Алеша, почему ты один? Ну, вот эта Валя, простая, конечно, но приятная женщина, хозяйственная, вон плов как готовит, и дети к ней с уважением.
– Это вопрос? А я думал, она тебе не понравилась.
– Ну, – Зоя повела плечами. – Какая, в конце концов, разница. Тебе мой Вася нравился, что ли?
– Да, нравился.
– Это уж потом он тебе понравился. Но не сразу, нет, – Зоя все-таки решилась задать вопрос, к которому вела разговор: – Ну, а та женщина, из самолета, Мила, вроде бы?
Алексей не отвечал, он смотрел на стрелки часов, как будто бы хотел повернуть время вспять. Похоже, думает про эту Милу, решила Зоя, ну и не буду душу теребить. Может, ещё и сложится у брата жизнь. Какие такие его годы? Да при его-то внешности. Это у неё уже ничего не сложится, ей надо здесь своё место находить, приспосабливаться, приноравливаться. Больно она Любе нужна! А вот Вике, может, ещё и понадобится. Пока в ней злость говорит да зависть материна, но ничего, выправится, вон и Лёша заметил, на неё, на Зою похожа, значит, их корни, а стало быть, всё образуется. Зоя улыбнулась:
– Леш, а помнишь, как ты меня замуж выдать хотел? Картошки кастрюлю сварил?
Алексей тут же отвлекся от своих мыслей:
– А как же! Может, потому тебя и взяли, наконец!
– Болтун! – Зоя взъерошила жёсткие не по годам волосы брата. И всё-таки он приехал.
4
Алексей смотрел на свою сестру, сильно постаревшую, изменившуюся, и был практически счастлив. Да, постарела, но та же его милая Зайка, которая любит его без оглядки, на плече у которой можно поплакаться. Рассказать про все-все свои беды, которая поймёт и не будет учить, и, главное, всегда примет его сторону. И никогда не скажет: «А вот ты помнишь, я тебе говорила, а ты меня не послушался!»
Никогда. Её Алешка всегда правый, всегда для неё немножко несчастный, немножко обделенный. А иногда так хочется почувствовать себя именно таким. Как он устал быть сильным, отвечать за всех. Всегда быть в форме. Господи, Господи, сколько же выпало на его долю? А Зоя? Разве на её долю выпало меньше? А ведь она женщина.