Интересно! Заправлять гиппоидов мне еще не приходилось. Впрочем, топливный бак – он и в Африке топливный бак, и в гиппоиде…
Было же время, когда сельские жители гоняли по лесным дорогам на квадроциклах! Теперь нет, гиппоидов им подавай. Не настоящих лошадей, конечно, на что им сдались настоящие! Гиппоид не лягнет, не укусит, и ухода за ним куда меньше.
Узрев шоссе и заправку, мужичок издает радостный вопль и понуждает гиппоида ковылять в моем направлении.
– Стой, Баярд, стой! Тпру-у!
– Баярд? – настораживаюсь я.
– Ну не Савраска же! Слушай, друг, помоги! Мне бы в Редькино попасть засветло…
– До Редькино семнадцать километров, из них пять по грунтовке. Грунтовка плохая.
– Да знаю я! Видишь, механизм не в порядке. Помоги, будь другом…
И многословно, прижимая руки то к сердцу, то к животу, добавляет, что в долгу не останется.
– Оплата через кассу, – отвечаю. – Что в моих силах – сделаю. А другом быть, извините, не могу. Я андроид.
– Да ладно! – Мужичок пучит глаза и не верит. – В этакой глуши?..
– Именно в глуши и нужны андроиды. Что с вашим механизмом?
Спешившись, мужичок повествует: ездил на свадьбу в дальнее село, туда – нормально, а на обратном пути проклятый гиппоид завез его хрен знает в какие чащобы, навигатор неверно проложил курс, а там такие буреломы, что… видишь?.. видишь?
Вижу.
– Чинить гиппоида не возьмусь, – объявляю я, – да и не имею права. Тут нужен сервисный центр. Могу вызвать эвакуатор.
Мужичок энергично мотает головой.
– Не. Мне в Редькино надо. Сегодня. Может, все-таки посмотришь коняку, а?
И опять насчет того, что в долгу не останется.
– Сказал уже: сделаю что смогу.
А я кое-что могу. Пусть у меня нет специальной диагностической аппаратуры для гиппоидов – ну так что же? Я и сам неплохой диагност.
– А вот на Трассе… – бормочет мужичок.
Это да, на Трассе не заправки, а целые комплексы: там и гостиницы, и развлекательные центры, и детские площадки, и рестораны в любом ценовом сегменте, и, конечно, автосервис. Там найдутся и специалисты по ремонту гиппоидов. А у меня лишь заправка, скромный магазинчик, кафешка, туалет да языческое капище с вороном Птахом.
Фальшивая лошадь стоит истуканом с двигателями на холостом ходу. Прошу тишины и прислушиваюсь, одновременно пробивая по базе: не в угоне ли гиппоид? Нет, механизм числится за фирмой проката. Так я и думал: гиппоид не принадлежит мужичку, а взят, чтобы покрасоваться. Но глючный навигатор – это странно.
Догадаться о подоплеке несложно: опять проверка. Менеджеру по кадрам все неймется. Он уже подсылал ко мне наглого мажора на дорогущем «Штормвагене», сексапильную блондинку на розовом «Ягуарунди», а теперь решил зайти с другого края. Значит, этот мужичок – тоже андроид. Андроиды-инспекторы не упустят ни одной мелочи и абсолютно честны с нанимателем. Чтобы вытурить меня, менеджеру нужны объективные данные. Он даже готов арендовать другого андроида для разового задания.
О причине нелюбви ко мне гадать тоже не надо: с меня как с гуся вода, помыкать мною неинтересно. И повода я не даю, а вытирать об меня ноги без повода менеджер опасается. А ну как начальство дознается и спросит: зачем загоняешь ценное оборудование в нештатный режим?
Слишком уж я похож на человека и притом близок к идеалу работника, вот в чем беда. Провоцирую всякого, кто не идеален.
– В переднем двигателе излишний нагар в камере дожига, в заднем – некритичный засор форсунок, – объявляю я, а мужичок очень натурально изображает непонимание.
– Ась?
– Эта модель гиппоида построена по двухдвигательной схеме, – пускаюсь я в объяснения. – Один двигатель приводит в движение пояс передних конечностей, голову и шею, второй управляет несущим хребтом и задними ногами. Двигатели Смолла – Кляйна обеспечивают прекрасный крутящий момент, что и требуется для гиппоида. К сожалению, режимы работы переднего и заднего двигателей несколько разнятся, а топливный бак один на всю конструкцию. Разработчики недоглядели. В итоге у каждого двигателя свои проблемы, и я не могу радикально устранить их подбором соответствующего топливного коктейля.
Впитывая информацию, мужичок шевелит ушами. По-моему, слегка переигрывает.
– А у тебя сколько двигателей? – ехидно спрашивает он.
– Множество, – сухо отвечаю я.
– Извини, я просто так интересуюсь. Ну не сердись… А топливный бак у тебя тоже есть?
– Аналог желудка. Я существо биомеханическое, питаюсь обыкновенной человеческой пищей.
– А…
– Потому что я гораздо совершеннее гиппоида. Еще вопросы будут?
– Прости… Мне бы насчет аппарата… Что-нибудь сделать можно?
– Что-нибудь всегда можно сделать.
– Мне бы только домой добраться…
Делаю ему знак: помолчите, мол. Случай непростой, и мне требуется немало времени, чтобы оптимизировать в уме топливный коктейль для увечной механической клячи. Аж двадцать секунд.
– Что в баке? – интересуюсь.
– А? Пустой, пустой почти бак. Если бы не выбрался на твою заправку…
– Я спрашиваю, что вы заливали в бак в последний раз: бензин для бензопилы? Самогон? Средство от клопов? Только честно.
– Скипидар, – тушуется мужичок.
– Хорошо, хоть не ацетон. Зачем?
– А на спор.
Что ж, это причина залить в бак гиппоида хоть эпоксидку и штурмовать на нем хоть Эверест. Кроме русских, кажется, только у англичан – не современных, а тех, из классической литературы, – была такая же тяга к пари.
Отдаю должное менеджеру по кадрам: легенда его инспектора недурна, ибо в меру безумна.
– Два совета, – говорю мужичку. – Первый: залить полный бак коктейля по моему рецепту. – Называю цену. – Это топливо – компромисс между требованиями первого и второго двигателей. Второй совет: добираться до вашего Редькино шагом.
– Это ж во сколько я домой попаду! – таращит глаза мужичок.
– Решать вам.
Мужичок обиженно сопит, как будто в его злоключениях виноват я.
– А что твой коктейль так дорог?
– Не дороже скипидара.
– Ладно, заправляй…
Я не англичанин, но готов держать пари: сразу после заправки клиент начнет провоцировать меня на недозволенные действия. На денежные посулы я не клюну, значит, будет ныть и попытается разжалобить. И запишет все на видео.
Ну, у меня тоже есть коронный номер, успешно испытанный дважды: на мажоре и блондинке.
– Расположение заправочной горловины стандартное?
– Угу.
Глажу гиппоида между ушами, в ответ на что он послушно раскрывает рот. Вставив туда заправочный пистолет, набираю на карманном пульте ингредиенты коктейля: столько-то бензина, столько-то простых и сложных эфиров, столько-то «умных» гель-частиц, уничтожающих нагар. Пей, чудище.
– Кар-р!
Ворон Птах недоволен: его не кормят. Мужичок обшаривает глазами асфальт и, не найдя подходящего камня, подпрыгивает и машет на птицу руками: пшла, зараза!
Ага. Ворон и не думает улетать. Он птица умная.
Мужичок бежит к краю асфальта и находит в траве порядочный булыжник.
Вот она – провокация. Подлую штуку придумал менеджер. Я ошибался, думая, что речь пойдет о ремонте гиппоида. Ремонт потребуется мужичку, если он обидит Птаха…
А я вылечу с работы.
– Насчет ремонта… – коварно начинаю я, и слово «ремонт» оказывает магическое действие: булыжник не летит в ворона. – …обратитесь в сервис, а у меня вы можете воочию убедиться, насколько хорош топливный коктейль. Услуга бесплатная.
Птах косит глазом. Будь у него не клюв, а рот, я увидел бы усмешку. Ворон знает, что бесплатный сыр бывает только у него да еще в мышеловке.
– Это как? – интересуется мужичок.
– Имитационные ощущения. Нужно только прилепить вам на висок эту таблетку.
– И что будет?
– Будет трансляция непосредственно в ваш мозг ощущений гель-частицы из топливного коктейля в работающем двигателе.
Отвечаю на вопросы. Нет, это не вредно. Да, это бесплатно. Никакого подвоха: что обещано, то и выдано. Ни слова о том, что клиенту предстоит просмотреть обычный мультик: гель-частицы в топливе честно выполняют свою работу и гибнут, никому не транслируя своих ощущений. Они вообще ничего не ощущают. По-моему, это очевидно, но эффект присутствия стопроцентный. Даже у андроидов пасует логика, зато базовые инстинкты работают вовсю.
– А давай! – соглашается мужичок (ой, зря!), и я леплю ему таблетку на висок. Нашарив в кармане коробочку мневовизора, запускаю программу.
Клиент вздрагивает. Я знаю, что ему мерещится: в данную минуту он – гель-частица в кишках двигателя Смолла – Кляйна. Вокруг темно и скользко. Давление нарастает, становится непереносимым и выталкивает мужичка в открывшийся впереди узенький проход. Форсунка. Сопло. Короткая боль, мгновенное отчаяние – и простор! Кажущийся. Ибо вновь растет давление. Нечто огромное, стальное, неумолимое налетает со скоростью экспресса и жмет… жмет…
То ли еще будет. Сейчас частица-мужичок прилепится к стенке цилиндра и начнет жрать нагар… с волчьим аппетитом и в отчаянной спешке… успеть, успеть, пока не кончилась рабочая фаза цикла, пока адская жара не спалила его без остатка… Скорее! Скорее!
– А-а-а-а-а-а!..
Крик протяжен и громок. Мужичок бестолково мечется. Затем вспоминает о таблетке, сдирает ее и швыряет наземь, но все равно орет. Даже мне не по себе. Один лишь гиппоид стоит смирно, ему-то что.
За воплями мужичка я не улавливаю шум приближающегося автомобиля и начинаю слышать его в тот момент, когда начинаю видеть. Ну конечно, так я и думал: седан моего менеджера по кадрам влетает на площадку перед заправкой и с визгом тормозит.
Вид у менеджера суровый, но я-то знаю: внутренне он ликует.
– Что, доигрался? – и указывает на мужичка.
Изображаю непонимание.
– Сейчас клиент напишет жалобу, и…
– Проверяющий должен иметь более крепкие нервы, – бросаю я.
– Проверяющий? – Менеджер, торжествуя, указывает на гиппоида. – Вот кто проверяющий! А всадник – просто человек.