Договорившись с Линичной, он заплатил за комнату вперед и собрал рюкзак.
В том шикарном купе Серый успел проклясть все на свете. Единственным его соседом оказался пожилой пузан, который ночами оглушительно храпел, а днями напролет слушал радио так громко, что пробивало наушники. Серый извелся от бессонницы. Не утешал даже хороший вай-фай. Несколько раз он забывался дурной дремотой, но видел кошмары и просыпался еще более уставшим. В последний раз ему приснилось, будто он сидит в окопе, а на него едет танк, – и мало того, еще и приснилось, что это очередное задание с биржи.
От безысходности он непрерывно сидел в Интернете.
«Миха, меня вот что озаботило. Эти ребята, на которых мы работаем, инопланетяне или кто они там… алиены, для краткости. Откуда эти алиены столько денег берут, чтобы нам платить? Рисуют?»
«Вечно ты, Серый, все усложняешь. Если тебе интересно, возьми да спроси. Как я сделал. Все чисто у них».
«Гы! Миха, ну я дятел. А откуда деньги-то?»
«Видел в интерфейсе опцию «оплата бонусами»? Есть люди, с которыми на отдельных договорах работают. Они берут кредит, открывают бизнес. Для бизнеса что нужно? Мозги, хватка, чуйка, пробивная сила, инсайдерская инфа какая. Вот это все выдается бонусами. А люди отчисляют процент с прибыли».
«Стоп. Миха…»
«Че?»
«Так бонусы – это не скидочные карты с флаерами? Бонусы – это хватка и чуйка? Сила и мозги?!»
«Ты вроде не первый день работаешь. Тебя это еще удивляет?»
«Меня это пугает».
«А в чем разница-то? Нам с тобой в голову вставили целые офисы с координаторшами. Думаешь, чуйку вставить сложнее?»
«Я думаю о том, что они не только все эти штуки вставляют. Они наше отношение к ним тоже вставляют. Сжимают время эмоциональной работы или еще как…»
«И че?»
«Сложно. Зачем заморачиваться? Деньги платить. Они могли бы нас вслепую использовать. И не только нас – вообще кого угодно».
«Серый… Я че-то подумал – может, кого-то они и правда прям так юзают. Но мы, в смысле, народ с биржи… Они к нам лучше относятся, чем ты думаешь».
«Знаешь, похоже, ты прав. Круто, если так. Мне Джейд сказала, что меня хотят экспертом сделать. Если я подойду».
«Вау! Поздравляю!»
«Да рано еще. Ладно, отключаюсь пока что. К вокзалу подъезжаем».
Серый вышел, напился кофе в привокзальном кафе и сел на автобус. Спинка у сиденья была низкая, автобус немилосердно трясло, но, несмотря на это и на выпитый кофе, он все равно уснул, едва прикоснулся виском к стеклу. На конечной остановке его разбудила соседка. Слегка очумевший, он вывалился на площадь автовокзала и стал оглядываться. К его родному городу отсюда отправлялся другой автобус, но ходил он с интервалом в шесть часов. Серый не собирался ждать. Здесь обычно таксовали несколько человек…
На краю площади он заметил знакомый белый «жигуль» и не поверил глазам.
– Дядя Коля! – Серый замахал руками.
Тот вышел из-за своей машины и уставился на него, не узнавая. Нахмурился. Серый припустил бегом.
– Дядя Коля, это я, Юрка! Юрка Серых!
Дядя Коля разинул рот.
– Ах ты ж… Да боже ж ты мой…
Серый крепко пожал протянутую руку, а потом дядя Коля от души его обнял.
– Дай посмотрю на тебя, – сказал он. – Ах ты ж! Ведь уезжал пацаненок совсем, а вернулся-то – мужик! Небось невеста есть?
– Невесты нету пока. А ты как? Все таксуешь?
– Чего же мне не таксовать? Машина на ходу, и сам я, как видишь, на ходу тоже. – Дядя Коля засмеялся.
Когда-то очень давно дядя Коля ухаживал за матерью Серого. Та предпочла другого, но дядя Коля не обиделся. Они дружили семьями. Потом, когда отец Серого умер, дядя Коля наведывался в гости и помогал с мужской работой по дому. Семь лет назад Серого, уезжавшего поступать в институт, он отвез до вокзала.
Он стал совсем седым, но держался по-прежнему бодро.
– Поехали?
Улыбаясь до ушей, Серый плюхнулся на сиденье.
– А ты в отличной форме, дядь Коль.
– Я курить бросил, – отозвался тот с гордостью, – и бегаю по утрам. Трусцой. А то! Мы не молодеем.
«Жигуленок» круто развернулся и вырулил на дорогу.
– Вишь, – похвастался дядя Коля, – асфальт переложили. Сейчас как рванем!
Рванули. Солнце било в глаза, дядя Коля опустил козырек.
– Как мама себя чувствует? – тихо спросил Серый спустя несколько минут.
Дядя Коля посмурнел.
– Давление у нее, – пробурчал он. – Людка, медсестра, два раза прибегала, укол делала. Хорошая девка, добрая…
Серый собрался уже спросить про Машку и про то, куда она повадилась носить деньги, но почему-то не смог и спросил вместо этого:
– А Егор как?
Егором звали сына дяди Коли. Он был на год моложе Серого. Друзьями у них стать не вышло, и после того, как Серый уехал, они не общались.
– Егор по контракту служит. Нормально все.
Какое-то время Серый молчал. Потом сказал:
– Дядь Коль, ты вроде сам не свой. Что-то у тебя на языке вертится. Поделись, а?
Старик усмехнулся. Не отводя взгляда от дороги, он ответил:
– Да ведь и ты о чем-то отмалчиваешься, Юрка. Ну-ка, давай первый. Как младший.
Серый глубоко вздохнул.
– Ты что-нибудь знаешь про Машку?
– Я сразу подумал – ты с этим уродом разбираться приехал.
Серый поперхнулся.
– Слава богу, у Галины такой сын вырос, – ровно продолжал дядя Коля. – Я сам хотел пойти, да старый я уже. Но ты меня с собой возьми! На подхвате пригожусь. – И едва слышно он добавил: – Егор не приехал.
– С каким уродом? Что вообще происходит?
– Ты что, не знаешь?
– Мать сказала – Машка куда-то деньги носит.
– И не она одна, – мрачно сказал дядя Коля. – Моя Настена на старости лет кукукнулась, туда же потянулась. Поругались мы страшно, никогда мы так не ругались…
– Куда потянулась?!
– Да приехал урод этот, с тренингами…
– Дядя Коля, – рассердился Серый, – скажи прямо, наконец!
…В областном центре в Доме культуры вот уже месяц шли «тренинги личностного роста». Дядя Коля мало что знал про них, знал только, что влетают они в копеечку и что на них ездят женщины со всей округи. «И несколько мужиков, – прибавил он, – но таких… совсем без костей». Конца-краю этим тренингам было не видно. Через неделю, по слухам, начинались тренинги «следующей ступени», которые стоили еще дороже. Семейные бюджеты трещали по швам. Не утихали скандалы, и кое-кто из знакомых, по словам дяди Коли, собирался разводиться.
– Настя вроде обещала, что больше ходить не будет, – прибавил он. – Но что-то я сомневаюсь. Столько лет вместе. Я ж ее насквозь вижу.
Серый размышлял.
– Дядя Коля, – сказал он, – да это обычное дело. В смысле, тренинги. Сюда в первый раз доехали, поэтому и ажиотаж такой.
Тот вдруг вспылил.
– Обычное дело?! Да ты не видел, во что там людей превращают! Как наркоманы ходят, ей-богу. Глаза пустые. Все разговоры об одном. И деньги несут-несут-несут! Нет, это надо прекращать.
Серый вздохнул.
– Я сам раньше не видел, только читал. Ну да, оно так и действует. Но тут просто объяснить надо…
– Думаешь, не пытались объяснять? Не пытались по-хорошему? – Дядя Коля втопил газ, Серого вдавило в спинку сиденья.
Мелькнула за окном ободранная афиша на облезлом заборе. Вдали показались опоры ЛЭП, потом – пятиэтажки, лесопосадки вокруг, стела на въезде в город…
– Тише, тише.
– Мутно там что-то, – сдавленно проговорил дядя Коля. – Словно… опаивают их чем-то. Ну… Сам увидишь. Пока не увидишь – не поймешь.
Серому оставалось лишь согласиться.
– Принимай, хозяйка, привез молодца! – гаркнул дядя Коля и толкнул Серого через порог. Мать ахнула, прижала ладони к щекам. Серый неловко улыбался. Он чувствовал себя чужим. У Линичны в квартире последний ремонт был лет двадцать назад, но родной дом показался ему еще запущенней и древней. Лампочка в прихожей светила тускло, стены давили, и пахло как-то нехорошо.
Мать торопливо обняла его, отпустила, и Серый увидел слезы в ее глазах. Ему стало стыдно.
Он не был дома семь лет. На то имелась уважительная причина, более чем уважительная – он выучился и целыми днями работал, чтобы посылать сюда деньги, и он приехал, как только позволили обстоятельства. Но все равно – он не был дома семь лет… Он обрадовался, увидев, что дядя Коля здоров и не одряхлел, и тем горше было видеть теперь мать – болезненно полную, одышливую, с поредевшими волосами.
Дядя Коля смущенно переминался в дверях.
– Коля! – вдруг вскинулась мать. – Сходи купи шампанского!
– Мама, может, не надо, – промямлил Серый. – Может, не с твоим здоровьем…
– Юра, целый век праздника не было! Коля, сходи за шампанским. А продукты все есть, сейчас соберу… – И она убежала на кухню.
Серый опустил рюкзак на стойку для обуви и медленно пошел по квартире.
Ничего не изменилось. Фигурки в серванте стояли в прежнем порядке. Старые календари блекли на письменном столе под стеклом – календарь от года, когда родился Серый, от года, когда родилась Машка. Фотографии дедов и бабок смотрели с полок книжного шкафа… Серый мысленно поставил пометку: собрать все интересные снимки и заказать реставрацию. Странно, он уезжал уже взрослым, но запомнил, что шкафы были выше, а диван – шире, словно вырос с тех пор. Ковры на стенах пожухли от пыли. У старшего поколения не было сил их чистить, а Машку, конечно, не допросишься…
Серый вдруг вспомнил, что работа у него теперь удаленная, а значит, он может остаться здесь насовсем. Он удивился, что не подумал об этом раньше, – и тотчас перестал удивляться. От одной мысли сделалось тошно. Остаться? Здесь? В Богом забытом городке, откуда даже в областной центр проблема доехать? Считай, похоронить себя заживо… Но здесь – семья. Дряхлеющая больная мать и безмозглая Машка, за которой нужно следить, как за малым ребенком. И кроме Серого, присматривать за ними некому. Когда стоял выбор – его физическая помощь или его деньги, – приходилось выбирать деньги – мать не могла содержать Машку, ей самой часто не хватало на лекарства. Но сейчас Серый мог совместить одно с другим.