– Как видишь, можно, – сказала она почему-то очень грустно и ушла за свою стойку так, словно хотела спрятаться от Серого. – Но… Серый, ты же понимаешь, что… что…
– Что?
Джейд прижала пальцы ко лбу.
– Это не та логика, на которой можно что-то построить.
Серый не ожидал такого ответа. Но, как обычно, он начал понимать смысл слов Джейд за мгновение до того, как она стала их расшифровывать.
– Это была случайная ошибка в работе биржи, – сказала она. – Она может еще повторяться, пока ее не исправят, но это всего лишь ошибка. Нельзя рассчитывать, что она будет повторяться, когда тебе понадобится… Серый, нельзя враждовать с ними… – Голос ее упал.
Серый усмехнулся.
– Я похож на супергероя?
– Ты похож на человека с принципами. Этого вполне достаточно, чтобы…
Серый засмеялся. Джейд озадаченно умолкла.
– Если я расторгну договор, – спросил он, – это все уйдет? Я перестану видеть? И эмоции еще. Я стал каким-то чувствительным, это неудобно.
– Не сразу, но уйдет. Примерно за месяц.
Серый не ответил.
– Ты хочешь расторгнуть договор?
– Нет, – сказал он. – Я уже понял, Джейд. Ты же знаешь, что я понял.
Она кивнула. От напряжения ее глаза стали золотыми. Она знала его мысли лучше него самого, потому что была одной из его мыслей, но Серый все-таки произнес вслух:
– Изменить что-то в этой системе можно только изнутри.
Его ждал деловой разговор, очень важный разговор, трудный и, возможно, опасный, но прежде чем отправляться, он должен был закончить еще одно дело.
Серый все-таки на самом деле нашел туалет и долго умывался, пока пальцы не свело от ледяной воды. Еще минуту он глубоко дышал, глядя на свое отражение в мутном зеркале. Выглядел он усталым и невыспавшимся, но не загнанным. Парень в зеркале смотрел спокойно и уверенно. Он был готов. Серый испытывал множество противоречивых чувств, но основным среди них было чувство компетентности. Это его устраивало.
«Все правильно, – почудился вдалеке голос Александра. – Я даже думаю, что его ждут».
Серый хмыкнул.
Он вернулся к дверям зала. Радение за ними еще не закончилось. Дядя Коля ждал его, не зная, что и думать. Сестра не думала вообще ничего. Она пела, наслаждаясь звуком своего голоса в хоре. Подцепленный к Петику исполнитель метался, пытаясь понять, что пошло не так, и подумывал запросить аварийный отказ от задачи. Серому вспомнилось: когда-то точно так же метался он сам.
– Подожди, – сказал Серый исполнителю.
Он не мог изменить сестру. Не было таких бонусов… возможно, таких доступов. Но решение было. Существовала логика, на которой он мог его построить. Серый улыбнулся. Он мог изменить свое отношение к ситуации. Сотрудник биржи в статусе эксперта, он изменял свое отношение к чужой задаче, и задача изменялась вместе с ним.
«Тренинг личностного роста, значит? – Улыбка Серого стала шире. – Замечательно. Передо мной настоящий тренинг настоящего роста. И он очень эффективен. Продолжайте, коллега».
Не дожидаясь ответа, он отступил на шаг и вернулся в нефритовый офис.
Джейд молча подняла взгляд – и опустила. Она беспокоилась. Только что знакомый ей мир дрогнул и утратил ясность. Они с Серым как будто поменялись местами: теперь Внутренний Координатор, выданный ему руководством, знал меньше него.
Серый все равно хотел, чтобы Джейд оставалась с ним. Внутренний Друг – отличная мысль, и не важно, насколько он сведущий консультант при этом.
– Все будет хорошо, – сказал он ей. Лицо Джейд на миг осветила улыбка.
В прошлый раз здесь была дверь наружу. Серый подошел к ней. Верхняя часть двери оказалась стеклянной. Стекло шло волнами. За ним он различал лестничную клетку. Некрашеный бетон, ржавые перила. Лестница выглядела заброшенной. В ДК ремонт был поприличней… Спустя миг напряжения Серый вспомнил: это та же самая лестница, так она выглядела много лет назад, когда его ребенком водили в ДК на какие-то занятия.
Всякий раз, когда Джейд говорила о «тех, кто совсем другого масштаба», она указывала пальцем вверх или заводила глаза под потолок. Это могло ничего не значить. Но с тем же успехом могло иметь и буквальное значение.
Серый открыл дверь и поднялся на этаж выше…
Юлия ГладкаяСлужба поиска
– Умыкнули! Умыкнули, ироды! – Марфа шумно высморкалась в подол, во дворе скорбно заблеяли козы.
Кеша тем временем проверял жалобу хозяйки на детекторе лжи: выходило, что баба не врет, кража совершена.
– А когда вы заметили его отсутствие? – поинтересовался он, пытаясь построить с помощью временны́х линий график, указавший бы на день, а если повезет, и час.
Марфа взглянула на исследователя, как на дите неразумное.
– Да почем же я знаю?! – Укутанная шалью, похожая на наседку в курятнике, она всплеснула руками. – Говорю же тебе, умыкнули! А ведь был, понимаешь ты?
– Понимаю, – согласился Кеша, печально глядя на график. Временны́е ленты демонстрировали чудеса абстракции, не выдавая ни единой четкой даты: вот сейчас, вот двадцать лет назад, а между ними еще миллион подходящих точек.
– Это все они, – неожиданно прошептала потерпевшая, – в Черниговке так же начиналось. Сначала у стариков прикарманили, потом у рабочего люда, а под конец… – Баба выпучила глаза и выдохнула Кеше в лицо: – У детей!
– Черниговка, – удивился Кеша, вбивая новые параметры. – Не вижу на карте такого села.
– Конечно, – легко согласилась Марфа, утирая зареванное лицо рушником. – Это когда случилось-то! Ты, поди, еще и на свет не появился. – Заметив недоверие во взгляде Кеши, баба подбоченилась. – Иди давай, ищи, следопыт! А село такое имелось, хошь верь, хошь нет.
С улицы вновь донеслось призывное, отчаянное блеяние, дополненное протяжным мычанием.
– Не пойду к ним, хоть что делайте, не выйду из дома. Окаянные, чтоб они провалились, всю жизнь мне испортили! – Марфа выкатилась в сени, выпроваживая Кешу прочь.
Выйдя за калитку, исследователь огляделся. Обычная для таких селений картина: дома по обе стороны дороги, щурящие на весеннем солнце окошки в деревянных резных наличниках. По грязной улице неспешно прогуливались гуси, чуть поодаль пес грыз не то кость, не то пластик. Каркнуло, Кеша задрал голову и увидел стаю черных как смоль ворон. Где-то вдалеке скрипнула калитка.
Сделав пометки в памяти, Кеша не спеша пошел вдоль домов.
Его вызвали сюда утром. Село Антоновка, хотя ни Антонов, ни одноименных яблонь он не обнаружил. Двадцать три двора, население сорок человек. Расположение – Кеша вздохнул – так себе; хорошо хоть поле рядом, приземлился нормально, а так по весенней слякоти проезда сюда нет. И как тут люди живут? Он почесал бровь – ему нравилось это простое движение, подсмотренное в старом фильме.
Гуси по-змеиному вытянули шеи и зашипели, когда он поравнялся с ними. Гуси такие, их внешним видом и красивым жестом не проведешь. Кеша собрался шугануть птиц, но обнаружил, что из-за забора за ним наблюдает мальчик лет пяти-семи. В ладошках у ребенка что-то мелодично позвякивало, напоминая звуки из музыкальной шкатулки.
Кеша хотел включить автоскан для снятия с объекта точной информации, но вдруг захотелось расспросить по-человечески. Как в кино. Он подошел к штакетнику, присел на корточки, представился:
– Привет! Я Кеша, исследователь.
Таинственное позвякивание прекратилось. Мальчуган, поняв, что его заметили, спрятал руки в карманы, но не сбежал. Попав под прищур зеленых детских глаз, Кеша замер. Ему стало интересно – а как считывает информацию этот мальчонка? Кого он сейчас видит перед собой?
– Здрасьте, – отозвался мальчик, – я Лешка, и я болею.
– Вот те раз, – огорчился Кеша. – А чего же ты тогда на улице стоишь?
– Тут лучше, дома отец. – Мальчик как-то затравленно оглянулся, облизнул губы, нахмурился.
– С твоим папой все в порядке? – Кеша уже знал ответ, но нужны будут свидетели, он активизировал микроокулис, запись пошла.
– Он теперь другой, не как раньше, – подобрал наконец Лешка слова и тяжело, совсем по-взрослому вздохнул.
– Разрешишь войти? – попросил Кеша и, дождавшись кивка, ступил в чужой двор.
В глаза бросились неукрытые дрова, сыреющие по такой погоде. Колун, воткнутый в колоду и не убранный под навес. Разбитый горшок, который, видимо, в прежнее время украшал подоконник. Конура – и та пустовала; возможно, это здешний пес сейчас грыз кость на том конце села.
Кеша поднялся по скрипучим ступеням и вошел в дом.
Хозяин сидел за столом, сутулясь и не сводя взгляда с ведомой одному ему точки в пространстве. Крепкий мужчина, в шароварах и порванной тельняшке. Сквозь дыры на рукавах виднелась синева татуировок. Темные волосы припорошены сединой, густые брови. Усталый, потерянный вид.
Перед ним на грязной скатерке стояла ополовиненная бутылка самогона. Пара кусков сухого черного хлеба да вялая луковица.
«Матвей. Сорок лет, лесоруб фабрики «Зимние утехи», – высветилась информация на планшете.
Кеша сел напротив.
– Ну как вы, Матвей? – напрямик спросил он.
– Не лезет в меня больше, – хрипло ответил лесоруб, отталкивая бутыль.
– Понятно, – протянул Кеша. – И давно не лезет-то?
Матвей бросил на него хмурый взгляд зеленых глаз и промолчал.
– Понятно, – повторился Кеша. – А там на улице Лешка, ваш сын, переживает.
– Лешка, – в голосе хозяина послышалось легкое недоумение, – он же в школе!
– Он болеет, – напомнил ему Кеша. – Поэтому дома, с вами.
– Да ну и шут с ним, – внезапно разозлился Матвей и резко поднялся из-за стола. Бутылка, упав набок, жалобно звякнула о стакан. – Ты пойми, служивый, пусто ж всюду, нет его нигде! – Матвей затряс кулаками в воздухе.
– Давно? – попытался уточнить Кеша, включая весь спектр подходящих программ.
– А я знаю?! – возмутился хозяин дома. – А остальные знают?!
– Есть остальные? – заинтересовался Кеша, делая пометки на карте села.