– Поразительно! – воскликнул Зан.
– Что?
– Обратите внимание, граф, кровь, текущая на дорогу, оранжевого цвета. Как известно, у чёрных драконов кровь зелёная, у огненных – оранжевая. Значит, этот слизняк-переросток всё-таки немножко дракон и в родстве с драконами огненными. Готов поставить пятак против императорской казны, что мусагетские изверги пытались сотворить огненного дракона. Причуды освобождённой магии только кажутся напрочь нелепыми, на самом деле последствия толчка, данного мастером, всегда можно проследить. Шутки вольной магии подобны сновидениям. Сон разума, конечно, рождает чудовищ, но те непременно окажутся сродни чудовищной реальности.
– Всё это очень поучительно, но делать-то что?
– Воевать.
– Как можно воевать с этим? Камней больше нет, а смолу и масло, если перед нами разновидность огненного дракона, чудовище просто не заметит!
– Разумно. Думаю, палить его огнём не только бессмысленно, но и смертельно опасно. Обрати внимание, камни, на которые попала оранжевая кровь, дымятся. У зверя в крови кислота.
– Какая кислота?
– Ваша светлость решили на старости лет заняться алхимией? Если я скажу, что кислота тетрабромсульфоновая, вам полегчает? Важно, что она едкая и ядовитая, а от действия огня испарение усилится, и мы тут же помрём в корчах. Хотя мы и так помрём, если не принять срочных мер.
– Что тут ещё можно сделать? Волшебство – нельзя. Копья, стрелы – бесполезно, огонь вдвойне бессмысленно. Остаётся сидеть и тупо надеяться, что оно не сможет забраться на стену.
Зан решительно отодвинул впавшего в панику графа от переговорной трубы и, наклонившись, скомандовал:
– Костры на стенах погасить, смолу и масло – убрать! От горячего этой твари только приятно будет. Завратную решётку поднять и навесить на неё груза побольше… сами разберётесь, что у вас есть. Когда чудовище вышибет ворота и начнёт вползать во внешний двор, сбросите решётку ему на башку, то есть на переднюю часть. Брони на крапчатом нет, там голая кожа, стальные штыри решётки должны её пробить и крапчатого обездвижить. После этого стража с надвратной башни пусть убирается поживей, зверь ядовитый и будет истекать ядом. Всем остальным, кто не занят на воротах, собраться на восточной стене, там, где обрыв. Подготовьте верёвки, люльки, всё, чтобы спускать людей…
– Что?! – взревел граф Арьер. – Ты собираешься сдать крепость?
– Кому можно её сдать? Откройте глаза, господин комендант, мусагеты расчухали всё раньше вас; в степи только пыль столбом, как они удирают. Тут скоро всё будет залито ядом, крепость не возьмёт никто и никогда. А вот гарнизону, если он хочет и впредь служить короне, следует позаботиться о собственной безопасности. Уходить надо по гребню хребта, долина наверняка будет отравлена, и я не знаю, как далеко растечётся яд.
Зан прикрыл трубу ладонью, улыбнулся сквозь густую бороду и весело произнёс:
– До чего занятно, оказывается, воевать, не применяя магии!
Снизу, из мёртвой зоны, прикрытой надвратной башней, донёсся громкий, изматывающий душу и сверлящий зубы скрип.
– Слышишь? – вскричал Зан. – Оно грызёт ворота! Выбить их оно не может, сила огромная, но скорость мала и, значит, импульса нет. Хотя откуда вам обоим знать про импульс? Травить ворота кислотой долго, да ещё возьмёт ли кислота шкуру дракона, которой, как ты говорил, обшиты ворота. Вот оно и взялось грызть – ишь, как весело хрустит!
Графу Арьеру давно была знакома пренеприятнейшая манера великого мага разговаривать со своим приятелем. Если маг переходил на «вы» и поминал титул графа, то, значит, собирался сказать какую-нибудь изощрённую гадость. Зато когда обращался на «ты», что по отношению к его сиятельству строго запрещалось, тогда тоже ничего приятного не ожидалось, но сказанное следовало принимать всерьёз. О том, чтобы рассориться с Заном или тем более наказать его за хамство, Арьер и не помышлял; с великими магами предпочитают не ссориться даже коронованные особы.
– Откуда у монстра зубы? – осторожно спросил граф. – Ты же сам говорил, что это слизень-переросток.
– Вашему сиятельству когда-нибудь доводилось препарировать брюхоногих? Сейчас у вас появилась такая возможность, причём экземпляр попался достаточно крупный, и вы сможете всё прекрасно рассмотреть.
– Я поверю вам на слово, магистр, – заверил Арьер.
– Так вот, у брюхоногих, у слизняков и улиток зубы есть, и ещё сколько! По четверти миллиона у каждого, а то и больше. Мелкие, правда, зато острые – жуть! Сгрызть могут что угодно. Нашему красавцу и ворота по зубам. Что в этих воротах есть? Драконья кожа и дубовые плахи, прошитые железом, – съест за милую душу. Но, думаю, полчаса провозится. За это время солдаты успеют утяжелить решётку и подготовить путь к отступлению. Выгадать время в сражении – прямой путь к успеху. Если не ошибаюсь, именно так говорит военная наука.
Граф фыркнул, но промолчал. Воевать без применения магии было ему непривычно.
Зан наклонился и крикнул в трубу:
– Что там с воротами?
– Пока держатся, – ответил хриплый голос. – Мы доставили чугунные чушки и свинец, начали навязывать их на решётку. Пришпилим гадину, никуда она не денется!
– Молодцы! Действуйте! – крикнул Зан, а Арьер вдруг подумал, что ему и в голову не могло прийти хвалить солдат за их работу.
Несколько минут прошли в молчании, лишь однообразный скрежет миллиона зубов терзал слух. Затем голос вахмистра произнёс:
– В воротах брешь. Послал вниз людей с крепостным арбалетом. Стрела кожу пробила, но зверь, кажется, и не почувствовал ничего. Из раны потёк яд. Стрелок погиб. – Вахмистр помолчал, ожидая, видимо ответа, и, не дождавшись, добавил: – Груз на решётке установлен. Людей отсылаю на восточную стену. Здесь управлюсь сам.
– Очень хорошо, – ответил Зан и отошёл к противоположной стороне башни, откуда была видна восточная стена. Там вовсю кипела работа: солдаты спускали вниз мирных жителей, укрывшихся в замке, оружие, какое-то добро, чтобы прожить первое время. Граф Арьер, забыв о своих обязанностях, сидел, тупо уставившись на запад, где не было видно и следа бежавших мусагетов.
Наконец, и, кажется, это действительно было концом, снизу раздались треск, тяжёлый удар и ликующий вопль вахмистра:
– Насквозь пропорол!
Следом послышались хрип и стон, которые различило только искушённое ухо волшебника.
– Покойся с миром, – пробормотал Зан.
Эти слова Арьер расслышал.
– Что? Мы его убили? Победа!
– Если вы имеете в виду крапчатого, то он живёхонек. Ваш офицер ценой своей жизни остановил его, пришпилил, выражаясь его словами. Наверняка ветеран был женат, холостяк слова «пришпилить» не скажет. Зверя пришпилили, но он жив, через неделю или две кислота разъест стальные штыри, и я не знаю, что станет делать освобождённый крапчатый. Хорошо, если он просто поселится в развалинах замка. Но заметьте, граф, как изящно сбылись разные пророчества. Наши предсказатели говорили, что замок Картон никогда не возьмут враги, а пророки мусагетов утверждали, что в самом скором времени он будет сокрушён. И вот замок сокрушён, но враг в него не вошёл и никогда не войдёт, разве что через много тысяч лет, когда яд переживёт себя.
– Да, конечно, всё это очень интересно, но речь идёт о том, что делать сегодня, а не через тысячу лет.
– Дел много… Кстати, ты не скажешь, о чём с тобой говорили в Арранской гильдии?
– Зан, я клянусь, что мне не сказали ничего достойного упоминания. Но я дал слово, что никому не расскажу о сути беседы. Я дворянин и не могу нарушить клятву.
– Слово дворянина – это серьёзно. Не буду настаивать. Я полетел, прощайте, ваша светлость.
– Э, погоди, а я? Один я не выберусь, весь двор залит какой-то гадостью, наверное, это и есть твоя кислота. Она, конечно, стекает вниз, но медленно и вполне может достигнуть смотровой площадки. Отсюда надо срочно убираться.
– Вот я и улетаю, пока это возможно.
– Но ведь мы сюда вместе прилетели!
– Тогда было ещё не так страшно колдовать. А сейчас, да ещё рядом с крапчатым драконом… И не проси. И потом… ты же дал слово благородного дворянина, что будешь защищать замок Картон до последней капли крови и не покинешь его, пока он в опасности. Неужели ты собираешься нарушить свою клятву?
– Хватит, Зан, давай серьёзно…
– Я серьёзен так, что дальше некуда. Торжественно обещаю, что я расскажу всем о твоей геройской гибели. После этого сочинители авторских песен, несомненно, напишут балладу о твоём непреклонном геройстве. Да я и сам её напишу. Слушай, последние строфы уже созданы:
Великий воин был готов
Устроить тарарам,
Но меч его – гроза врагов –
Переломился там.
Погиб за родину герой.
Такие, блин, дела,
И мы вечернею порой
Поём о нём: «Бла-бла!»
По-моему, проникновенно.
– Зан!.. – В голосе Арьера слышались неприкрытые рыдания. – Ты что, в самом деле собираешься меня бросить?
– В таком случае, – жёстко произнёс Зан, – немедленно выкладывай, о чём тебе говорили в гильдии.
– Я уже сказал: полную фигню! Даже рассказывать стыдно. Верховный жрец велел, чтобы я ни в коем случае не ел и даже не заказывал поварам гювеч с зелёной фасолью. А я первый раз про этот гювеч слышу и знать не знаю, что это такое.
– Я – тоже. – К удивлению Арьера, Зан смеяться не стал. – Но отсутствие информации – это тоже информация. Значит, займёмся гювечем, а если надо, то и поедим.
– Но теперь я всё рассказал, теперь ты заберёшь меня отсюда?
– Что с тобой делать… Только приятного путешествия не обещаю. Безопасно колдовать я могу только в отношении себя. А тебя понесу в охапке и, если будешь дёргаться, уроню. Постараюсь дотащить до первых безопасных мест, а там уже своим ходом. Ну, поехали!
Тяжело, словно переевший рыбы пеликан, Зан с Арьером на руках взлетел на воздух. Неприступный замок Картон остался внизу, внешне совершенно целый, но грязно-оранжевое облако отравы окружало его, поднимаясь подобно тесту на дрожжах и лениво стекая по склону. И никто не мог сказать, сколько яда источит крапчатый, как далеко он растечётся и за какой срок природа сможет нейтрализовать его.