– Сегодня вернулся, вышел на пробежку, а тут Рита начала лаять. Уж и не знаю почему, но подумал, что вас учуяла.
Присели на скамейку и, пока Сашка играла с Ритой, разговорились.
Три года назад жена Евгения с сыном погибли в ДТП, и с тех пор они с Ритой остались вдвоем и вместе переживали потерю. Сына звали Сашкой, ему было пять.
– Вот, понемногу привыкаем снова жить. Рита меня, можно сказать, спасла. Я видеть никого не хотел, не ел, не спал, а Риту-то кормить надо, гулять с ней. Так она меня и вытащила.
Марина, слушая его рассказ, расплакалась – ее житейские проблемы на фоне чужого горя казались мелкими и суетными.
Вечером вернулся из командировки Андрей и вел себя совершенно обычно, как будто и не произошло ничего. Обнял дочь, потянулся поцеловать Марину, но она отшатнулась.
– Ты чего? Обиделась, что не позвонил? Замотался, Мариш.
– Ага, я так и поняла. Мотался, мотался и замотался.
– Ты не в настроении что ли? Странно себя ведешь, – обиделся Андрей.
– Это ты себя странно ведешь, – парировала Марина. – Ладно, я пошла укладывать Сашку, потом поговорим.
Вышла из детской, взяла телефон и подсела к отдыхающему с бутылочкой пива мужу.
– Ты зачем-то удалил эти фото из нашей переписки, но я их уже увидела, и они у меня сохранились. Будешь как-то комментировать? – листая галерею с фотографиями, напряженно смотрела в лицо мужа.
Недоумение на его лице сменилось досадой, он потер подбородок и, глядя в пол, сказал:
– Я не отправлял тебе эти фото и не планировал, хотя и понимаю, кто их тебе отправил. Ну, раз уж так вышло, отпираться не буду.
Разговор был долгий и болезненный. Признания мужа рвали душу, вырывая с мясом надежду на дальнейшую счастливую семью.
Да, любит ту, другую, крышу сносит, ничего поделать не может, хотя и пытался. Марину тоже любит, но как родную, близкую душу. Готов остаться в семье, потому что Сашка – самое важное, что есть в жизни, но расстаться с той, другой, пока не сможет. Решать тебе, Марин. Если решишь, что мне уйти, я уйду.
Квартира, конечно, останется тебе. За деньги не переживай. Пока зарабатываю, вы ни в чем нуждаться не будете.
В тот же вечер собрал вещи и ушел.
Для Сашки их жизнь почти не изменилась: папа в командировке, часто звонит по видеосвязи, иногда приезжает, и они идут гулять. В четыре года еще сложно анализировать.
Марина снова начала печататься, ее рассказы приобрели глубину и надрыв, а это всегда хорошо заходит читателям.
По-прежнему гуляли в парке, время от времени встречаясь там с Евгением и Ритой. Дальше прогулок в парке дело не заходило, так как ни Марина, ни Евгений не были готовы к новым отношениям и даже флирту. Их связывала теплая дружба, не более того.
Осенью Марина с Сашкой слетали в Москву на консультацию к итальянскому профессору, который наблюдал и лечил детей с аутизмом. Изучив историю болезни с кучей заключений разных врачей и понаблюдав за Сашкой, вынес ошеломляющий для Марины вердикт – у девочки нет диагноза, она обычный ребенок с очень подвижной и нестабильной психикой, что является вариантом нормы в этом возрасте. Не нужно ничего лечить, отдайте в художественную школу и отстаньте от ребенка.
На прощание спросил:
– У вас есть собака?
– Нет, – пожала плечами Марина.
– Заведите!
Марина и поверила, и не поверила одновременно. На одной чаше весов толстая, как большая советская энциклопедия, история болезни, на другой – профессор, график поездок которого расписан на год вперед, и каждая мама особенного ребенка мечтает к нему попасть.
Но на рисование дочь записала.
Приближался Новый год. Квартира пропахла мандаринами, Сашка внезапно их полюбила, аж тряслась. Над подарком дочери даже не раздумывала – собака, конечно.
Показывала Сашке фотографии всяких щенков, но та хотела только одну собаку – Риту. Марина планировала взять какую-то маленькую карманную собачку, заводить лабрадора в планы не входило, но спорить с четырехлеткой – себе дороже.
А еще же елку ставить, где-то она у них в гараже. Надо звонить мужу, просить, чтоб привез. Последнее время он все реже звонил и еще реже приезжал, отговариваясь частыми командировками и работой.
Как-то, гуляя в парке с Евгением и Ритой, Сашка рассказала, что дед Мороз обещал принести ей под елку Риту.
Евгений, смеясь, заговорщически посмотрел на Марину:
– Рита, думаю, будет не против.
И, повернувшись к Сашке, спросил:
– А елку-то уже нарядили?
– Нет, ждем, когда папа ее привезет.
Вечером раздался звонок, и Марина с недоумением пошла к двери.
– Откройте, курьер, – услышала, взяв трубку домофона.
Странно, никакого курьера она не ждала, но мало ли. Сашка прибежала к двери и с нетерпением выглядывала в подъезд. Открылись дверцы лифта.
– Мама, елка к нам идет! – восторженно закричала дочь.
Из лифта появилась большая пушистая елка, из-за которой не было видно курьера.
«Андрей, видимо, решил елку из гаража не привозить, а купил живую и с курьером передал», – подумала Марина.
Но тут из лифта выскочила Рита, и Сашка радостно взвизгнула.
– Здравствуйте, Марина, – смущенно улыбаясь, Евгений подходил к ним с елкой и огромным пакетом. – Специально снял внизу упаковочную сетку с елки, чтобы из-за нее меня не было видно, сюрприз такой, но Рита все выдала.
В пакете оказались торт, мандарины и шампанское – все, что нужно в предновогодний зимний вечер. Елку установили, шампанское открыли, хлопнув пробкой, и смотрели, как наряжает елку Сашка, которая никого к этому процессу не подпустила. Сама!
Развесив все игрушки на нижние ветки, до которых дотянулась, Сашка с усталым вздохом полюбовалась своим творением и спросила:
– Мама, ты говорила, что собаку Дед Мороз под елку принесет, а Рита сама пришла. Или дядя Женя – Дед Мороз?
– Я не волшебник, я только учусь, – рассмеялся Евгений.
И, посмотрев на Марину, добавил:
– Но я прилежный ученик.
Ну вот и все
«Ну вот и все», – с горечью подумала Антонина, когда работающий как часы ежемесячный цикл дал сбой. Два месяца назад она еще надеялась, что это всего лишь последствия стресса, долгого перелета и вообще всей этой истории с китайским знахарем. Но уже третий месяц тишина. Сомнений не осталось.
У женщин их семьи по маминой линии климакс наступал поздно, глубоко за пятьдесят, а то в шестьдесят, а Антонине-то всего сорок девять. До последнего мечтала родить… Но, видимо, пошла в отцовскую родню. Там женщины быстро старели, отцветая сразу после пятидесяти.
Антонина посмотрела на себя в зеркало. Для сорока девяти лет, без ложной скромности, выглядела она шикарно. Четкий овал лица – спасибо папе за угловатую линию челюсти и высокие скулы, которые так не любила в юности, считая недостатком, лишающим лицо мягкости, и благодаря которым сейчас лицо оставалось подчеркнуто рельефным.
Тонкая талия, узкие бедра и длинные стройные ноги создавали ощущение девичьей хрупкости. В молодости была худощавой и даже костлявой, а к зрелости покрылась приятным глазу равномерным слоем жирка.
И хотя в модных журналах женщинам за сорок настойчиво предлагали подстричь покороче волосы и прикрыть юбкой дряблые колени, Антонина щеголяла в юбках и шортах выше колен с распущенными по плечам волосами. Чувствовала себя лет на десять, а то и пятнадцать моложе паспортного возраста, хотя, чего уж скрывать, проблемы со здоровьем были.
Беспокоила спина. Тоня левша и, что не редкость у них, имела сколиоз. С возрастом проблема усугубилась, и неправильно изогнутый позвоночник постепенно рассыпался, вылезая то там, то там пока еще небольшими грыжами, болели колени, мучил шейный хондроз. Но все эти проблема Антонина, в меру возможностей, держала под контролем, занимаясь спортом и проходя курсы массажа. Кроме одной.
Бесплодие. Диагноз, который поставили два десятилетия назад и который превратил ее жизнь в гонку за материнством. Клиники, врачи, попытки ЭКО, неудачи, слезы, новые попытки. И опять неудачи, и опять слезы. Замкнутый круг, в котором они жили много лет.
Муж все эти годы поддерживал, но она видела, что он устал, смирился с тем, что ничего не получится, и хотел только одного – спокойно жить.
Где-то в недрах квартиры заиграл громкими гитарными переливами телефон. Муж звонил. Пока бежала ответить, раздумывала, как рассказать ему, что их бой за родительство проигран.
– Привет, милая, – с улыбкой произнес в трубку муж. Он где-то вычитал, что если улыбаться во время телефонного разговора, то собеседник «слышит» вашу улыбку, потому что по-особенному меняется тембр голоса. – Не хочешь пообедать вместе в том новом ресторанчике, что видели вчера?
– Давай, мне как раз нужно тебе что-то рассказать.
– Все хорошо? – улыбка сменилась тревогой. – А то голос у тебя какой-то напряженный.
– На обеде все расскажу, – ушла от ответа Тоня.
Они были вместе всю жизнь, со школы. Сидели за одной партой с первого класса. Он двоечник, она отличница. Она давала ему списывать, успевала решать на контрольных и свой, и его варианты, а он был опорой и каменной стеной, защищал ее от насмешек и обзывалок, хотя такое случалось редко – Антонина считалась красавицей, а они почти всегда неприкосновенны.
Все школьные годы они были неразлучной парой, но после предстояло расставание.
Тоня усиленно готовилась к экзаменам в университет, а Денис решил остаться в их маленьком городке и поступить в техникум, потому что поступление в вуз точно не потянет. Девушка была в отчаянии от предстоящей разлуки, Денис успокаивал: ну что там эти двести километров между городами, он все равно будет приезжать к ней каждый день. И пусть только эти студентики попробуют к ней подкатить!
И действительно, волновалась зря. Денис приезжал часто, а потом и вовсе перебрался к ней в город. Бросил техникум, учиться ему было некогда, потому что открыл бизнес – возил шмотки из Китая и торговал на рынке. Начал тогда одним из первых и быстро поднялся, нанял продавцов и открыл несколько палаток, которые за годы превратились в сеть супермаркетов, автомоек и строительную компанию.