Выйдя в приемную, я натолкнулась на злой и презрительный взгляд Елены Вячеславовна.
— Тебя вызывали? — холодно спросила снежная королева, машинально поправляя безупречную прическу.
— Это моя работа, — помня указания Аллы не злить дракона, ровно отозвалась я.
— Я спросила, тебя вызывали? — ее голос уже откровенно стал напоминать шипение змеи.
— Хотите сами занести кофе, Елена Вячеславовна? — обронила я, ничуть не тушуясь под острым взглядом. После вчерашнего вечера боятся гневных взглядов Елены было смешно.
Она сжала зубы, но ничего не ответила, и я спокойно смогла зайти в кабинет, правда серьезно опасаясь толчка в спину — с этой гадюки станется провернуть такой финт.
Кабинет Александра Болотова разительно отличался от кабинета сына. Вместо светлого современного стиля с минималистичной мебелью и яркими акцентами, здесь царила атмосфера классического уюта и основательности. Тёмное дерево массивных стеллажей с книгами, на стенах — картины в строгих рамках, изображающие суровые природные пейзажи, как будто сам хозяин кабинета черпал из них свою силу и терпение, карты месторождений, с метками и пояснениями от руки.
Всё здесь дышало спокойствием и неким аскетичным изяществом. Массивный письменный стол, за которым сидел Александр Юрьевич, выглядел как центр этой маленькой вселенной, его поверхность была почти пустой — лишь несколько аккуратно сложенных папок и старинные бронзовые пресс-папье, удерживающие бумаги. На краю стола стоял телефон — легкий и многофункциональный — выбивающийся из общего интерьера, как и ноутбук, сверкающий металлической поверхностью, а рядом — изящная серебряная рамка с фотографией: молодая женщина, на фоне гор, в руках держит ребёнка — скорее всего, Владислава.
Долго рассматривать кабинет мне, естественно, не удалось. Я быстрым шагом прошла мимо Аллы Викторовны, сидевшей в одном из кресел за конференц-столом и молча поставила поднос с кофе перед ним, постаравшись сделать это максимально аккуратно и бесшумно. Он бросил на меня беглый взгляд, на мгновение задержавшись на нашейном платке, едва заметно кивнул, а потом снова уткнулся в документы.
Под одобрительный взгляд Аллы, я направилась к выходу, стараясь не сильно цокать своими каблуками по паркету, к счастью, не шпильками.
— Подожди, — раздался повелительный приказ и мои ноги сами приросли к полу. Я медленно обернулась, сжимая в руках ненужный поднос.
Болотов переглянулся с Аллой, словно между ними проходил молчаливый диалог.
— Протоколы вести умеешь? — коротко спросил он.
— Не… не очень, — обтекаемо ответила я, понимая, что врать бессмысленно, а говорить правду — признаться, что я не профессиональна.
Он вздохнул.
— Сегодня на всех совещаниях сидишь с Аллой и наблюдаешь. Вечером покажешь мне.
— Да, Александр Юрьевич, — ровно ответила я, стараясь, чтоб голос не сильно дрожал, и вышла, повинуясь легкому движению головы. Впрочем, помимо страха перед Александром, вставала и другая проблема — вести протоколы совещаний — задача помощника, не секретаря. У меня вообще не было права посещать совещания. Моя задача — обеспечивать работу приемной, в т. ч. отвечая на звонки и принимая корреспонденцию. Если я буду на совещаниях, этим заниматься придется…. Елене Вячеславовне.
А она и так встретила мой выход в приемную весьма малоприятным взглядом.
Что ж, похоже наша молчаливая война готовилась перейти в новую фазу.
Первым делом я направилась к своему столу и начала переписывать расписание совещаний на сегодня. Несколько ключевых встреч с представителями подрядчиков, обсуждение новых геологических данных по проекту в Сибири и большая встреча с руководством филиалов. Всё это выглядело крайне важным, и мне предстояло присутствовать на всех этих встречах, быть внимательной и не упустить ни одной детали.
Алла Викторовна вышла из кабинета Александра Юрьевича и направилась ко мне. Она держала в руках толстую папку с документами и блокнот, её лицо было сосредоточенным.
— Готова? — спросила она меня, и дождавшись кивка, обернулась к Елена. — Лена, Лучезара сегодня со мной на всех совещаниях, ты остаешься в приемной.
Выражение лица Савельевой нужно было снимать на камеру. Обычно безупречно-холодное лицо исказила маска откровенной злости, пусть на долю секунды, но это было приятное зрелище.
— Что ты творишь, Алла? — едва слышно прошипела она, поднимаясь. Голубые глаза одной пересеклись взглядом с темными другой и между ними, казалось, натянулась металлическая колючая проволока, которая грозила вот-вот разорваться и ударить колючками меня, стоявшую между ними. Никогда в своей не долгой жизни я не оказывалась в таком положении: в лесу все было просто и понятно, подчинено законам природы и выживания, на прежней работе да, были интриги и мелкие неприятности, но мы работали в команде, понимая, что подставив по крупному одного члена, можем завалить всю работу. Здесь же…… я столкнулась с настоящей войной, которая велась под ковром у двух сильных мужчин.
— Это приказ Александра Юрьевича, — наконец, холодно обронила Алла. — Хочешь оспорить — иди и сама скажи!
Эти слова были произнесены почти шепотом, но напряжение между двумя женщинами было таким, что я почувствовала, как мурашки бегут по коже. Мне не хотелось оказаться между ними, но выбора не было. Елена Вячеславовна на мгновение замерла, словно решая, стоит ли ей идти на прямую конфронтацию. Я наблюдала за её лицом, ожидая взрыва.
Но вместо этого она вдруг улыбнулась — тонко и холодно, как ледяной ветер, пробирающий до костей.
— Хорошо, — её голос был лишён эмоций, но я уловила в нём опасную нотку. — Раз ты так хочешь взять на себя ответственность за эту девчонку, Алла, пожалуйста. Но помни, — она сделала шаг назад и снова заняла своё место за столом, — я не буду подбирать осколки, когда всё развалится.
Я перевела дыхание, Алла же и бровью не повела.
— Так, Зара, слушай. Не на всех совещаниях требуется вести протоколы. Через пятнадцать минут начнется прогонка нашей презентации на конференцию. Александр Юрьевич посмотрит, послушает, но вряд ли будут какие-то поручения — он доволен работай наших парней и…. — она улыбнулась, — твоей. Но ты все равно слушай и запоминай. Терминов много, работа специфическая, не для твоего образования, но ты схватываешь на лету — это похвально. Откуда познания, пусть и весьма малые, в геологии?
— Мама была геологом, — тихо ответила я. — Много рассказывала. То, что я понимала.
— Повезло, — кивнула Алла, не уточная подробностей. — Сидишь и слушаешь. Внимательно. Особенно Болотова. На первое время держи, — она протянула мне маленький портативный, золотистый диктофон, — это твой лучший друг и товарищ. Записи делаешь, но страхуешь себя им.
Я осторожно взяла из её рук маленькое устройсвто, чувствуя, как волнение и благодарность смешиваются внутри. Это был своего рода жест доверия с её стороны, и я знала, что она хочет мне помочь.
— Спасибо, Алла Викторовна, — ответила я, чувствуя, как этот маленький прибор в руке становится символом моей ответственности и новых обязательств. — Постараюсь сделать всё, что нужно.
— Давай-давай, — она слегка улыбнулась, отмахиваясь, — не теряйся, слушай, учись. Сегодня будет как раз тот случай, когда лучше молчать и внимательно наблюдать. Если что-то будет непонятно, спросишь потом у меня. Не отвлекай сейчас людей на мелочи. Далее, после подписания протокола — диктофонную запись стираешь. Перепроверяешь и снова стираешь. Выносить его за пределы офиса — запрещено. Оставлять без присмотра — запрещено, давать в руки кому бы то ни было, кроме меня и Александра Юрьевича — запрещено. Услышала?
Я кивнула, краем уха заметив, как прислушивается к разговору Савельева.
— А раз услышала — пойдем, полюбуемся на твою работу на большом экране, — она словно специально последней фразой припечатала бледную Елену, наблюдавшую наш уход с поджатыми губами.
Я кивнула и, крепко держа диктофон, прошла следом за Аллой Викторовной в конференц-зал. Все присутствующие, кажется, были на своих местах. Большие экраны на стенах уже демонстрировали слайды презентации. Несколько человек из научного отдела обсуждали последние правки, кто-то из технических специалистов настраивал проектор и проверял звук.
Александр Юрьевич, как обычно, сидел во главе стола, его лицо оставалось непроницаемым, хотя я чувствовала, что он внимательно следит за происходящим. Когда мы вошли, он коротко кивнул в нашу сторону, жестом приглашая садиться.
Я села рядом с Аллой Викторовной и включила диктофон, положив его на стол рядом с блокнотом. Голос одного из геологов, Игоря, раздался по залу, он уверенно начал презентацию, указывая на ключевые моменты проекта и поясняя, что именно будет обсуждаться на конференции. Время от времени его перебивали коллеги, уточняя детали или предлагая небольшие правки.
Александр Юрьевич слушал внимательно, изредка делая пометки на своих листах. В какой-то момент он поднял руку, и зал тут же замолчал, ожидая его слов.
— Всё хорошо, — сказал он, его голос был спокоен, но в нём чувствовалась твёрдость. — Но на слайде по резервам месторождения добавьте графики по добыче за последние десять лет. Это важно. Нам нужно показать динамику.
Игорь кивнул, быстро записывая указание. Я постаралась запомнить это замечание, хотя для меня оно было малопонятным. Совещание продолжалось, но Болотов больше поручений не давал. Как я заметила, его глаза не только и не столько смотрели саму презентацию, сколько наблюдали за людьми вокруг. Пару раз взгляд карих глаз останавливался и на мне, и тогда мне становилось холодно.
Другие участники этого и последующих совещаний, на которых я была, стали обращать внимание и поглядывать с интересом. Интерес сменился настороженностью. Многие из них привыкли видеть рядом с руководством только тех, кто давно в компании, проверен и знаком с порядками. А я была новичком, причём совсем недавно исполнявшая роль секретаря. Теперь же мне пришлось стать чем-то вроде наблюдателя на высшем уровне, что явно не укладывалось в привычные рамки.