Выбравшись наружу, Карат увидел, что по правую сторону от колонны стоит почти точный ее двойник: три великана-самосвала, здоровенный пикап с крупнокалиберным пулеметом, и только вместо старого бронетранспортера какая-то непонятная колесная машина, не похожая на самодельную, необычно приземистая, с легким бронированием и установленной наверху спаренной зенитной установкой. Причем незаметно, что вооружение устанавливали на заводе-изготовителе – несомненная кустарная доработка, как это модно в Улье.
– Что за техника? – спросил Карат выбравшегося Шуста.
– Я тебе что, ходячая энциклопедия по ржавой броне? Может, здесь на коленке сварили, а может, это личная колымага какого-нибудь Муссолини. Мало ли разного старья со свалок прилетает, при желании тут что угодно ездить заставят. Как тебе, допустим, бронетанковый музей? Есть и такое, ты прикинь, сколько хлама оттуда в строй ставят, а ведь в собрании не все машины серийные, доходит до уникальных экземпляров. Пойду похромаю насчет номеров и пожрать разведаю. Ты со мной?
– Дай немножко воздухом подышать, достают меня такие поездки.
– Ну ты блин, как девочка. Лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
– Диану возьми, поможет винтовку донести.
– Тебе не стыдно школьницу эксплуатировать?
– Ни капельки.
– Так ты, получается, такой же бессовестный, как я. Эй! Диана! Ты где там копаешься?! Добрый дядя Шуст хочет тебя озадачить тяжелой игрушкой, а злобный Карат только «за».
– Шуст, ты здесь когда-нибудь бывал?
– Да я рядом на свет появился, считай, родина моя. Ну, в том смысле, что появился в Улье, возле «Пятерочки». И в поселок заглядывал, и на «Караванном дворе» калымил.
– Душ здесь есть? – спросила девочка, подходя.
– Раньше был. Вода тиной воняет, но зато горячая.
– Откуда тина взялась?
– Я тебе что, юный натуралист, чтобы в тине болотной разбираться? Ты носом не крути, это получше, чем в луже умываться. Вот тебе винтовка, тащи и молчи.
С вооружением у троицы что-то вроде кризисной ситуации. Спасибо, что в Полисе не отобрали то, что выдали до операции, из которой вернулись только самые осторожные и везунчик Карат. Так что у него остался недурственный автомат, жаль, что к нему в этом регионе непросто и недешево доставать патроны, крупнокалиберная снайперская винтовка почти без боеприпасов, цены на них вообще заоблачные, и пара пистолетов, один из которых – мало на что годный старенький затертый «ПМ», приспособленный под стрельбу с глушителем, а второй непонятной марки, тяжелый и мощный, вот только к нему всего пять патронов в единственном магазине, причем они настолько необычные, что торговцы, разглядывая их, лишь головами крутили, дружно заявляя, что товар явно неординарный, скорее всего, он родом из дальних краев, о которых здесь не слыхали.
Еще недавно в арсенале наличествовали двустволка и обрез, но это добро пришлось продать с выгодной оказией. Уж очень деньги были нужны, даже такие копейки. Нарезное Карат придерживал, с ним расставаться – все равно что с собственными руками. Зарабатывать на жизнь он умеет только на стандартных кластерах, а там без серьезного оружия шастать рискованно.
– Братишка, закурить не найдется? – спросил молодой белобрысый парень, во внешности которого в первую очередь внимание обращалось на улыбку.
Вроде бы широкая, искренняя, во всей красе демонстрирующая идеально ровные зубы, но что-то с ней неправильно. И не косая, и не кривая, а будто растянутые губы вот-вот подадутся вверх и вниз, продемонстрировав звериный оскал.
– Не травлюсь, могу только огонька подогнать, – ответил Карат.
– Да и ладно, у меня свои есть, – не огорчился парень, добавив со смешком: – Чужие почему-то всегда вкуснее кажутся, вот и стреляю. Ну давай, подкинь огоньку, вдруг у тебя он повкуснее пахнет.
С наслаждением затянувшись, подержал дым в легких, неспешно выдохнул, натужно кашлянул и пожаловался:
– Дрянь какая-то, ребята перед дорогой подогрели. Небось распробовали сами и решили, что этот сушеный навоз надо срочно кому-то сплавить. Целый блок не пожалели – смерть легким. Тебя вроде Каратом звать?
– Может, и Каратом.
– А почему «может»?
– Потому как я знать тебя не знаю, а ты наоборот. В последнее время односторонние знакомства меня напрягают.
– Не напрягайся, просто про тебя много говорят, личность известная. Я Черняк, слышал о тебе в Полисе. Часто туда захожу: прикольный стаб, и девки там хорошие попадаются. Ты далеко собрался? Ну в смысле, куда едешь?
– А тебе какое дело?
– Да никакого, говорю же, не надо напрягаться. Меня уже запарило молчать, да и грохот надоел, хочется нормальный голос услышать. У тебя еще, куда ни шло, машина, в нашей раза в два сильнее молотит. Я вот сам не знаю, куда еду.
– А что так? – без интереса спросил Карат.
На разговоры вообще не тянуло.
– Да у меня всегда так, не люблю долго зависать на одном месте. Я столько стабов повидал, что давно со счета сбился. Наверное, когда-нибудь попаду в такой, откуда не захочу уходить. Но пока что осесть не получается, не лежит душа ни к одному, везде хоть что-нибудь, да не так.
– А это что за место?
– Разве не знаешь?
– Я тут впервые.
– А, понятно. Это Пятый Перекресток, некоторые просто Пятерочкой называют, даже на картах такое попадается.
– Странное название для стаба.
– Братишка, да тут стаб – так себе, у них даже нормального ксера нет, какое-то убогое недоразумение, только и умеет, что капсюли лепить, да и те в час по чайной ложке. Но место очень удобное для барыг. Получается, с запада Киев поджимает, город сюда целиком раз за разом загружается. Не знаю, как там на твоей Земле, а на моей в Киеве и без перезагрузок с заражением в последнее время скучно не было, а уж с ними тем более. Не сказать, что реальный мегаполис, но плотность тварей такая, что караванщикам туда ходу нет. Из-за этого получается как бы сужение, запад напрягает пожестче, чем в других местах, плюс не везде местность нормальная, с хорошими дорогами прям беда. Пятый Перекресток – оптимальный вариант для проезда на юг и обратно, поэтому большинство караванов сюда заглядывает. Тут, считай, круглосуточная ярмарка, а не «Караванный двор». Вон, наши барыги уже что-то перетирают с теми, которые раньше заявились. Морды жадные, торгуются. Сейчас добазарятся и начнут перегружать товары во всех направлениях. Этим скинут снарядов восемьсот штук, от этих партию винтовок под двенадцать и семь заберут, а вон тем печальным бродягам несколько мешков редких гильз по дешевке подкинут. Тут постоянно такая движуха, и днем, и ночью народ спать не торопится. Деловой центр, все серьезно.
– А само место как?
– В каком смысле?
– Безопасное?
– В «Караванном дворе» можешь ящик жемчуга в номере оставить и в придачу пару прекрасных девственниц без трусов. Ничего не пропадет, и с ляльками тоже ничего не станется, если, конечно, сами не напросятся, мужиков в Улье долго уговаривать не надо. А вот в поселке всякое случается, вроде как местные с понятиями, но живут по ним не все, много народа с запада заглядывает, да и от Внешки, нервы у всех никакие, из-за них стаб почти отмороженный. Киев очень уж близко, поджимает, народ от этого пропадает часто, набеги с запада, опять же, случаются. Психика от всего этого ни к черту, чуть что, горячие парни за ножи хватаются или даже за стволы. Если не быковать, не сверкать ценным добром, не трогать чужих баб и не лезть в совсем уж гадючники, прогуляться, конечно, можно, но я бы тебе не советовал. Тут, в «Караванном дворе», ты чуть ли не царь, а там, что бы ни случилось, крайним по-любому тебя выставят. С барыг живут и сами же их на дух не переносят, такой вот гнилой народец. Братишка, если надо, вон за углом бар, прямо на территории, никуда выбираться не надо. Там же можно насчет чистых девочек добазариться, спек тоже найдут или что-нибудь попроще. Траву только не бери, дрянь она у них, вообще не вставляет, все равно что старый веник покурить. А пойло ничего так, нормальное, не отравят, и выбор почти на все вкусы. Пошли, братишка, угощу за знакомство.
Карат покачал головой:
– Не мое.
– А что так? Не куришь и не пьешь? А жить не скучно?
– Я заметил, что пьющие здесь надолго не задерживаются.
– Может, трезвенники и дольше живут, но скучнее.
– Пивка могу банку-другую по жаре, на большее не тянет.
– Ну так давай по пивку. Оно у них только баночное или бутылочное, забудь про свои пивоварни – Полис далеко, местные живут проще.
– В другой раз. Мыться и спать пора, меня такие поездки выматывают.
– Да всех выматывают, а после литра пивка сон слаще.
– Ты лучше скажи: как тут насчет питания?
– В баре только закуски, да и те отстой. Вон там столовая, накормят за так, если ты с караваном. Тоже не отравят, но и разносолов не жди, тут и днем ничего, кроме холодных макарон с китайской тушенкой, не бывает, а ночью только кипяток да лапша корейская и все такое.
– Не скажу, что слюной захлебнулся, но живот и не на такое согласен. Ладно, пойду я.
– Ну ты смотри, я, если что, в баре. Надумаешь, так подтягивайся, час, а то и два я там точно проторчу.
– Благодарю, буду иметь в виду. А ты, часом, не знаешь, до Трех Холмов отсюда можно как-нибудь добраться?
Черняк, на миг задумавшись, пожал плечами:
– Без понятия. Вроде недалеко, надо поспрашивать, вдруг кто-то туда собирается. Как раз в баре можно спросить, там все равно что справочная, пошли, прямо сейчас разузнаем.
– Да не надо, это я так спросил, не по делу. Кореш мой в те края пару недель назад подался, вот и вспомнилось. Недалеко ведь.
– Ну да, недалеко. Ладно, я в бар, ты подтягивайся, если что.
Если откровенно, Карату был нужен именно бар. По его мнению, именно там стоило в первую очередь поискать нужных ему людей, место специфическое, будто создано для такой цели. Но уж больно не понравилось якобы случайное знакомство с Черняком. Нет, парень не вызывал брезгливости, посидеть с таким незазорно, просто в сложившейся ситуации его подкат выглядел крайне подозрительно.