– По-моему, нас пасли. Был в караване как минимум один подозрительный тип, набивался в друзья. Ты его видел, он выскочил, когда мы к машине шли. Помнишь?
– Это который Диану за руку хватал?
– Он самый.
– Не будь у меня костылей, я бы руку ему в двух местах сломал, а может, и в трех. Тетеря ты сонная, Карат, потому что глядел на это и ничего не делал. Ну да ладно, речь о другом. Этому типу пришлось бы долго с нами проехать, караван шел хрен знает куда на юг, а там, в отрыве от подельников, не так-то просто продолжать за нас цепляться, если бы мы пошли другим транспортом. И, в конце концов, мы могли реально добраться до мест, где всем плевать на такой заказ, потому как заказчик ну очень далеко, вопрос оплаты становится почти неподъемным. Тут Улей, тут у нас ни Интернетов, ни банковских переводов, ни хотя бы телефонной связи, чуть отъехал из своей деревни, и считай, что на другую планету попал, связь хуже, чем голубиной почтой. Даже когда тебя в черный список занесли, есть шанс нормально жить дальше, если не наглеть. Всего-то и надо – добраться до мест, где о наших черных списках слыхать не слыхали, в глобальные списки разве что самые элитные кадры попадают, но попробуй настолько накуролесь. Да и глобальные – еще не значит, что они везде работают. Всего-то и надо – отъехать еще дальше. Говорят, есть места, где о черных списках вообще знать не знают, живут, как неандертальцы какие-нибудь, если не хуже. Давай уже ближе к теме, Карат. Куда мы идем и почему все так сложно? У тебя на морде написано, что ты не Бирона испугался, есть еще кое-что, из-за чего тебя понесло именно сюда. Делись, пока я кое-кого веслом не приголубил. Ты сегодня меня злишь до зубовного скрежета, не искушай.
Оглядевшись, Карат с досадой заметил:
– Здесь нежелательно о таком разговаривать.
– И кто же нас подслушает посреди реки? – язвительно поинтересовался Шуст. – Рыбы-шпионы? Боевые водолазы с секретными микрофонами?
– Понимаешь, этот кластер не подходит для таких разговоров.
– Смешной ты человек, чем тебе кластер-то не угодил?
– Это стандартный кластер, ты меня с лодки выкинешь, если скажу, в чем дело.
– О чем ты вообще?
– Я о том деле, на которое пошел вместе с Рэмом. Помнишь, кем был наш клиент?
– Ты о скреббере?
– Шуст, я тебя не узнаю, ты сильно изменился после ранения. Поминать скреббера на стандартном кластере – самая плохая примета.
– Дите ты еще наивное. Много понимаешь в плохих приметах, ага. Будем считать, что наша лодка – стаб, а все мои суеверия оторвало вместе с ногой, которую ты, собака неблагодарная, даже похоронить по-человечески не догадался. Тебя это успокоило?
– Меня – вполне. Тебя – не знаю.
– А тебе и не надо насчет меня знать, тебе говорить надо. Так что давай дальше.
– Скребберов было два, – как можно равнодушнее произнес Карат и, не удержавшись, подмигнул товарищу.
Шуст несколько секунд переваривал информацию, а затем воровато огляделся по сторонам и резко изменившимся голосом вкрадчиво уточнил:
– Это то, о чем я подумал?
– Если ты подумал о том, что выпотрошили мы всего одного, а второй так и валяется там в относительно укромном месте, причем о нем никто не знает, то да – именно оно.
– Диана, ущипни меня или лучше двинь веслом по голове. Сукин ты сын, Карат! Каратище! – восхищенно выдал Шуст. – Я знал, я всегда знал, что ты что-то такое отчебучишь, что за тебя держаться надо, и плевать на ноги оторванные, все окупится.
– Я старался, – скромно произнес Карат.
– А как же ментаты? Почему это не выплыло?
– Потому что они не спрашивали.
– Да быть такого не может, уж о таком они бы точно спросили.
– Ну почему же? Что им, в сущности, было известно? Что скребберы – самые редкие создания Улья, в доступных местах их встретить почти так же непросто, как инопланетянина во внешних мирах, и стаями они не бродят. Разведчики засекли только одного, о чем и доложили. Даже мы, проторчав там столько часов, были на все сто уверены, что клиент обосновался там в горном одиночестве. Когда выбрался второй, я глазам своим не поверил, это было неожиданно и некстати. То, что вам это рассказываю, настоящее везение, я должен был там остаться вместе со всеми. Вы не представляете, что это за твари: сильные, быстрые, ловкие, панцирь на вид тонкий, но от него даже бронебойные пули отскакивают и кумулятивные гранаты не прошибают, сам видел. Мы, при всей подготовке позиции и хорошем оружии, при наших навыках и умениях Улья, завалили одного, потеряв троих, и все лишь благодаря тому, что тварь сглупила, она полезла на крышу, вместо того чтобы одного за другим вычищать нас снизу вверх. Вторая выбралась, когда мы все собрались внизу, тут уже без вариантов, да и нехорошее перед этим началось, парочка уродов решила все захапать себе, до стрельбы дошло. Повезло, что скреббер был мельче первого, и еще он пошел по оставшимся минам, иначе я бы с вами здесь не сидел.
– Почему ты сразу не забрал жемчужины? – спросила Диана.
– Быстро их не вытащить, надо панцирь ломать, копаться в потрохах, мешок внутри припрятан. К тому же тварь при подрыве мин только ранило, она уползла к себе в логово, я ее уже там добивал. Потерял время, набежали зараженные. До этого они там не крутились, похоже, боялись клиентов, а тут будто почуяли, что бояться больше нечего, или стая оголодала до потери страха. Сами знаете, что их привлекает стрельба, а уж постреляли там как следует. Мне повезло, даже царапины не получил, крови на одежде ни капли, плюс химией обработал тряпье перед делом, по запаху меня не засекли. А там выждал, когда округа чуть успокоилась, и тихо слинял. Силу слил в ноль, когда клиентов валили, без нее лезть зачищать мертвяков побоялся. Это все-таки запад, там их хватает, причем серьезных.
– Я бы ни за что такое сокровище не бросила.
– Маленькая ты и глупая. Ну зачем жемчужины мертвецу? Жизнь – вот что самое ценное, если и рисковать, то чем угодно, но только не жизнью. И еще кое-что учти – представь, что я добрался до второго клиента и распотрошил его мешок. И что потом? А потом, спроси меня ментаты о количестве жемчужин, пришлось бы отвечать правду. Я их всего пять вытащил, так им и сказал, все по-честному. О втором скреббере они не заикались, потому что не подозревали о его существовании.
– Да понял я, понял, – сказал Шуст. – Это получается, что там можно еще пяток белых намутить?
Карат пожал плечами:
– Без понятия. Я пытался наводить справки, но так и не понял, сколько жемчужин можно из них достать. Первый был крупнее, второй мельче, так что, наверное, выхлоп будет похуже. Но не уверен, и вроде как пустыми скребберы не бывают, хотя бы одна должна быть.
– Даже одна – уже супер, – довольно осклабился Шуст.
– А если зараженные растащили тушу вместе с жемчужинами? – обеспокоилась Диана.
Шуст покачал головой:
– Я всякого навидался, но такого не припомню. Споровые мешки они разве что случайно могут порвать, да и скребберов трогают очень редко, и только особых, не всех подряд.
– А ты разве видел мертвых скребберов?
– Одного видел.
– Где?!
– На Внешке. Нравилось мне туда захаживать в былые времена. Как бы накатывало периодически, дергать начинало, только и думал в такие моменты, как бы половчее добраться до Востока. Это обычное дело среди нашего брата. Вот чем Внешка от всего остального отличается? Знаешь?
– Ну… в первую очередь – наличием внешников.
– Верно, там внешники засели, а внешникам не нравится, когда рядом с их базами серьезные твари ошиваются. Вот и валят их всеми способами, а способов этих хватает. У них и беспилотники летают, которые в автоматическом режиме отрабатывают по горячим целям, и роботизированные турели тем же самым занимаются. Стоит себе на холме вышка железная, а на вышке винтовка вполне себе артиллерийского калибра миллиметров на двадцать пять, а то и все тридцать. Аппаратура засекает крупную тепловую аномалию, определяет температуру, сверяет параметры с базой данных, если все сходится, начинает обстрел. Для элиты ничего не жалеют, залпы ракетные дают или даже вертолеты поднимают. У внешников кое-какие отношения с мурами, туда-сюда торг идет, поэтому потроха с тварей они забирают. Но только не в тех случаях, когда поработала автоматика, им ведь лень лишний раз зад от безопасной базы оторвать. Если у тебя с ушами и глазами проблем нет, сиди в удобных местах, слушай да смотри, где и что бабахает. Определил перспективные звуки, начинай искать. На тебя автоматика не среагирует, если пешком ходить будешь, это с моторами у нее просчеты случаются. Так что можно бродить под самыми турелями, главное, к ним не подходи, там мины против таких, как мы, поставлены. Если повезет, можно неплохо подогреться, тупо вырезая потроха из бесхозных тушек. Я там видел руберов и даже элиту, объеденных до последней косточки, но при этом споровый мешок оставался нетронутым.
– Всегда?
– Ну это если его до меня коллеги по промыслу не распотрошили. Тварям он вообще неинтересен, даже мясо рядом с ним могут муравьям и мухам оставить. Не похож он на вкусную вырезку, в нем ни одной кровинки нет, и вообще, с ним все непросто.
– У скреббера споровый мешок внутри головы, – добавил Карат. – Стенки там плотные, твердые, с трудом режутся. Я однажды элиту потрошил, с ней гораздо проще было. Сам мешок похож на обычный за счет долек, но у него более округлые очертания, и он здоровенный, размер почти с астраханский арбуз. Думаю, мертвяки его не тронули, ты насчет этого сейчас все подробно рассказал.
– А что такое астраханский арбуз? – заинтересованно уточнил товарищ.
Карат было решил, что над ним подшучивают или даже издеваются, но вспомнил про возможные разницы миров и пояснил коротко:
– Большой арбуз. Полосатый.
– Так бы и сказал, а то умничаешь.
Сделав в памяти заметку, что с Шустом на досуге будет интересно поговорить о географии его мира, Карат закончил свою мысль:
– Получается, не так далеко отсюда лежит нев