ыпотрошенный скреббер, и только я один знаю, где находится это место. Вот и решил, что чем быстрее туда схожу, тем лучше.
– Сразу надо было идти, – заявила Диана.
– Сразу не получилось. Там твари резвились, нарываться не хотел, кто знает, сколько они могли проторчать возле трупов, долго сидеть рядом с ними опасно, пришлось уходить. Потом в Полис бегом помчался, боялся, что Шуста на улицу выкинут, если я быстро не вернусь. А там завис, Диану оставлять не на кого и Бирона опасался, без меня кому вас от него прикрывать. Ждал, когда тебя на ноги поставят, но на всякий случай готовился резко сорваться. Как завертелись дела, пришлось выдергивать из больницы и улепетывать.
– А почему водой решил идти? – спросил Шуст.
Карат покачал головой:
– Только водой не получится. То есть до самого конца не получится. Там есть канал, но он мелкий, узкий, не спастись там на воде. Да и не знаю дорогу к этому каналу. В Улье, конечно, вода с водой соединяется, совсем уж обособленные линейные водоемы – редкость, но в этом мокром лабиринте даже с картами не разобраться, а те карты, которые имеются, подробно показывают только ближайшие места, и неточностей даже там хватает. Я тогда большую часть пути назад прошел именно по воде, там же и Диану подобрал. Горя не знал – нормальная дорога.
– Ага, – кивнула девочка. – Я на него возле реки наткнулась, над ней еще мост был недостроенный. Там бы я и осталась, на этом мосту, за мной мертвяк гнался, я Карата даже не видела, со зрением тогда плохо было, все, что дальше сотни метров, тяжело разглядывать. Вот и не поняла, что впереди тупик, так и продолжала ехать.
– Когда уже с тобой плыли, помнишь, на озеро вышли? – продолжил Карат.
– Ага. Там еще тип на квадроцикле гонял, ох у него и глаза были, когда с нами разговаривал.
– Гидроцикле, – поправил Карат. – Там на западной стороне просматривались высотки городского кластера. Если верить картам, с такими размерами и приметами в этих краях всего лишь одно озеро, причем или берега у него изменчивые, или тяп-ляп рисовали, от карты к карте береговая линия капитально отличается. Русло, по которому мы сейчас идем, доходит до этого озера, на всем протяжении оно широкое, перетаскивать лодку по суше не придется и заблудиться трудно. Даже если нарвемся на разветвление, в худшем случае оно быстро заведет нас в тупик, и без промедления вернемся назад, к тому же обычно через некоторое время ответвления вливаются в основное русло. Говорят, в Улье, или как минимум в этом регионе Улья, ветвящиеся и снова соединяющиеся водные пути – обычное дело. Вся местность к западу отсюда богата водой, значит, зараженным не очень интересна, они ее избегают.
– Ты поэтому решил водой идти? – гнул свою тему Шуст.
– Стикс научил меня любить воду. Два раза по ней ходил, и оба более-менее удачно. Зато на суше на что только не нарывался.
– Насчет тварей ты не совсем прав.
– Это как?
– Воду они и правда не любят, но ходить по берегу водобоязнь им не мешает. Они ведь не вечно на одном кластере торчат, нападает на них время от времени мания как следует побродить, особенно на западе это заметно. Карт у них, как ты понимаешь, нет, бредут, куда глаза глядят. Если нарываются на воду, начинают ее обходить и очень часто тропинкой выбирают берега. То есть протяженная водная преграда может стать популярной дорогой для зараженных. Это не везде работает, связано с их миграциями, они у них не совсем уж хаотичные, институтские заверяют, что обычно есть система, их как раз и уважают за прогнозы таких миграций. То есть в одном месте ты проплывешь, не увидев ни одного мертвяка, а в другом они стеной стоять будут. И воду урчащие товарищи боятся не так уж и сильно.
– Я в курсе, – кивнул Карат. – Было дело, элитника пристрелил в воде, он за лодкой гонялся.
– Богатый хабар поднял? – заинтересовался Шуст.
– Ноль.
– В элитниках нулей не бывает.
– С этим был именно ноль, потому что он ко дну булыжником ушел, а там глубоко, не достать.
– Да уж, облом так облом, дохлые они и правда утюгами плавают, брони слишком много, тяжелая она.
– Рубер потом так же пузыри пустил. Его Диана засекла, гаденыш хитро затаился. Не факт, что без нее я бы отбился, если застать меня врасплох, могу не успеть ускориться.
– Помню, ты рассказывал. Значит, водой ты любишь ходить, потому что твари почти не мешают? Наивный ты, юноша, я тебе скажу. Вот, допустим, возьмем тех же зараженных. Много ты их видел?
– Да уж насмотрелся.
– Эх, ну ничегошеньки ты еще не видел, прям маленький ребенок. Помнишь, как мы познакомились?
– Пытаюсь забыть, но получается плохо.
– Я тебе тогда много чего рассказывал, просвещал новичка по доброте души. Помнишь зоопарк?
– Помню. Ты тогда что-то говорил о перерождающихся тиграх и прочем зверье.
– Ну тигра мы сейчас трогать не станем, и вообще о нем лучше не вспоминать, недолго большую беду накликать, нам кое-кто другой нужен. Возьмем, допустим, крокодила. Пресмыкающееся создание, но очень даже неплохо перерождается и при этом остается патриотом родной стихии. На милого зеленого Гену он ни разу не похож, то есть друзей по объявлению не ищет, а ищет, кого бы сожрать. На таких дуралеях, как мы, растет он быстро. Прикинь, что будет, когда такой под лодкой вынырнет: метров десять от хвоста до рыла; зубы, что ручонки Дианы; плавает не хуже щуки, да и на берегу догонит кого угодно. На суше у него только одна беда – разворачивается плохо, но мне с моими костылями что так, что эдак. Да и какая может быть суша? Ты видишь ее поблизости? Я нет. Всех в воде схарчит, у нас ведь тут не броненосец, а смешная лодочка с мотором бракованным.
– И много тут крокодилов водится? – напрягся Карат, пристально оглядывая водную гладь.
– Да зачем тебе много? Одного за глаза хватит.
– Я не об этом.
– А я об этом. Ты, Карат, плохо понимаешь Улей. То, что тебе кажется безопасным, рано или поздно тебя убьет. Улей не любит тех, кто всегда одно и то же делает, он их на этом подлавливает. Вот ты прикипел к речке, а какой в этом смысл? Думаешь, только в зараженных все дело? На воде ты открыт со всех сторон, а у нас бояться надо не только мертвяков. И всякого другого дерьма хватает, все не перечислишь. Умные люди ногами ходят или колесами ездят. Да, твари, конечно, нервируют, и кроме тварей хватает нехорошего, но зато предсказуемо. А вода – это та еще лотерея, какой бы ты ни был везучий, рано или поздно проиграешься догола.
– Ногами с тобой все равно пройти не получится, а на одиночной машине нам не прорваться, тем более незащищенной. Я там с Рэмом покатался, насмотрелся на обстановку. Хотел назад часть пути колесами сделать, там «водник» остался, он вроде плавать может, хотя не уверен, надо с этим делом разбираться. Если дальше строго сушей, дорога очень уж неудобная, видимости нет, чернота то с одной стороны давит, то с другой, то с обеих сразу, получается, хватает узких участков, где тебя легко подловить. Если вдоль воды, так это тропы зараженных по обеим берегам, можно не только на стаю нарваться, а на целую орду. Сплошная подстава, одолеть такую дорогу только бронегруппой можно, как мы делали, да и то нарваться на колхозников ухитрились, еле отбились. Так что хочешь не хочешь, а нам только вода остается.
– Кот тоже с тобой все разы плавал? – спросил Шуст, покосившись на Гранда, который с самого начала тоскливо таращился за борт.
– Воду он не любит, но куда ему деваться, терпит.
– Кот поумнее тебя и Дианы вместе взятых.
– Это не значит, что Карат глупый, – вмешалась девочка. – Просто кот очень умный, поумнее некоторых. И тебя в том числе.
– Когда он рыбку твою слопал, ты другие песни пела, – усмехнулся Шуст.
– Хотя Гранд в три раза умнее тебя, он всего лишь кот, я его уже простила.
– Уж таких, как ты, дюжину надо, чтобы хотя бы чуток с этим котом сравниться. Стыдно, небось, что в школу палкой не загнать, а корчишь из себя студентку пятого курса. Тебя даже глупой не назовешь, просто курица болтливая, трещишь да трещишь, и все ни о чем.
– Советую не называть меня курицей, – нахмурилась Диана.
– А то что?
– А то придется тебе по утрам приносить мне тапочки. Чистые, сухие и обязательно с радостной улыбкой на лице. Не знаю, где ты их здесь найдешь, но приносить будешь.
– Ты что опять несешь? – напрягся Шуст.
– Не забывай о ее талантах, – ухмыльнулся Карат. – Если ей надоест следить за своими тапками, этим и правда займешься ты. Причем радостно займешься, обязательно с улыбкой.
– Да ты спятил, – обескураженно произнес Шуст. – Вы оба спятили. С такими вещами здесь не шутят. Весь жемчуг Улья того не стоит, никогда о таком даже не заикайся, это ни хрена не смешно, за такие вещи нимф нигде не любят.
– А ты никогда не упоминай куриц, если говоришь обо мне, – злорадно заявила Диана и, не удержавшись, по-детски показала язык.
Гладко было по карте, в реальности водная дорога оказалась ухабистой.
Несколько раз забирались в тупиковые ответвления, после чего приходилось возвращаться. Причем однажды подумали, что вот-вот прорвутся, чуть дальше выйдут на слияние с основным руслом. В итоге протока сузилась до опасных размеров – ловкий мертвяк мог с разбега обрушиться на лодку с нависающих берегов. К тому же на воде и под водой болталось немало древесного хлама, то и дело стукались дейдвудом и винтом, из-за чего пришлось перейти на весла. Но все зря, уткнулись в совсем уж непроходимое болото, сплошь зеленое из-за ряски, пришлось разворачиваться.
А коварная протока в самом конце, уже почти на выходе из нее, устроила еще одну пакость – на винт намоталась сеть. И не какая-нибудь китайская одноразовая поделка, а добротное изделие, избавляться от него пришлось на мелководье, где Шуст ухитрился разодрать голень о корягу. Не смертельно, но неприятно и опасно, ведь даже мелкие раны могут выдать тебя тварям, запах крови они чуют прекрасно. Утешает лишь одно – в Улье мелкие травмы лечатся молниеносно.