Нехорошо себя ведет. Как, впрочем, и сам Карат – такими размышлениями он раньше не страдал.
Характер явно изменяется в скверную сторону, и трудно понять, к добру это или к худу.
Глава 30
Пастор не ошибся по поводу того, что пройти здесь пару километров и не увидеть зараженных пока что никому не удавалось. Ну а что поделать, если места непростые. Дальше, на запад, чернота хоть и не сходит на нет, но существенно уступает позиции стандартным кластерам. Те местами под завязку набиты деревнями, селами, городскими кварталами, а то и целыми мегаполисами, и, следовательно, там хватает питательной биомассы. На ней от перезагрузки к перезагрузке вскармливается немало тварей, в том числе до опаснейших стадий. Рано или поздно, в силу критично высокой плотности на квадратный километр, они устраивают массовые миграции или стайные переходы в направлении территорий, где побольше простора. А такое легче всего найти на востоке. Здесь, у сдвоенной преграды из воды и мертвой земли, скитающиеся мертвяки вынуждены задерживаться в поисках обходных путей.
Если не повезет, можно нарваться на орду в тысячи, а то и десятки тысяч особей, в том числе очень опасных. Такая даже армию приличного стаба способна в несколько минут прожевать без остатка, вот и приходится держать линию постов дальнего обнаружения, чтобы заранее узнавать о надвигающихся угрозах.
Карату повезло, на полосе между подножием спуска и водным путем орда не повстречалась. Но вот опасностей поскромнее хватало.
Первым делом наткнулись на пару бегунов. Что первый, что второй выглядели потасканными и болезненно исхудалыми. Особенно заметно это отражалось на мордах – кожа уродливо обтянула черепа, да и обвисшая верхняя одежда много о чем говорила (вряд ли до перерождения они покупали обновки на несколько размеров больше). Если бескормица затянется, это их рано или поздно может истощить до смерти. Хотя такое случается редко, обычно ослабевших подъедают более удачливые твари, принцип «выживает сильнейший» в Улье актуален, как нигде.
До мертвяков, похоже, дошла вся печаль ближайших перспектив и поэтому, вместо того чтобы часами стоять в засаде, как обычно принято у них, остатки энергии тратили на активный поиск добычи. И, надо признать, тактика чуть было не привела к успеху – к железной дороге парочка вышла в тот самый миг, когда группа скрывалась в замусоренных зарослях.
Несколько секунд задержки, и эти доходяги могли громко заурчать при виде добычи, привлекая остальных тварей.
Хотя не факт, ведь если Пастор поддерживает маскировку, такая мелюзга вряд ли ее разоблачит. Правда, вся механика умения сектанта Карату неизвестна. Тот что-то говорил о минимальной дистанции, за которой обман перестает работать, и вообще, мог темнить, так многие делают, когда приходится раскрывать свои таланты перед посторонними.
Затем заметили еще пару, на этот раз стационарную, никуда не спешащую, раскачивающуюся с пяток на носки – у них это поголовное явление. Дальше встретилась сразу четверка, занявшая позицию посреди дороги. Также заметили изувеченную машину, очень похоже, что в ней когда-то находилось что-то вкусное, и кто-то, не обделенный силой, пожелав это съесть, разворотил кузов, будто картонную коробку.
Такое на вездесущих бегунов списать не получится, у них силенок не хватит, да и мощными когтями с зубами они не богаты. То есть в округе орудовали (а может, и до сих пор орудуют) твари посерьезнее.
Видимость в исхоженной тропами парковой полосе, по которой двигались после того, как ушли, удаляясь от железной дороги, оставляла желать лучшего. Чересчур много кустов, причем густых. С одной стороны, они полезны, потому как прикрывают, с другой – вредят, не позволяя издали замечать зараженных.
Пастор внезапно остановился и тихо произнес:
– Я не хочу идти дальше.
Карат, ничего не понимая, задал глуповатый вопрос:
– А куда хочешь?
– Дурное предчувствие меня не пускает, ему верить надо, так хочет Улей.
– Что твое чутье говорит? Ощущаешь кого-то?
– Чутье только мешает, зараженные здесь повсюду, не могу понять, где безопаснее идти, везде одинаково, все сливается, тварь на твари, сплошной шум. Обычно их тут меньше, не знаю, почему сегодня иначе. Давайте пройдем напрямик, налево, попробуем добраться до первой станции. Это не самый безопасный путь, но зато он самый короткий.
Взглянув в указанном направлении, Карат, оценил то, что можно было разглядеть в просветах, и уточнил:
– Ты уверен? Там поле футбольное с воротами деревянными, за ним спортивная площадка, дальше какие-то дома одноэтажные, редко стоящие, со всех сторон все просматривается.
– Попробуем на маскировке проскользнуть, нам недалеко осталось. Эти дома – пансионат или турбаза, не знаю, как точно называется. Видишь зелень чуть подальше?
– Ты о соснах? Вижу.
– Этот тот самый грязный лесок, о котором я говорил, нам через него надо пройти. А дальше будет вода и лодки у причала.
Шагать у всех на виду и раньше, в первый день совместного похода с сектантом, напрягало, а сейчас, такой оравой, пробирало чуть ли не до нервного озноба: ведь логично предположить, что пятерых замаскировать куда тяжелее, чем двоих. По виду Пастора, правда, не скажешь, будто он серьезно напрягается, но поди пойми, что у этого загадочного человека внутри. Как вчера заметил Карат, долго толкая машину, спутник все же утомляется, но скрывает это мастерски.
Так что доверять его неизменному равнодушно спокойному виду не стоит – это не более чем качественная маска, за которой может обнаружиться что угодно.
Незатейливый стадион, оборудованный по-деревенски, миновали без проблем, хотя на этом коротком пути Карат заметил две пары бегунов, причем вторая располагалась неудобно, плохо просматривалась, нельзя дать гарантию, что их там не больше. Ни один мертвяк не повел головой в сторону пятерки быстро двигавшихся людей, что даже слегка обескуражило. Нет, это, конечно, прекрасно, но неужели им неинтересно полюбоваться на своих, не сказать, что крутых собратьев, коими сейчас выглядят все пятеро?
Может, на таком расстоянии их все лишнее и малопривлекательное не занимает? Поди пойми, что у тварей на уме, уж сколько Карат на мертвяков насмотрелся, а до сих пор многого не понимает, даже самые примитивные порою могут вести себя непредсказуемо.
Футбольное поле от спортплощадки отделялось прерывистой линией густых кустов. Их, похоже, не так давно подстригали, разрастись ввысь и вширь они не успели, зато понизу просматривались очень плохо.
Пастор направил группу в один из самых удобных проходов и крупно прогадал – за кустами, скрываясь до последнего мгновения, лежал мертвяк. Нет, не какой-нибудь хитрющий рубер засаду устроил, всего лишь пустыш, низшая стадия низших – жалкий ползун, свежее мясо Улья, которому не повезло с кормовой базой, найденной пищи ему не хватило не то чтобы для развития, а хотя бы для сохранения общего тонуса. Ноги перестали поддерживать тело, отсюда и уничижительное прозвище. Такие опасны разве что для младенцев и паралитиков, но угроза сейчас заключалась вовсе не в его не успевших измениться человеческих зубах и ногтях.
Ползун, увидев, что в считаных шагах от него появилась куча еды, к сожалению, не потерял «дар речи» от столь соблазнительного зрелища и среагировал с дивной для такого доходяги быстротой: заурчал поначалу протяжно, затем коротко, раз за разом, торопливо, будто своим менее чем скромным умишкой понимал, что долго голосить ему не позволят.
Да уж, воистину король тупиц – он еще и пополз к людям, посматривая на них взглядом любвеобильного Робинзона, на остров которого после десяти лет абсолютного воздержания и еженощного воя на Луну высадилась экскурсия с женского круиза.
Пастор, шагнув навстречу выползающему на асфальтированную дорожку зараженному, от всей души врезал по его голове крепким берцем до хруста, до конвульсивных подергиваний ногами и руками, убил одним небрежным ударом.
Но было поздно – отвечая агонизирующему сородичу, заурчали сразу с двух сторон. С одной все понятно – там та самая группа располагается, с численностью которой Карат не сумел определиться, а вот что происходит справа – неясно.
Дело в том, что правая сторона напрягала, ведь именно ее забраковал Пастор, сославшись на тревожные предупреждения интуиции. Если там и правда находится нечто, сумевшее достучаться до потаенных слоев сознания вечно хладнокровного сектанта, от этого места следует держаться как можно дальше.
От души слегка отлегло – справа, из кустов, окружающих какое-то стоящее особняком двухэтажное здание, заброшенное в процессе строительства, выскочили самые обычные бегуны. Ну да, и по звукам было очевидно, что вряд ли там кто-то совсем уж нехороший решил голос подать, зря Карат напрягался. Три особи мчатся не сказать что прямиком на группу, чуть напутали с направлением. Это прекрасно, но вот то, что они продолжают урчать, очень плохо, ведь такие звуки привлекают других.
Как там говорил Пастор по поводу своего чутья? Здесь вся округа кишит зараженными? Очень хочется, чтобы в этом предположении он ошибся так же, как недавно ошибся с переродившимся медведем.
Увы, но на ошибку не похоже – вот еще где-то отозвались, вот еще и еще. И там выбегают неестественно размахивающие руками фигурки, и там, а вон через стену перескочило что-то серьезное, с перекошенной фигурой, с непомерно длинными передними лапами, растущими из раздувшихся плеч. Линия разросшихся кустов, протянувшаяся вдоль дорожки, не позволяет рассмотреть детали, но нет сомнения, что это, как минимум, прилично развившийся лотерейщик – так сказать, старшина над бегунами. Из опасных стадий – самая распространенная, вездесущий бич новичков, да и старожилам способен нешуточные проблемы создать, дай только шанс.
Не вовремя подвернувшийся ползун стал тем мелким камешком, который спровоцировал лавину. Эта местность и правда кишела зараженными, ближайшие твари, расслышав перспективное урчание, тут же его повторяли, чем будоражили своих соседей. Волна возбуждения расходилась все дальше и дальше, то, что взбудораженные мертвяки не сбегаются в одну точку, объясняется лишь тем, что они не успели сориентироваться – по счастью, в опасной близости никого, кроме единичного пустыша, не оказалось, но его быстро угомонили, теперь некому остальных наводить.