Так вот зачем этот продуманный сектант спровадил Гномика и Черепа! Сам повел Карата на заклание, а они за его спиной договаривались с Бироном о разделе сфер влияния. Ну да, ведь Пастору без разницы, через кого он попадет на столь нужное ему место заклания скреббера, для него главное – результат, и надо признать, что добивается он его мастерски.
А Карат-то, дуралей наивный, уши развесил, ума-разума от бывалого иммунного спешил набраться… Пастор не жалел, плескал временами щедро, завлекал. Ну да, какой смысл жалеть, если жертва полученными знаниями воспользоваться не успеет.
Ничему Карата здешняя жизнь не учит…
Скат поднял гарнитуру, нажал на тангенту:
– Баша, не молчи. Баша, ну сколько я могу ждать? Что за номера? – В сердцах хлопнув наушником по ладони, Скат злобно рявкнул: – Зырик, что хочешь делай, но этот хлам должен заработать! Я даже с ближними постами не могу связаться, как это вообще понимать?!
– Ну ладно, проверю антенну. – Парень направился к выходу.
– Деятель, ты мне одолжение не делай. Ровно час тебе даю на то, чтобы все работало и сверкало. Время пошло, действуй, дебил.
– Мертвяка чую, – спокойно произнес Пастор. – Где-то рядом.
– Нет тут никого, – чуть озадаченно оторвался от лапши Кислый. – Они сюда не подходят, им тут страшно.
– Может, попался мертвяк без носа, запахи не чует, – предположил Черняк и добавил: – Кстати, о мертвяках, нам ведь надо несколько живьем отловить.
– На хрена? – удивился Скат.
– Ну так фильм надо будет снять с мертвяками и клиентом, забыл, что ли?
– Какой, в задницу, фильм? Уймись, пародия на Спилберга, не тебе такое решать. – На этих словах Скат подошел к окну, отогнул брезент в сторону, уставился в ударившую солнечным светом щель и, чуть помедлив, с легким удивлением произнес: – Что ни час, так новости. Вот какого Гробовщик сюда чешет? Я думал, этот траурный идиот еще позавчера свалил. Что-то он вообще слишком загадочным стал.
– Так он всегда такой, не понять, что на уме, – впервые за все время отозвался Султан. – Чего ему вообще у нас понадобилось?
– Это же Гробовщик, что ты от него хочешь, он сам по себе вечно, в строй кнутом не загнать.
– Ага, он, по ходу, сам не знает, что ему надо, но только лишь бы все делать самому. В глаза его загляни, там три психа в левом, четыре в правом. Одет, будто Зорро, это вообще диагноз. Клоун неизлечимый.
– А в глаза ему слабо такое сказать? – ухмыльнулся Скат.
– Да ты и сам легко скажешь, – с непонятным подтекстом подмигнул Султан. – Даже на неуправляемых управу найти можно.
– Согласен, он вообще неуправляемый, как только дожил до таких лет, первый местный беспредельщик и псих. Но ты посмотри, что творит, такое уже вообще ни в какие рамки не лезет. Розовые-то ему зачем? Черное приелось? – С еще большим удивлением Скат высказал совсем уж непонятное и, не переставая смотреть в окно, рутинным голосом, будто обсуждая покупку картошки на базаре, добавил: – Сул, сейчас жирный нажрется и навоняет тут по новой, можно будет генератор завести. Поговоришь с клиентом, может, общительным станет. Электричество никто не любит, язык оно хорошо развязывает.
– Электричество не мама, чтоб его любить. – Султан логично прокомментировал приказ командира.
– Ну да, в гробу я видал такую маманю. А Наган не огорчится, мы ведь ему клиента почти целым отдадим. Ну ты понял, не надо сильно стараться, бережнее работай, нам его живым сдать надо.
– Я-то все понял, но с Гробом решать надо, он ведь без головы, возьмет и привалит клиента просто так, заказ-то на нем висит. Гроб проблемный.
Скат кивнул:
– Да, проблемный, не поспоришь. Слышишь, Карат? Гробовщик к нам прямой наводкой чешет, и морда у него почему-то недовольная. Даже не знаю, как ему настроение поднять, очень уж он несговорчивый и очень хотел тебя найти. Уж не знаю, зачем, но я бы на твоем месте насторожился. Был у нас случай, почти как с тобой, так он первым делом клиенту глаза выжег. Просто пальцами коснулся, и дым пошел. Ох и завоняло там, куда там Кислому с его вонью, даже не знаю, как мы потом тут сидеть сможем. – Скат притворно-беспокойно покачал головой.
Новость о том, что сюда направляется страшный Гробовщик, Карата, само собой, не обнадежила. Он и без него понятия не имел, как выкарабкаться из столь непростой ситуации, а уж с ним…
Да и кому захочется на себе узнать, каково это, когда твои глаза выжигают пальцами.
И что делать теперь?
Что-что – да на стуле сидеть, вот что. Это единственное, на что Карат сейчас способен.
Вот ведь влип.
– О, Гроб, здорово, ну ты и боты себе нарыл! – откуда-то с другой стороны дверного проема приглушенно отозвался Зырик.
При этих словах в пустом дверном проеме появился Гробовщик. Карат его сразу узнал, даже не видя лица, ведь одежда такая, что ни с кем не перепутаешь. Все радикально черное, нет ни одного пятнышка, выбивающегося из похоронной гаммы. Даже косынка, поддерживающая травмированную или раненую руку, такого же мрачного цвета. Трости только не хватает, ну да с ней неприятность приключилась.
Нет, одно яркое исключение в образе все же имеется, но к гардеробу его отнести не получится, потому как выбивающуюся из минорной гаммы вещь держат в руках.
Именно она всецело приковала внимание Карата, он с трудом удержался, чтобы не выпучить глаза, состроив гримасу величайшего изумления.
Гробовщик, остановившись в проеме, медленно обвел присутствующих взглядом абсолютного императора всея Вселенной, в силу чудовищного недоразумения угодившего в общество крайне вонючих слизней, и, остановив взгляд на Карате, заговорщицки подмигнул ему из-под черной маскарадной маски.
В руках Гробовщик держал ярко-розовые тапки с нелепыми помпончиками.
Глава 34
Не переставая насмешливо посматривать на серьезно опешившего Карата, Гробовщик неожиданно-мелодичным голосом профессионального певца несерьезных жанров поздравил Ската:
– Вижу, вы сегодня с уловом. Похвально, умеете.
– Ну так у нас не все такие, как Зырик с Роликом, кривым мизинцем деланные, встречаются и почти нормальные.
Гробовщик, отвернувшись от Карата, уставился на Пастора. Тот, старательно доскребая лапшу и не глядя на наемника, молча пожал плечами. Складывалось впечатление, что между ними происходит молчаливый диалог, понятный лишь им одним.
Карат тоже ничего не понимал из этих «гляделок», зато прекрасно помнил излюбленную угрозу Дианы, по любому поводу обещавшей, что заставит оппонента приносить по утрам ее тапки (при обязательном условии, что оппонент мужского пола). Глядя на то, что Гробовщик держит в руках, любой, кто хоть самую малость знаком с этой девочкой, заподозрит, что без нее здесь не обошлось.
Больше Карат по этому поводу ничего сказать не мог и, наблюдая за черной фигурой с розовым пятном, все больше и больше недоумевал – его первоначальная гипотеза, зародившаяся при виде неуместного здесь предмета обуви и прекрасно объясняющая подоплеку происходящего, трещала по швам. Все дело в том, что Гробовщик ни капли не походил на человека, который пребывает под чарами далеко не последней нимфы. То есть он не выглядел улыбающимся до ушей слюнявым идиотом, не способным помыслить ни о чем, кроме объекта своей искусственной страсти.
Карату однажды довелось наблюдать целую компанию серьезных с виду мужчин, попавших под воздействие дара Дианы. Так там даже кваз, уродливый настолько, что самая бородавчатая жаба в сравнении с ним казалась не меньше, чем Мистером Вселенная, превратился в прыщавого школьника, пускающего слюни влюбленного до хлюпанья в трусах.
Гробовщик на такого походил менее всего на свете. Нет ни малейшего намека на то, что кто-то задурил ему мозги. Маска, конечно, мешает как следует разглядеть лицо, но даже она не способна скрыть то, что этот человек действует сам по себе, ни о каком контроле не может быть и речи.
С учетом того, что он держит в руках – факт, не поддающийся объяснению.
Скат, на секунду отвернувшись от щели, с легчайшим намеком на насмешку произнес:
– Вижу, ты сегодня с обновкой. Где был, что видел? Случайно на дачи не заглядывал?
– Я от моста пришел.
– Бетонного?
– Железный слишком грязный, а грязь мне не нравится.
– Где это ты там грязь нашел?
– На подходах, с восточной стороны. Там все грязью залито.
– А, вот ты о чем. Не знал, издали мокроту не видел. Получается, ты мимо восьмого и шестого постов проходил?
– Я мимо всех проходил, – ответил Гробовщик и опять подмигнул Карату.
Ну и чего он от него добивается? Неспроста ведь глазом работает, что-то хочет от привязанного к стулу пленника.
Вот только что ему надо?
– Наших там видел? – отвернувшись к окну, без интереса спросил Скат.
– Конечно, видел.
– И чем они там занимаются? Как всегда, друг у друга сосут?
– Я не комментирую чужую интимную жизнь. И свою, кстати, тоже.
– Да ради бога, не комментируй, переживем. Вот только никто из них не отвечает, лишь пара у котельной, ну так я их разглядеть могу, вон они, охламоны, опять руками машут. Получается, один пост из шести со связью, да и та визуальная. Бардак полный, провода на таких выездах нужно тянуть, от раций толку вообще нет. Кстати, ты о чем с ними говорил?
– С кем именно?
– У котельной, когда ты мимо шел, о чем-то говорил с этой парочкой.
– Они спросили, почему там сильнее всего несет кислятиной. Я сказал, что им сегодня везет, как никогда. Они заявили, что не считают это везением и что запах идет из котельной, и он не относится к работе твоего упитанного подчиненного. И еще сказали, что заглянут в котельную. Очень хотят посмотреть, что там так воняет. Кстати, соглашусь, кислятина здесь какая-то необычная, даже удивлен, что мертвяки на нее реагируют.
– Ну да, вижу, заглядывают во все щели, следопыты хреновы, – подтвердил Скат, заставив Карата еще больше напрячься – раз уж глаза выжигать не торопятся, самое время вспомнить, что на котельную у него свои паны. – А это еще что за кадр?!