– Разве тебе неизвестно, что скребберами принято называть самых разных существ?
– Ну да, все, что не похоже на зараженного, в Улье считается скреббером. Их вроде бы только белый жемчуг объединяет.
– Да, все обстоит именно так. В некоторых из них встречается то, что можно принять за необычное мясо. Известны случаи, когда его съедали зараженные. Очень редко, в отдельных случаях, но бывает. В некоторых находится что-то другое, чему нельзя подобрать название, ничего общего с обычными тканями иммунных или зараженных, плоть насекомых ближе, чем такое.
– Этот, я так понимаю, из последних?
– Да, не самая экзотическая разновидность, но зараженный его мясо есть не станет. Относительно сильные создания, не слишком опасные. Но пока они живые, им никто не угрожает, кроме человека. Стоит только умереть, и они становятся уязвимыми против обычного дождя. Такие скребберы похожи на сахарные лакомства в дырявой обертке, самая обыкновенная дождевая вода вымывает из них все, кроме панциря и внутреннего скелета. Да и от внутреннего мало что остается, только отдельные узелки, вот как этот.
Шуст пнул сросток идеально прямых, будто обломки белесых игл, полупрозрачных стержней, на который указывал Пастор, и спросил:
– Эй, чернокнижник, ты когда-нибудь видел таких или этот у тебя первый?
– Трудно заявлять определенно, но похоже на один из подвидов кислотных многоножек. Хотя это не общеупотребительное название, к тому же их классификация условна, но мне оно нравится, отражает некоторые особенности. Покажите мне второго, и можете уезжать, вы ведь уже все собрали.
– Не все, – осклабился Шуст. – Самое ценное у нас еще впереди.
Сектант сокрушенно покачал головой и, направившись прочь, заявил:
– У меня в голове не укладывается, что Карат бросил здесь невыпотрошенного скреббера. Хотя ход в чем-то верный, ведь иначе он бы не смог так легко обмануть ментата в Полисе.
– Карат у нас парень с мозгами, – похвалил товарищ и, отчаянно прихрамывая, на очередном шаге оступился, после чего, ругаясь, завалился набок.
Диана, подскочив, начала помогать ему подняться, а Пастор, уверенно продолжая идти к котельной, не оборачиваясь, бросил:
– Только не подумайте, что скреббера он оставил потому, что заранее продумал свой план. Ваш друг не настолько предусмотрителен, он просто везучий.
Шагая за сектантом, Карат не мог не признать его правоту. А еще все больше и больше убеждался в том, что голова у того варит за двоих. Вот как он догадался, что идти надо именно к котельной? Очередное умение сработало? Да ну, смешно, дело тут явно в другом.
Очень странный человек, и мораль у него парадоксальная. И, получается, правда умеет договариваться. У него это легко выходит. Подозрительно легко, начиная от новичков в деревне и заканчивая Каратом – всех сумел подчинить своим интересам.
Может, и здесь Улей со своими подарками подсуетился?
Пользуясь тем, что Шуст с Дианой отстали, Карат приблизился к Пастору и тихо произнес:
– Второго я убил сам, в одиночку.
– Как?
– Он подставился. Кинулся на меня прямо через мины, я просто нажал все кнопки, когда от него драпал.
– Если он подох от взрыва мины возле домов, как получилось, что оказался в котельной?
– Мина его не прикончила, только сильно покалечила. Скреббер уполз в котельную, там я его и добил из гранатомета.
– Специально так сделал? Чтобы спрятать?
– Не совсем. Скреббер был сильно ранен, я ждал, когда он подставит дыру в панцире, иначе толку мало, гранатомет против такой твари слабо играет, у него не броня, а фантастика.
– Почему не забрал жемчуг?
– Его довольно сложно достать. Панцирь пришлось бы по сегментам ломать, в одиночку это не так-то просто, время нужно. А времени вообще не было, твари подошли. Сам не понимаю, как мертвяки так быстро поняли, что скребберов больше нет?
– Скорее всего, они ничего не понимали. Стая со стороны услышала взрывы, и примчалась. Эти зараженные мимо могли идти, они не знали о скребберах, а когда почуяли, поняли, что бояться уже нечего. Тебе просто не повезло. Что ты хочешь за эту информацию?
– А что тебе надо в этой дохлятине? В ней ведь нет ничего, кроме белого жемчуга.
– Ну почему же, а пластины?
– Не думаю, что они дорого стоят.
– Они небесплатные, но ты прав. Сожалею, но задай мне другой вопрос.
– Мне такой обмен не нравится.
– Я могу ответить, но поверь, тебе это ничем не поможет. Это все равно что выслушать одну из многих легенд Улья – не более чем бесполезная история.
– Иногда легенды бывают поучительными.
– Не эта. Могу лишь намекнуть, что мы собираем информацию о скребберах. Обо всех скребберах. Наши умники считают, что это важно для их поисков.
– И что они ищут?
– Да они постоянно что-то ищут: Центральный кластер, технологии развитых внешников, людей с уникальными умениями. Это вечный процесс, так было и так будет.
– А что думаешь ты? Насчет этих скребберов? Что ты вообще там смотреть собрался?
– Я просто делаю свою работу. Намекну, что скребберы бывают разные, каждый из них в чем-то уникален. У этих, например, неповторимый рисунок на панцире. Нам приходится собирать информацию по каждому случаю, это очень важно для наших исследователей. Задай мне другой вопрос. Хочешь, я расскажу, где человек с твоими способностями может поохотиться на серьезных мертвяков с меньшим риском?
– Нет, не хочу, с этим я и без тебя разберусь. Лучше скажи мне кое-что другое.
– Что?
– В ту ночь, когда я схлестнулся с людьми Сабины. Вашей Сабины…
– Я понял, о ком речь.
– В ту ночь с ней была девушка, ее звали Аурелия. Сильная нимфа. Ты ее знаешь?
Пастор, чуть напрягшись, кивнул:
– Не сталкивался, но наслышан.
– Мне бы хотелось с ней встретиться.
– Это плохая идея.
– Не тебе судить.
– Она что, на тебя воздействовала?
– Один раз.
– А ей больше и не требуется, она на годы вперед может мозги задурманить. Если ты сделаешь все, как я написал, и найдешь нужного знахаря, попроси его заодно, чтобы снял ее воздействие и поставил тебе хоть какой-нибудь блок. Легендарные знахари умеют многое, но сильно на их защиту не надейся, против Аурелии средство еще не придумали, она – атомное оружие среди нимф.
– Не увиливай от темы – где я могу ее увидеть?
– Понятия не имею.
– Я тебе не верю.
– Могу дать слово.
– Слову твоему тоже веры нет.
– Найди Сабину, найдешь и нимфу.
– И где мне искать Сабину?
– Тебе не надо ее искать. Просто дай понять людям, что ищешь ее, она сама тебя найдет, причем быстро. И, скорее всего, ты эту встречу не переживешь.
– Я живучий.
– Ты не представляешь, о чем говоришь. Сабина о себе рассказывает, что видела, как строили пирамиды. Те самые пирамиды. У нее было сто семь детей, и она пережила их всех. Аурелия – ее внучка. Знаешь, что иммунные, рожденные в Улье, почти всегда в той или иной мере ненормальные? С ними что-то не так, они как Маугли моего мира. Ты понимаешь, о чем я?
– Маугли воспитывали звери, Аурелия не похожа на звереныша.
– Ты, видимо, плохо ее знаешь. Хоть и не во всем, подобные ей всегда отличаются от нас. Это их мир, по-настоящему их, а мы всего лишь гости Улья.
– Я к нему в гости не напрашивался.
– Мать Аурелии родилась в Улье, сама Аурелия родилась в Улье, значит, она дважды ненормальная. Такие – сами по себе невероятная редкость, а с учетом того, как ее выращивала Сабина, все куда хуже. Не думаю, что во всем мире вторая такая нимфа найдется, шанс невелик, лишь несколько детей из ста получают иммунитет, до половой зрелости доживает гораздо меньше. Они слишком беззащитны, ты же понимаешь.
– Я просто хочу с ней поговорить.
– Забудь о ней.
– Из целой толпы она выбрала именно меня – мало на что годного новичка. Я должен узнать почему, мне это не дает покоя. Понимаю, что глупо, но не выходит из головы.
– Тебе надо знать лишь две вещи: Аурелия и правда задурила тебе голову, она это умеет, а Сабина тебя прикончит, если ты хотя бы покосишься в сторону ее драгоценной внучки. Старуха никому не позволяет к ней приближаться, у них семья, в которую ни тебе, ни мне, ни кому-то другому входа нет. Ты не доживешь до моих лет, если свяжешься с этими людьми. Вот их можешь смело называть сектой, и сектой опасной. Великий Улей, какой божественный аромат!
Карат, поморщившись из-за кислятины, которая становилась тем невыносимее, чем ближе подходили к котельной, обошел тело, разорванное из крупнокалиберного пулемета, на его гашетку неполный час назад жал Гробовщик, и пояснил:
– Скреббер внутри. Его слегка привалило, но, думаю, расчищать не придется.
– Я расчищу, – безучастно произнес Пастор.
– Сам?
– Или сам, или мне помогут. Это уже не твоя забота. Забирайте свой жемчуг и уходите.
– И на этом все?
– Я тебе помог, я дал слово, клятву Детей Стикса, – преследовать вас не будут. Да и какой в этом смысл, я не думаю, что вы понесете жемчуг кому-нибудь продавать, вы берете его для себя.
– Да, для себя.
– Правильное решение, вещь, которую почти невозможно купить, продавать глупо. А кому вы нужны без жемчуга?
– Не вам, так Бирону.
– Думаю, у Бирона сейчас появятся другие заботы. И, возможно, эти заботы его убьют. Гробовщик – сильный и целеустремленный человек, это опасное сочетание.
Карат, заглянув в пустой дверной проем, осторожно просунул голову между завалившимися ржавыми трубами и, брезгливо морщась, произнес:
– Возле первого скреббера никакой вони, а от этого несет на гектар. Не тухлятина, но все равно неприятно, будто кисляк, в сто раз усиленный, странно, что его сразу не нашли.
– Крыша защищает от дождя, а это главное, – напомнил Пастор. – Люди Ската списывали это на искусственный кисляк, даже я, заметив несообразность, решил, что виноват первый скреббер. И не надо воспринимать этот запах как что-то омерзительное, плоть таких скребберов не имеет ничего общего с тухлым мясом, она разлагается по-своему, без червей и привычных нам микроорганизмов, основную роль здесь играют споры и дождевая вода.