- Что ж, если окажешься в нашей части, то обещаю знатный клев.
- А далеко до вашей части от аэродрома?
- Нет, километров семьдесят, не больше.
- А вы все из одной части?
- Нет. Седой полковник, Бутурлин Иван Семенович, мой шеф, заместитель командира дивизии по тылу, тот полковник, что рядом с ним сидит, из Министерства обороны - Комлев Степан Игоревич: с ревизией едет, двух других я знаю постольку-поскольку. Они из танкового училища. За наградами ездили.
- Им проще, - со вздохом заметил Воронов.
- Если не секрет: в какую часть едешь?
- Любой секрет сохранится ровно до моего приезда на место. - Он усмехнулся. - У тебя будет возможность выполнить свое обещание и сводить меня на рыбалку.
- Я так и знал! - Булавин без особого восторга припомнил интонацию министерского полковника. - Уж не с прокурорским ли надзором в наши края?
- Не угадал: к прокуратуре не имею никакого отношения, - спокойно ответил Воронов.
- Стоп. Как же я сразу не догадался, - с самоиронией протянул подполковник. - Федеральная служба безопасности, так?
- Допустим. И что? - Воронов отметил, как поменялась интонация у его соседа: трудно найти точное определение, но дружелюбие моментально улетучилось, словно его и не было в помине.
- Не с материнскими ли жалобами связан ваш приезд?
- Почему сразу на "вы"? - спросил Воронов.
- Не могу же я обращаться к человеку на "ты", зная, что он вскоре будет меня допрашивать, - криво усмехнулся подполковник, в его голосе ощутилось очевидное напряжение.
- Откуда такая уверенность, что я буду тебя допрашивать?
- Так все же в моем полку произошло, а я заместитель комполка по воспитательной работе с личным составом. - Андрею показалось, что подполковнику захотелось уменьшиться в размерах, а возможно, и просто исчезнуть.
- Во-первых, я не собираюсь никого допрашивать: вы не арестованы, а во-вторых, сейчас мы в неофициальной обстановке, а потому предлагаю продолжать обращаться на "ты".
- Принимается, - без особого желания, как бы по принуждению, согласился тот.
- Вот и ладненько...
После этого короткого диалога Булавин несколько успокоился, однако нет-нет да и поглядывал на своего полковника, хотя разговор и был в буквальном смысле ни о чем.
Когда они приземлились на военном аэродроме под Омском, их уже ожидали четыре черные "Волги". Полковник из министерства, коротко попрощавшись, тут же уехал.
- Надеюсь, вы прихватите меня с собой, товарищ полковник? - спросил Воронов Бутурлина.
- Дело в том, что нам еще заехать нужно кое-куда, - тут же ответил тот и попросил Булавина: - Иди узнай, Юра.
Тот быстро направился к "Волге", стоящей в самом конце. Тем временем, попрощавшись, уехали еще двое. Вернулся Булавин, быстро кивнув своему шефу, он повернулся к Воронову и, невозмутимо указав на одну из "Волг", бодро сказал:
- Товарищ майор, это за вами.
В первый момент Воронов удивился: откуда Булавин мог знать, что именно эта машина предназначена ему? Однако не стал ничего выяснять.
- Ну, что же, спасибо за компанию. До встречи. - Андрей направился к "своей" "Волге".
Она стояла второй, и ему пришлось пройти мимо первой машины. Тогда-то он и заметил, что номера обеих отличаются лишь на единицу, что значит, они из одной части. Его предположение оказалось верным: в зеркало заднего вида он увидел, как "Волга", в которую сел Булавин со своим полковником, все время следовала за ним. Тем не менее по ходу каких-то поворотов она исчезла, и Андрею подумалось, что они поехали по своим делам.
Когда Воронов садился в машину, он заметил, как водитель, в звании ефрейтора, с интересом посмотрел на него. В тот момент Андрей не обратил на это никакого внимания: так мог посмотреть любой человек на незнакомца.
Ехали довольно долго: около двух часов. Имея привычку автоматически фиксировать любые мелочи, Воронов отметил, что на спидометре "намоталось" около ста сорока километров, и спросил:
- Долго еще ехать, служивый?
- Около часа, товарищ майор.
- Странно, а мне говорили, что от аэропорта до вашей части не больше семидесяти километров, - то ли про себя, то ли обращаясь к водителю, проговорил Воронов.
- Так точно, товарищ майор: шестьдесят восемь километров! - четко доложил водитель и, пряча глаза, пояснил: - Это если по прямой дороге ехать, но там, как назло, ремонт покрытия затеяли, будь оно неладно! Мать их... - Он смачно выругался и тут же извинился: - Простите, товарищ майор, сорвалось.
- Ничего, ефрейтор, бывает. - Почему-то Воронов был уверен, что водитель врет, причем не очень умело. - Тебя как звать-величать-то?
- Звать - Мишуткой, величать - уткой, - сбалагурил тот, сдобрив шутку коротким смешком, и добавил: - Михаил... Михаил Сердолобов, а величать ни к чему: не дорос еще.
- Давно в этой части служишь?
- С первого дня призыва, - совсем другим, более уверенным тоном ответил тот.
- А когда же был этот призыв? - улыбнулся Воронов, оценив маленькую хитрость парня, пожелавшего уйти от конкретного ответа, ответив при этом точно на поставленный вопрос.
- В тот день мне как раз девятнадцать с месяцем исполнилось, товарищ майор. - Водитель улыбнулся во все свои тридцать два зуба.
- Тебе бы в разведке служить, а не начальство возить, - покачал головой Воронов.
Он вдруг понял, что этот парень, с виду такой простой, на самом деле не так уж и прост: он наверняка знает больше, чем пытается представить. Может, попробовать "наехать" на него, используя метод кнута и пряника?
- Слушай, ефрейтор, кончай баланду травить: отвечай по существу вопроса, серьезно добавил он.
- Слушаюсь, товарищ майор! Шесть месяцев двадцать три дня, - бодро отрапортовал ефрейтор, не отрывая глаз от дороги.
- Значит, при тебе случились эти странные смерти молодых солдат?
- Нет, что вы! - испуганно воскликнул водитель. - Меня не было при их смерти.
- Послушай, сынок, - дружелюбно начал Воронов. - Успокойся, пожалуйста, я ни в коем случае не собираюсь тебя в чем-нибудь обвинять. Тем более в их смерти. Сказав "при тебе", я имел в виду, что ты уже служил здесь. Не так ли?
- Если так, то конечно, - перевел дух бедняга. - Служил, конечно.
- Вот я и говорю... - Андрей по-свойски положил ему руку на плечо и немного помолчал, словно давая тому возможность оценить свой жест. - Ты ведь не откажешься ответить на пару моих вопросов?
- Так я ж ничего не знаю, товарищ майор! - буквально взмолился водитель: испуг вновь вернулся к нему.
- Давай договоримся так: ты ответишь только на те вопросы, на которые сможешь, - терпеливо пояснил Воронов. - Не сможешь - буду думать, что ты этого не знаешь, а вот если знаешь, но не захочешь ответить, то Бог тебе судья. Договорились?
- Хорошо, - неуверенно согласился водитель.
- Тебе известно, что случилось с теми первогодками, которые так скоропостижно умерли?
- Так врачи их смотрели и потом объявили, - как-то слишком быстро ответил он.
- Хотя бы с одним из них ты был в близких отношениях?
- В каком смысле - "близких"? - В его голосе и глазах был такой испуг, словно Воронов обвинил его в чем-то страшном.
- В смысле - приятельских, дружеских, - спокойно пояснил Андрей, сделав вид, что не заметил испуга.
- Двоих я даже в лицо не знал, то есть не видел никогда, одного видел, но не был знаком, а с четвертым меня познакомил мой земляк, но больше мы с ним не пересекались. - Видно было, как после пояснения Андрея он буквально на глазах успокоился.
- А кто этот четвертый?
- Зачем вам, товарищ майор? - вновь насторожился он. - Я ж только один раз и поговорил с ним.
- Что ты на дыбы все время встаешь, словно боишься чего? - недовольно спросил Воронов.
- Ничего я не боюсь, - буркнул тот. - Просто надоели все эти допросы, вопросы, ответы...
- И все-таки ты чего-то боишься, - подначил его майор.
- А вот и не боюсь: просто надоело.
- Если не боишься, ответь, - прижал его Воронов.
- Севрюгин его фамилия, Парамон Севрюгин, вот.
- Севрюгин... Парамон... - Воронов заглянул в папку, где у него лежали записи, сделанные по ходу знакомства с официальными материалами следствия: "Умер в результате острой сердечной недостаточности", - прочитал он. Расскажи-ка мне, Михаил, вот о чем, когда ты услышал это заключение медиков, о чем ты подумал в тот момент? Попробуй вспомнить.
- Ну вы даете, товарищ майор! Я не вспомню, о чем думал четыре дня назад, а тут четыре месяца минуло! - казалось, искренне воскликнул Сердолобов.
- Допустим, - кивнул Андрей. - Спрошу по-другому... А что бы ты подумал сейчас, если бы услышал это объяснение его смерти?
- Я что, по-вашему, медик, что ли, товарищ майор? Сказали врачи, а мне-то чего сомневаться?
- Но ты же видел его, разговаривал с ним.
- Ну и что? Мало ли с кем я разговаривал...
- Но не все же потом умирали от сердечной недостаточности?
- На что вы намекаете, товарищ майор?
- А на то! - Воронов начал злиться. - Можешь ты мне прямо ответить, походил ли этот Севрюгин на человека с больным сердцем.
- Я же не доктор! - в отчаянии воскликнул Михаил.
- Кончай истерику! Я тоже не доктор, но, глядя на тебя, сразу могу сказать, что физически ты вполне здоров и если у тебя что-то не в порядке, то это только нервы. Нервы и... страх за свою шкуру, - безжалостно бросил Андрей, потом вдруг спросил: - А ты кого возишь?
- Комдива. - Он пожал плечами, словно говоря: "Так получилось!"
- Тогда понятно... - усмехнулся Воронов.
Ему пришло в голову, что полковник Бутурлин неспроста послал своего помощника к машине: видно, успел не только предупредить беднягу, как отвечать пассажиру, но и приказал ему привезти его в часть дальней дорогой.
Посмотрев на водителя в упор, Воронов брезгливо добавил:
- Скажи, ефрейтор, а что, если бы с таким диагнозом умер твой близкий друг или брат, тоже спрятал бы голову в песок, как тот страус?