— Я так и думал. Обратитесь в справочное бюро «Эр Франс», на ваше имя будет забронировано место. В аэропорту имени де Голля вас встретят. Кто-нибудь из наших парней в Париже. Скорее всего Тони Хантер. Он обо всем позаботится.
— Да я в этом и не сомневаюсь.
Девлин быстро упаковал чемодан. Внутри все пело. Он себя чувствовал так, будто впервые надевает окопную шинель. Телефон вновь заверещал. На этот раз звонил Мак-Гиннес.
— Плохо дело. Что конкретно произошло?
Девлин рассказал ему все подробности. Когда закончил, Мак-Гиннес взорвался.
— Так он на самом деле существует, этот ублюдок?
— Выходит, да. Но вас сейчас должно в большей степени волновать то, как Кухулин узнал, что Левин сюда едет. Единственный человек, способный его узнать…
— Почему вы говорите это именно мне?
— Фергюсон считает, что утечка произошла с вашей стороны.
— Е… я хотел вашего Фергюсона.
— Я бы этого не посоветовал, Мартин. Послушайте, мне надо идти. Я должен успеть на самолет до Парижа.
— Какого черта?
— Ради женщины по имени Татьяна Воронина. Теперь лишь она способна узнать Кухулина в лицо. Я с вами свяжусь.
Когда Девлин заканчивал упаковывать чемодан, раздался стук в стеклянную дверь. Вошел Гарри Кассейн.
— Прости, Гарри, мне нужно лететь.
— Куда это вы собрались?
— В Париж. — Девлин ухмыльнулся. — Шампанское, веселые женщины, великолепная еда. Вы никогда не думали, Гарри, что выбрали не ту профессию?
Дверь за ним хлопнула. Кассейн слышал, как заработал двигатель автомобиля. Вернулся к себе. Поднялся на чердак, где было спрятано подслушивающее оборудование. Быстро перемотал пленку и стал слушать разговоры Левина за тот день, пока его самого не было. Информация оказалась очень существенной, но уж слишком запоздалой. Кассейн про себя выругался, спустился вниз к телефону и снова набрал номер Павла Черного.
Глава шестая
Одеваясь к вечерней проповеди в ризнице деревенской церкви, Кассейн рассматривал себя в зеркало, как актер, готовящийся к выходу на сцену. Кто же я такой, думал Кассейн. Кухулин — безжалостный убийца, или Гарри Кассейн — служитель церкви? Михаил Келли не вписывался ни в то, ни в другое. От него осталось только эхо, полузабытый сон.
За двадцать с лишним лет он прожил тысячу жизней, но ни одна из них не стала главной. Он просто исполнял роли по заранее написанному кем-то сценарию, а потом о них забывал.
Кассейн надел епитрахиль и прошептал своему второму «я» в зеркале:
— Я в доме Господа, и я его слуга.
Повернулся и вышел из ризницы.
В аэропорту имени Шарля де Голля у таможенного выхода стоял Тони Хантер — высокий, с покатыми плечами, лет сорока, мягкие каштановые волосы давно не стрижены, костюм заждался утюга. Тони курил сигарету, читал «Пари Суар» и поглядывал на выход из таможни. Наконец там появился Лайам Девлин. На нем были свободного покроя плащ и черная фетровая шляпа. В руке Лайам держал портфель.
Хантер, получивший фотографию и описание Девлина по телеграфу, двинулся ему навстречу.
— Профессор Девлин? Я Тони Хантер. У меня здесь машина.
Вместе они пошли к выходу.
— Приятный полет?
— Лучше не бывает… Тысячу лет назад я летел из Германии в Ирландию на бомбардировщике «Дорнье». Тогда я воевал на стороне противников Англии. Выпрыгнул с парашютом на высоте шесть тысяч футов. Так до сих пор и не пойму, как это у меня получилось.
Они подошли к машине Хантера. Открывая дверцу, Тони предложил:
— Можете остановиться на ночь у меня. Квартира на авеню Фош.
— Неплохо устроился, сынок. Я не предполагал, что Фергюсон разбрасывается золотом.
— Вы хорошо знаете Париж?
— Можно и так сказать.
— Квартира не служебная, моя. Отец в прошлом году умер. Оставил приличное состояние.
— Как наша девушка? Живет в советском посольстве?
— Да Бог с вами, нет же. У нее номер в отеле «Рид». Она сейчас знаменитость, понимаете меня. Великолепная исполнительница. Вчера я был на ее концерте, она играла что-то из Моцарта. Просто превосходно.
— Говорят, она не стеснена в своих действиях?
— Дочь генерала КГБ Масловского — о чем говорить. Сегодня утром я сам за ней следил. Она погуляла в Люксембургском саду, потом позавтракала на одной из барж на Сене. Насколько мне известно, на завтра у нее запланирована репетиция с оркестром в Консерватории.
— Значит, для контакта остается не так много времени, да?
— Наверное. — Они уже ехали по Парижу, мимо Северного вокзала. — С другим утренним самолетом должен прибыть нарочный из Лондона с пакетом документов, подготовленных Фергюсоном. Ну там поддельный паспорт и прочее…
— Неужели он думает, что стоит ей что-то предложить и девушка сразу же побежит за нами? — Девлин расхохотался. — Совсем чокнулся, старый кретин.
— Все дело в том, как предложить, — парировал Хантер.
— Верно. А с другой стороны, не проще ли что-нибудь подсыпать ей в чай.
Хантер в свою очередь рассмеялся.
— Знаете, профессор, а вы мне нравитесь, хотя я не ожидал этого.
— Это еще почему? — заинтригованный, спросил Девлин.
— Я был капитаном пехотной бригады. Служил в Белфасте, Дерри, Южном Армае.
— А-а, теперь понял.
— Четыре срока. С 1972 по 1978.
— Да, четыре срока — это много.
— Точно. Откровенно говоря, я согласен отдать Ольстер хоть индейцам.
— Мудрая мысль, — добродушно сказал Девлин.
В главном штабе КГБ в Москве на площади Дзержинского генерал-лейтенант Масловский сидел за рабочим столом, размышляя о ситуации с Кухулином. Сообщение Черного, переданное через Любова, получили в Москве часа два назад. Почему-то Масловскому вспомнились годы, проведенные в Друморе на Украине. Перед глазами генерала предстал Келли с пистолетом в руке. Келли, боевик, нарушивший приказ.
Открылась дверь, в кабинет вошел адъютант, капитан Игорь Курбский, с чашечкой кофе для генерала. Масловский стал медленно пить обжигающую жидкость.
— Ну, Игорь, что ты по этому поводу думаешь?
— Считаю, что Кухулин великолепно поработал, товарищ генерал. Продержался он долго, но сейчас…
— Понимаю. Сейчас английская контрразведка знает о его существовании. Когда они его вычислят — вопрос времени.
— И в любой момент могут выйти на Черного.
В дверь постучали. Дежурный принес шифрограмму, Курбский взял ее.
— Товарищ генерал, вам. От Любова из Дублина.
— Читай!
В донесении говорилось, что Девлин отправился в Париж, намереваясь там встретиться с Татьяной Ворониной.
При упоминании имени приемной дочери Масловский вскочил и вырвал шифрограмму из рук адъютанта. Ни для кого не было секретом, что генерал души не чаял в Татьяне, особенно после смерти жены. Его знали как жестокого и бессердечного человека, но Таню он искренне любил.
— Так… Кто у нас самый расторопный в Париже? Белов?
— Так точно, товарищ генерал.
— Срочно передайте: гастроли Татьяны отменяются. Без объявления причин. Принять все меры по ее безопасной отправке в Москву.
— А Кухулин?
— Он выполнил свою задачу. Очень жаль.
— Отозвать его?
— На это нет времени. Нужно действовать быстро. Передайте Любову приказ на ликвидацию Кухулина. И Черного тоже. Чем быстрее, чем лучше.
— Разрешите доложить: Любов не специалист по мокрым делам.
— Разве он не прошел обычную подготовку? В любом случае они этого не ждут, поэтому особых проблем не будет.
В Париже в советском посольстве заработала шифровальная машинка. Оператор подождала, пока весь текст не появился на экране, затем осторожно вынула записанную магнитную ленту и отнесла старшему по смене.
— Совершенно секретно. Из Москвы, КГБ, лично полковнику Белову.
— Он выехал из города, — сказал старший. — Думаю, в Лион. Прибудет только завтра днем. Оставьте пленку у себя. Все равно ее можно расшифровать только его личным ключом.
Оператор положила пленку в сейф и села на свое рабочее место.
В Дублине Дмитрий Любов наслаждался представлением «Заложника» Брендана Беана в театре «Эбби». Потом отужинал в популярном рыбном ресторанчике на набережной и только к полуночи вернулся в посольство, где ему сразу же передали сообщение из Москвы.
Прочитав его три раза, Любов так и не смог поверить собственным глазам. В течение суток ему предписывалось ликвидировать Черного и Кассейна. Поняв, что это не розыгрыш, Любов покрылся потом: так уж сложилось, что за долгие годы работы в КГБ он еще не убил ни одного человека…
Татьяна Воронина вышла из ванной комнаты, когда коридорный принес на серебряном подносе завтрак. Она жила в отеле «Риц», самой роскошной гостинице в столице Франции. На Татьяне был спортивный костюм цвета хаки и коричневые туфли из мягкой кожи. Небольшого роста, брюнетка, волосы она еще не причесала, их приходилось то и дело отбрасывать от глаз. Когда Татьяне это надоело, она связала волосы в пучок и закрепила на затылке. Затем села завтракать.
В дверь постучали. Вошла секретарша Наташа Рубинова, приятная сорокалетняя женщина с тронутыми сединой волосами.
— Как вы себя чувствуете?
— Превосходно. Отлично выспалась.
— Вы должны быть в Консерватории в половине третьего. Генеральная репетиция.
— Никаких проблем.
— Утром куда-нибудь сходите?
— Да. Хочу сходить в Лувр. Мы так заняты во время гастролей… Может быть, у меня это последняя возможность.
— Мне пойти с вами?
— Нет, спасибо. Встретимся на ленче в час дня.
Утро было просто чудесным, когда Татьяна выпорхнула из отеля. Девлин и Хантер следили за ней из машины, стоящей на другой стороне бульвара.
— Похоже, она собирается прогуляться, — сказал Хантер.
Девлин кивнул.
— Поедем следом, а там посмотрим.