Вероятно мой водитель дружит с моим шеф поваром, иначе объяснить то, что как только я поднялся под купол, в него зашел официант с огромным кофейником, я не могу. Ну не рассматривать же мне всерьез вариант того, что я напрочь предсказуем.
Федор Михайлович поднимается в рубку ровно в полдень. По служебной лестнице.
Я люблю знать правду. Но есть некоторые вопросы, которые я предпочитаю не задавать, чтобы не получить на них правдивый ответ. Их не много, но лучше у меня будут они, нежели переживания еще по какому-то поводу. Поэтому я не спрашивал, как он, не имея именного беджика или карты-доступа, поднялся в святая святых моего здания, под купол на крыше.
Ни приветствия, ни рукопожатий. Будто мы расстались пару минут назад на то, чтобы выйти в соседнюю уборную, освежиться. Хотя. По сути так ведь оно и было.
Полковник тычет в карточку-меню, поданную стюардом. Я не хочу есть, поэтому ограничиваюсь заказом еще одного кофейника и прошу принести блюдо профитролей. Мозг требует сладкого.
Полковник напротив, с удовольствием съедает какой-то зелено-коричневый, судя по запаху и блеску терияки, восточный салат, а затем с искренним восторгом смотрит на огромное блюдо с жареным картофелем, стейком стриплойн и горкой капустного салата.
– Нужно тебя, Максим, как-нибудь к нам в управление, в нашу столовку пригласить. – С улыбкой и набитым ртом произносит Федор Михайлович. – Биточки с тушеной капустой, греча по-строгановски, кисель. Контора делает все, чтобы ее защитники были стройными и поджарыми.
За эту ночь мы с полковником, несмотря на разницу в возрасте, как-то незаметно перешли на ты. Согласитесь, сложно проявлять официоз к человеку, с кем пьешь коньяк на заднем сиденье машины и обсуждаешь, каковы были твои шансы остаться в живых.
– Федор Михалыч, спасибо за высокую оценку моего шеф повара, но ты мне лучше скажи, что ты от меня дальше ожидаешь? Я так понимаю, с Пателем у меня все пока что ровно. Он знает, что я согласился на убийство, но я же и сбежал от него при первой возможности. Поэтому, думаю, я для него все еще перспективный, но рисковый сотрудник.
– Что есть, то есть. Поэтому тебе необходимо с ним подставиться. Для этого…
Что мне для этого нужно сделать я не услышал поскольку речь полковника прервал телефонный звонок.
Звонит телефон. Тот самый, который мне аж четыре дня назад выдали в Лондоне. Не мой рабочий, а мой «шпионский» телефон. Номер не определен. Ну что же. Пока скучно после звонков на этот номер мне не было.
– Алло.
– Шалом. – Небольшая многозначительная пауза. – Максим Александрович, вы понимаете, с кем вы беседуете?
По-русски мужчина говорит чисто, совершенно без акцента. Судя по тембру и по голосу – он достаточно пожилой, но еще крепкий, грудная клетка большая, вероятно мужчина высок и спортивен.
– Вы понимаете, что если вы не представитесь, я кладу трубку? – Равнодушно, сухо, буднично. Так, чтобы старики из всяких там спецслужб сразу понимали, что их много, а я – один.
– Простите великодушно, Максим Александрович, не правильно начал, я…
Не даю ему продолжить, потому что мне только танцев с «Моссадом» не хватает. То же мне, первый бал Наташи. Пригласят не пригласят. Я пятый день в шпионах, а уже работаю на Великобританию и Россию. Двойные агенты, я это откуда-то знаю, живут не долго. А тройные?
– Не правильно потому что вы либо не читали мое дело, либо ваши психологи не смогли меня грамотно просчитать и дать вам рекомендации. И в том, и в другом случае вы сработали не профессионально. Вы сами согласились бы присоединиться к команде не профессионалов?
– Ну да, она так вас и охарактеризовала, – снова небольшая пауза, – Максим Александрович, еще раз прошу прощения, мне действительно следовало сначала представиться. Меня зовут Бен Гур, я папа Елены Исааковны Эглит. Она просила передать, что с ней все в порядке, она дома.
– Приятно слышать. – Достаточно сухо бросаю я, но тут же спохватываюсь. – Простите, я почему-то решил, что мне звонят из «Моссада».
– Кххм, то, что я папа Елены, не мешает мне быть генералом…
Добро пожаловать в персональный театр абсурда имени Максима Романова. Интересно, спецслужбы так мало платят? У них такая текучка кадров, что они вынуждены делать предложение людям буквально с улицы? И вообще, в чем смысл «секретного» телефона, если на него звонят все, кому не лень?
– Вас зовут Бен-Гур и вы – отец Елены Исааковны. А еще вы генерал. Все это «допустим». Что вам от меня то нужно? – Понимая, что мне в любом случае придется пересказать содержание беседы примолкшему полковнику я уже включил на телефоне громкую связь и теперь склонился над аппаратом, лежащим справа от кофейной чашки.
– Максим Александрович, как вы относитесь к шницелю?
– Замечательно. Но я повар, я знаю рецептуру и технологию. Он ведь жарится в свином сале…
– Уверяю, наша боязнь свинины – это не единственный стереотип, который я смогу развенчать.
Я смотрю на Федора Михайловича, который усердно делает вид, что занят картошкой фри, хотя я просто воочию вижу, как его левое, ближнее ко мне ухо чуть не на глазах увеличивается в размерах в мою сторону.
– Я хорошо отношусь к шницелю. Только я не один буду.
– Не один? А с кем?
– С кузнецом. – Я смотрю, как полковник ГРУ довольно щурится и уже откровенно улыбаясь смотрит на меня. – Я с кузнецом приеду, вы же свататься изволите?
Глава 19
Приглашая кого-то на ужин, вы вероятно заранее обдумываете несколько моментов. Какую кухню предпочитает тот партнер, которого вы приглашаете. В какое время и в каком районе города ему удобно встретиться с вами. Приглашаете вы его одного, или во время ужина ему может понадобиться помощь его ассистента или какого-то помощника, к примеру переводчика. Наконец, транспорт. Удобно ли вашему партнеру будет приехать самому, за рулем, с водителем или вообще лучше послать за ним шофера. А еще охрана. Согласитесь, сложно наслаждаться едой, если вы не предусмотрели фобии вашего гостя и в маленьком ресторанном кабинете вы сидите не вдвоем, а еще и с парой бодигардов.
Все это вы обдумываете для того, чтобы не поставить своего гостя в неудобное положение. Логично, что приглашающая сторона не только закрывает счет за ужин, но и старается сделать его максимально комфортным для приглашенной стороны.
Наш разговор с Бен-Гуром окончился тем, что он пообещал прислать приглашение. На почту. На мою электронную почту. Причем в разговоре не было этих привычных «Максим через икс, не ка-эс, а икс, собачка…». Генерал не спросил у меня мой электронный адрес, просто пообещав прислать приглашение. Вероятно, это такой ответ, восстановление реноме с его стороны, за мое замечание про не профессиональную работу его профайлеров.
Тем временем Федор Михайлович уже орет на кого-то в трубку:
– У нас тут моссадовский генерал по Краснодару ходит, рестораны на ужин бронирует, а вы молчите? – Дальше следует такой мат, от которого, подозреваю, умирает несколько самых стойких кактусов в моей зеленой зоне. – Бен-Гур. Понятно, что псевдоним, думаешь я кино не смотрю? Ты ищи, ищи давай. Если ты мне генерала не найдешь, ты у меня завтра лишайник оленям под снегом искать будешь, а не в южном округе кураторствовать!
Через несколько минуты я понимаю, что вероятно только я заморачиваюсь всеми этими условностями, как бы сделать встречу со мной комфортной для того, кого я хочу увидеть. Ну а полковник, Федор Михайлович, понимает, что напрасно кричал на своего сотрудника. Разумеется, я не говорю вслух о своем разочаровании, а он не перезванивает с извинениями.
Я вижу, что в мой почтовый ящик падает новое письмо. Не в мой корпоративный, открытый рабочий ящик, который знают плюс минус тысяча человек, не в мою личную рабочую почту, которую знают около сотни руководителей компании, не в мою личную почту, адрес которой известен только «малому совету» и еще дюжине самых близких людей. Мой телефон показывает, что письмо пришло в мою самую свежую почту. На адрес, который четыре дня назад сочинили я и сэр Александр, тот адрес, на который я отправлял письма с борта «Розы пустыни». Тот адрес, который должны знать лишь три человека, я, Федор Михайлович и сэр Александр.
Я тянусь к лежащему тут же на столе планшету. Пара нажатий, вход на почтовый сервер.
Сам себе я письмо не отправлял. Полковник сидит напротив, и разрывается между уже остывающим стейком и ором в трубку на подчиненных, пока он сам еще не остыл.
Значит письмо от англичанина. Почему же тогда тема письма «Приглашение на ужин», само оно начинается с приветствия «шалом», а в приложенном файле какой-то электронный билет?
Электронный билет на мое имя, рейс AUA608 Краснодар-Вена, вылет в 15:50 по Москве, прибытие в 16:55 по Вене. Место «2 В». Ну хоть тут спасибо.
Показываю экран полковнику.
– Федор Михайлович, у тебя не возникает ощущение дежавю? Позавчера мы ведь точно так же сидели с тобой, когда мне прислали билет в Стамбул.
– Позавчера? Летит время…
– Вылет меньше чем через три часа. Полковник, у меня к тебе два вопроса. Кузнец успеет приобрести билет?
– Максим, этот рейс полетит или со мной, или не полетит вовсе. – Судя по голосу, прецеденты были и спорить или сомневаться в словах половника ГРУ – не стоит. – А второй вопрос?
Я рассматриваю реквизиты электронного билета на мое имя.
– Федор Михайлович, как пограничник пограничнику, а вы данные загран паспортов в газетах бесплатных объявлений не печатаете?
Почему-то меня не удивляет, что полковник не только сумел купить билет на рейс, но и место у него оказалось соседнее, «2 А».
– Я распорядился забронировать нам номера в «Захере», люблю этот отель, – говорит мне полковник и, как будто извиняясь, добавляет, – жена оперу любит, а я ее терпеть не могу. Оперу. Я же военный, я одеться за сорок секунд могу. А вот в оперу мы всегда опаздывали. Из-за меня. Это ведь психосоматика. Голова не хочет в оперу, вот глаза штаны и не могут найти… Потому моя благоверная и требует, чтобы мы жили как можно ближе к опере всегда. Ну а мне и не сложно. Опять же торт их фирменный с их же шнапсом… Спустился, пока жена в ванне, и радость уже до завтрака…