– Мистер Патель, давайте начистоту. Мне совершенно не нужно никому ничего доказывать. А вот вам, вероятно, очень нужно, чтобы ваш проект, то есть я, оказался успешным.
– Если вы искренне считаете, что я мог поставить только на вас… Максим, найти в России человека, потенциально подходящего на роль коллаборациониста – совершенно не сложно. Больше вам скажу, ваши шансы даже с нашей помощью получить хоть видимость легитимности, народной поддержки, крайне малы. На эту роль гораздо лучше вас ложится любой мало-мальски известный политик, да взять хоть какого-нибудь регионального руководителя…
– Не скажите. Политик, текущий руководитель, однозначно сотрудничает с текущей властью. А значит, если он перейдет на вашу сторону, в глазах народа он совершит предательство. Поэтому политиков вы не рассматриваете.
– Вы умны, Максим, но вы не видите всей картины. Впрочем, не будем сейчас об этом. Мне передавали, что у вас был плотный завтрак, поэтому вы, вероятно не голодны?
– Вообще то ваш слуга меня на обед пригласил.
– Максим, буду с вами откровенен. Пообедать мы с вами сможем, если вы на убийство согласитесь.
– Ого. А если не соглашусь?
– Тогда ограбление. Но без обеда.
А, ну нормально. Либо меня покормят обедом, но за это нужно кого-то убить, либо я останусь без еды, но мне все равно придется нарушить закон и кого-то ограбить. Стандартный выбор для миллиардера. Мы вообще редко когда закон до обеда не нарушим.
– Вы как относитесь к «Риголетто»? – неожиданно задает вопрос Патель.
– Верди и Гюго? По мне все же она слишком мрачная. А что, у вас ложа на сегодня свободна?
Патель передает мне сложенный втрое лист-афишу венской государственной оперы. Даже моего знания немецкого хватает на то, чтобы прочесть: «Риголетто», опера с двумя антрактами, начало в 19:00, окончание в 22:00. Сегодняшняя дата.
– Максим, давайте опустим вопрос, кому больше нужно доказать вашу лояльность, вам мне или мне – моему руководству. Вопрос не в этом. Вопрос лишь в том, что вы либо доказываете эту теорему, и перед вами открываются интересные перспективы, либо отказываетесь, и любые перспективы для вас прекращаются.
– Я ведь могу согласиться и обмануть?
– Не можете. Потому что действие будет выполнено сегодня. Вы либо сегодня в восемь вечера взрываете венскую государственную оперу, либо сегодня же грабите лондонский Тауэр. Максим, выбор за вами.
– Вы хотите сказать, что подготовили две акции и только от меня зависит, какая из них будет осуществлена?
– Не льстите себе, от вас зависит только участие. Участие тут, в Вене, или там, в Лондоне. Но решайтесь поскорее. Если Лондон – то нам еще в Париж лететь.
Я не очень люблю Париж, но взрывать оперу мне хочется даже меньше, чем попасть во французскую столицу.
– А грабить вы планируете…
– Вы. Вы планируете грабить. Так же как и взрывать вы планируете. Максим, вы все еще не поняли? Сегодня будет совершено одно из двух преступлений века. Совершено вами. Вы только поскорее определитесь, будет это кровавое месиво в Вене или пощечина английской монархии. – Патель смотрит мне в глаза и уже вовсю улыбается. – Ну ладно, ладно, вижу, что вы взрывать никого не хотите. Признаться, я и сам надеялся, что вы Лондон выберете. Просто багет с соленым маслом в поезде «Евростар» – это лучшее, что могут сделать повара. – Патель смеется и продолжает. – Про Томаса Блада слышали? Давайте ка, пообедаем, и я вам расскажу.
Глава 24
Если вас похитили, отравили, закрыли в каком-то подвале, отобрали телефоны, документы и кредитку, вообще раздели до нижнего белья и выдали новую одежду, а потом приглашают пообедать – не удивляйтесь, что обед будет проходить не в соседней комнате. И вообще не в этом доме. Собственно, к обеду мы приступили лишь через сорок минут, после того, как Патель пригласил меня поесть. За эти сорок минут мы вылезли из подвала, вышли в маленький дворик окруженный высоким забором, и сели в машину. В очередной раз я отметил для себя, что в Европе почему-то предпочитают универсалы седанам.
За рулем, во все том же сером костюме, слуга Пателя. Я загадал, что если он и в Лондон отправится с нами, то я обязательно узнаю, как его зовут. Третий день знаю человека, а как к нему обратиться – даже не представляю.
Десять минут по венским пригородам, и мы въезжаем на территорию аэропорта. Вдалеке виднеется примечательная диспетчерская башня Швехат, но мы подруливаем к каким-то коммерческим терминалам.
Винтовой Бомбардиер с откинутой дверцей и приставленным трапом. Не люблю этот самолет. Когда-то, когда я активно пошел из Краснодара и вообще с юга, развиваться со своими столовыми, я регулярно летал в Казань, Нижний Новгород и Самару. Соседний регион, в нем я в первую очередь, после домашнего юга, строил свою сеть. А в эти города из Москвы летали похожие Бомбардиер-200. Только в этих самолетах есть, как я их называю, места всеобщего презрения. Это когда салонная компоновка имеет два кресла справа и два слева, плюс одно кресло, по правой стороне, но смотрящее в салон, против движения. Это место продается всегда в последнюю очередь. И разумеется, я, как человек очень часто покупающий, в то время, билет в последний момент, прям регулярно сидел именно на нем. Вы представляете себе полтора часа полета, когда людям просто нечего делать, и есть лишь одно развлечение – лицо человека, сидящего в самом начале салона. Эти перелеты кстати дали мне, в плане умения сдерживать эмоции, куда больше, чем все тренинги от якобы искусных переговорщиков.
По привычке я попытался откинуть сиденье дивана, но никаких холодильников тут в сиденьях не пряталось.
Два кресла, причем не стандартной для бизнес джетов кожаной обивки, а обтянутые какой-то похожей на джинсовую ткань. Небольшой столик между ними.
Прелесть внутриевропейских перелетов в отсутствии каких-либо формальностей. Тридцать минут назад, в каком-то особняке в пригородах Вены, Патель пригласил меня на обед, и вот мы уже сидим в креслах самолета, а пилот, отделенный от нас лишь плотной, но сейчас отдернутой шторой, кричит нам сквозь шум двигателей, что мы первые на очереди на вылет и ждать не больше пяти минут.
Вероятно в прошлом пилот был военным. Иначе объяснить его резкий, чуть не вертикальный взлет я не могу. Возможно, отсутствие алкоголя обусловлено не экономностью владельцев, а их опытом. Дешевле не положить минибар, чем убирать последствия пьяных перегрузок.
Зато, как только мы набрали нужную высоту и легли на курс, серый костюм ушел куда-то в хвост самолета и, вернувшись, начал сервировать стол между мною и Пателем.
Обед напоминал пикник. Очень часто, когда я встречаюсь со своими французскими друзьями, именно так мы и обедаем где-нибудь на траве на Марсовом поле у Эйфелевой башни или в сквере Арсен де Лютез.
Свежая выпечка обернутая льняными полотенцами, несколько видов сыра, от каменных обломков пармезана в картонной коробке до тягучих шайб камамбера и овечьего рокфора, прозрачный хамон и толсто нарезанная палочки вяленной ветчины, заячий паштет, помидорки черри, оливки и каперсы. И белое сухое молодое австрийское вино «Грюнер Вельтлинер», с ящеркой и святым Урбаном на этикетке, нынешнего года, в маленьких, словно из гостиничного минибара, трехсот семидесяти пяти граммовых бутылках. Никаких бокалов, серый костюм вскрывает две винные бутылки, мы с Сингхом берем их за удобные зеленые пузики, чокаемся скрещенными горлышками и делаем по первому глотку.
Приятное, после хоть и теплой, но уже осенней погоды на земле, солнце светит в иллюминаторы, мини багеты явно испекли не больше пары часов назад. Вино идеально прохладное, но не холодное. Ко всему этому интересный, хоть и не понятый все еще мною, собеседник. А впрочем, именно тем, что я все еще не могу понять движущие силы Пателя, он мне и интересен. Это помимо того, что я вообще-то лечу не просто Тауэр грабить, я тут мир спасаю. Нет, все-таки, есть свои прелести в жизни миллиардера, пока я не был богат, от меня судьбы континентов не зависели. Да и питался я похуже…
– Томас Блад был сторонником Кромвеля, активно боролся против роялистов. – Патель добавляет в кофе сливки из пластикового контейнера и с интересом смотрит на распускающийся в черноте кремовый цветок.
Серый слуга уже прибрал стол и сервировал его кофейником и пузатой дымчатой бутылкой незнакомого мне армоньяка. Не очень люблю этот напиток, хоть некоторые и утверждают, что армоньяк богаче и насыщеннее по вкусу, нежели коньяк, но как по мне, это все не плюсы, а минусы отсутствия должной очистки. Но не стану привередничать, пара порций крепкого алкоголя сейчас очень хорошо поженятся с моим настроением.
Я слушаю Пателя и у меня уже начинают вырисовываться детали моего собственного плана. Так всегда бывает, когда кто-то навязывает мне свои правила игры. Вы можете попытаться это сделать, но даже пытаться отговорить меня заплести свой собственный узор, внутри вашего, не стоит. А мое плетение может быть очень интересным, электрические разряды азарта прям-таки искрятся на кончиках моих пальцев. Но не стоит отвлекаться, все же главная партия сегодня у Пателя, я тут так, для аранжировки. Пока…
– К концу войны круглоголовых и кавалеров, Томас Блад стал очень, чрезвычайно богатым человеком. Но не на долго. После смерти Кромвеля роялисты вернули себе власть, Карл I вернул свой трон, а Томас Блад потерял все. Вернее, почти потерял. – Патель смакует коньяк, по нему отчетливо видно, что история забавляет его. – Как бы там ни было, сэр Томас отчаянно нуждался в деньгах для того, чтобы скрыться из Англии. И он нашел способ поправить свое положение, он решил ограбить Тауэр, вынести оттуда королевскую корону, скипетр и державу. Забавно то, что ему это почти удалось. Его с добычей задержали на самом выходе из Тауэра. Не буду утомлять вас рассказами о том, как он использовал йоминов, хранителей замка. Главное, что раз смог он, сможем и мы.
– И вы планируете вынести из замка королевскую корону и другие регалии? – Спрашиваю я как можно более равнодушно, хотя от ответа зависит такая красивая, задуманная мною только что комбинация. Если я правильно просчитал психологию Пателя и его организации, то выбор объекта воровства очевиден, но это если я все правильно просчитал…