– И о чем вас попросил ваш друг? – Очень, очень важный вопрос. Не могут сотрудники разведки не дать этому связному какую-то информацию для верификации, чтобы я наверняка знал, что он действительно послан ко мне сэром Реджинальдом.
– Меня просили вам помочь. – Тихо произносит стюард.
Ну нет. Ну так дела не делаются. Даже я, профан и невежда в таких делах, понимаю, что без пароля доверять кому-то глупо. Англичане могли бы напомнить про вино у камина в Гайд парке или биллиард в особняке в Вене. А если бы мы были в кино, в какой-нибудь бондиане, стюард мог бы напеть корпоративную песенку группы компаний «Максим», которая играет на телефонных заставках моего краснодарского офиса. Какая чушь лезет в голову… Просто дать мне трубку чтобы я сам поговорил с сэром Александром или его пожилым наставником, сэром Реджинальдом…
– Вас просили мне что-то передать? Пожалуйста, вспомните дословно, что вам сказали.
– Меня просто попросили найти вас, я в другом вагоне вообще-то работаю, найти и помочь. А еще попросили узнать, куда вы направляетесь и с кем.
Так, этот поток следует разделить на факты. Во-первых, никаких авторизационных грамот, паролей или подтверждений у товарища нет. Из чего следует плохой такой вывод. Либо мои английские друзья глупы, либо это все действительно проверка на лояльность со стороны «Гринго». Возможно даже не Пателя, а кого-то другого из организации. Ровно так же можно судить и о вопросе о том, с кем я еду. Не факт, что в американском паспорте пакистанца вписано имя Патель Сингх. Тогда триггер на его фамилию мог и не сработать. Но так же это может быть проверкой… Ну что за жизнь, никому доверять нельзя.
– Дайте мне телефон, я хочу поговорить с вашим товарищем. – Если товарищ из МИб действительно существует, то сейчас рядом с ним непременно находится кто-то из моих знакомых сэров.
– Мы уже в тоннеле, тут связь не работает, но я могу вам свой телефон отдать.
Что это? Я очень редко оказываюсь растерян, умение делать выводы всегда было моей сильной стороной. Но сейчас я в замешательстве. Два факта, напрочь противоречащие друг другу. Я точно знаю, что в Евротоннеле связь работает. Я отлично помню, что и интернет и связь в тоннеле не пропадала в мои предыдущие поездки, очень сомневаюсь, что сейчас что-то изменилось. А с другой стороны, он предлагает мне телефон. Возможность связи.
Рассказать ему куда, с кем и главное зачем я еду? Что я получу? В лучшем случае, если он и правда представляет, вернее имеет связь с МИб, в Тауэре меня будут ждать, ограбление сорвется, Пателя наверняка не арестуют. Если бы пакистанца хотели арестовать и заставить работать на правительство – это давно бы сделали. Он – публичная фигура. Значит, узнав о планируемом ограблении, власти точно остановят его, предотвратят. Никто не станет рисковать потерей ЭТОГО. И что я буду с такого расклада иметь? Это только отложит решение вопроса. А я уже все запланировал. По моим прикидкам «Гринго» осталось лишь несколько дней. Вероятнее всего уже сегодня, максимум завтра, я запущу механизм, который разрушит эту организацию. Так нужно ли мне вносить изменения в мой план?
Более того. Любое действие несет с собой риск. Сколько раз я, еще будучи студентом и подрабатывая в разных конторах делал что-то, за что ожидал получить как минимум похвалу, а то и премию. А получал жесткий разнос. Потому что не умел просчитать все возможные последствия и не видел всей картины.
Если я сейчас открываюсь этому стюарду, а он работает на Пателя или на других людей из «Гринго»? Вероятно, мое откровение будет наказано увольнением. Увольнением с потенциальной должности «эмира Русии». Увольнения с помощью, вспоминаю слова Пателя, выстрела, ножа, яда или ледоруба.
Ну уж нет, с таким раскладом я играть не намерен. А что если…
Есть люди, которые умеют из любого положения выйти в плюсе. Заработать на кризисе. Получить бенефит в безвыходной ситуации. Выиграть там, где возможность выигрыша не предусмотрена.
Стюард начал было медлить, но, не в обиду европейцам, за время своих якобы свобод они все же подрастеряли ту основу, которая и составляет мужчину. Гендерное равноправие хорошо ровно до тех пор, пока мужчина не превращается в слабый пол. Я просто говорю этому взрослому, здоровому мужчине, что мне нужно и протягиваю руку. Его хватает примерно на пол секунды. Ровно столько он сопротивляется взглядом, но уже через две секунды я забираю из его пальцев уже свою вещь. Задаю три вопроса, причем я на сто процентов уверен в положительном ответе на первый, сомневаюсь во втором и очень надеюсь на третий. Как я и предполагал, получаю в ответ четыре цифры и два отрицательных покачивания головой.
Я достаточно часто встречаю таких персонажей в Европе. Даю руку на отсечение, что этот двадцати пяти летний мужчина успел, после школы, попутешествовать, поискать себя, возможно начать учебу в каком-то колледже. Сейчас он наверняка студент, живет вместе с родителями и все еще определяется с будущей профессией. Стыдно, когда-нибудь я буду сидеть у камина, пить коньяк, курить «Коибу» и вспоминать вот такие моменты, когда я, по сути, отбирал конфетки у детей.
– Я дам вам парабеллум, мы будем уходить в горы, вы нас прикроете. – По-русски говорю я и, видя одновременно испуганное и совершенно безвольное лицо двадцати пяти летнего мальчишки, добавляю на английском. – А теперь иди. Я выпил много кофе, мне нужно тут задержаться, ты же не хочешь при этом присутствовать?
Я возвращаюсь к своему столику. Пакистанец бросает на меня мимолетный взгляд и, вероятно, делая какие-то неосознанные выводы, отставляет взятую в руки тетра упаковку воды.
Через два часа мы прибываем в Лондон, на второй этаж вокзала Сент-Панкрас. Я кладу кнопочный телефон в левый, а бутылку воды в правый карман джинсов.
Выходим из вагона и на перроне нас уже встречает серый костюм, слуга мистера Пателя. Очень аккуратно, пользуясь толпой, серый слуга охлопывает мои карманы. Если бы я не ожидал чего-то подобного, я бы даже не заметил, что меня только что обыскали. Выводы? Ровно одинаковые шансы на то, что я сделал глупость, не взяв телефон стюарда, и на то, что я все правильно сделал. Как бы там ни было, свой главный вопрос я в поезде решил. Очень на это надеюсь.
Понимаю, что это бред, но все же, оказавшись на перроне, оглядываюсь по сторонам. Если Патрис и правда представлял МИб, то сейчас меня встречает тут целый отряд агентов. К сожалению, людей в плащах, солнечных очках и надвинутых на лоб шляпах не замечаю, так же как и сидящих на скамейках скучающих джентльменов, рассматривающих приехавших через дырочку в газете. Других внешних признаков шпионов я не знаю, поэтому исхожу из того, что за мной следят. Либо МИб, либо люди из «Гринго».
Мы втроем проходим мимо совершенно отвратительной, на мой взгляд, кичевой и нарочито сентиментальной статуи «Место встречи», эдаким лондонским синонимом фонтана в ГУМе, кстати стоимостью в миллион фунтов, спускаемся на первый этаж и выходим из здания вокзала.
Черные цифры на сером фоне моих новых часов показывают 15:28. Добро пожаловать в Лондон. Давно не виделись. Целых три дня. Только если в прошлый раз я пил чай с королевой, то сегодня я планирую выкрасть сакральный символ ее власти. Прости меня, Елизавета. Я постараюсь переписать выданный мне сценарий.
– Дальше вы поедете сами, вы ведь отыщите Тауэр, мистер Максим? – Патель смотрит на свои стальные часы. – Только поторопитесь, у вас экскурсия через тридцать минут, а вам еще в метро ехать. Да, и не забывайте, что где-то рядом с вами всегда будет мистер, – Сингх делает паузу, смотрит на серого слугу, я замираю в ожидании имени, – мистер он. Что делать вы знаете, когда выйдите из замка, вы где-нибудь на скамеечку присядьте, отдохните, я вас наберу, телефон кстати не потеряйте, я вам скажу куда ехать. – Патель снова смотрит на часы. – Да, поторопитесь, и смотрите, деньги не тратьте, вода у вас если что есть, туалеты в замке бесплатные, вы сыты. А десятка вам как раз на метро, в Тауэр ну и потом, куда скажу… Удачи не желаю, вы лучше только на себя рассчитывайте…
Патель отходит куда-то в сторону и растворяется в привокзальной толпе. Серый костюм передает мне картонный билет. Справа, после перфорации, нанесен длинный штрих код, а на левой стороне, словно намекая на мои ближайшие планы, нарисован Белый замок Тауэра с коронационной короной над ним. С усмешкой поднимаю голову и смотрю на серого слугу. Вернее на то место, где он только что стоял, потому что его там уже нет.
Лучший способ не дать сотруднику испортить ваш план – это просто не дать ему возможности внести в него что-то самому. А самый простой способ освободить человека от самой возможности импровизации – поставить его в жесткие временные рамки. Бегом, бегом, бегом! Нет времени думать.
По моим прикидкам только на метро у меня уйдет минут пятнадцать, лондонская подземка не самая удобная, по крайней мере человеку, избалованному логикой, четкостью и наглядностью московского метро, потребуется некоторое время на понимание лондонской схемы. Да и вообще, не сказать, что я прям такой знаток поездок в общественном транспорте…
Я бегу к метро, покупаю билет почти за пять фунтов, и спускаюсь в подземку.
На перроне несколько подростков в пиджаках и теплых, красно-желтых, полосатых шарфах. Ну конечно, станция под вокзалом Сент-Панкрас, куда прибыл мой поезд, объединена со станцией под вокзалом Кинг-Кросс, откуда, с платформы девять и три четверти отправляется поезд в Хогвардс. На ходу я думаю о том, что благодаря книгам о Гарри Поттере дети вновь стали читать. Кстати, йомины, охранники Тауэра, куда я сейчас еду, иногда называются «бифитерами», «поедателями говядины». Возможно, именно это название подсказало Джоан Роулинг имя для охранников Азкабана.
Выхожу на станции «Тауэрский холм» за десять минут до начала тура. Отлично, успею даже поглазеть на сувениры. Очень надеюсь, что смогу найти то, что мне нужно. Именно о продаже сувениров на борту «Евростара» был мой третий вопрос к стюарду. И если на первый, о ПИН коде отобранной у него кредитки, которая все еще лежит, заправленная в правый носок, он назвал мне четыре цифры, то на вопрос о наличке и о сувенирах он лишь отрицательно покачал головой. А мне очень нужна сувенирная лавка. Даже не столько мне, сколько Елизавете второй.