Вообще, сами понимаете, взорваться для нас – это не вопрос, но… Хотелось бы как-то иначе. С пользой для дела, что ли.
Минут через пять вернулось Борман-Рома и притащило нашего связного. Как и следовало ожидать, он прятался в магазине и следил за стоянкой через витрину. Перемещение юной троицы сопровождалось шумным спором. Оказывается, наши юнги незаметно подкрались к Скворцу со спины и в наказание за то, что «спалился», заставили заплатить за чипсы и колу. А Скворец хоть и заплатил, но сейчас доказывал, что вовсе не «спалился», потому что видел, как к нему приближается Борман-Рома – просто не стал орать на весь магазин. И вообще, он тут не в прятки играет, а следил за подступами, обеспечивая нашу же безопасность.
Они так серьезно и эмоционально спорили, что мне в какой-то момент захотелось отойти в сторонку и застрелиться. Прямо здесь – нехорошо, Федю забрызгает.
Что, б……. мы тут делаем, с этими детьми?!! За каким чертом вообще мы во все это влезли?! У нас что, своих проблем не хватает?!
Я уточнил, что это за лица в подъезде дома напротив. Скворец подтвердил: да, наши.
Да кто бы сомневался!
– Тогда скажи, пусть за тачкой присмотрят. Чтоб ни одна живая душа не подходила.
– Будет сделано!
Скворец с готовностью метнулся, поставил задачу лицам в подъезде и вновь вернулся к нам.
Федя вернул Скворцу двести рублей, пристыдил юнг за крохоборство, и мы направились за нашим связным к месту встречи.
Наш проводник вел нас сурово и опасно, как внештатный Чинганчгук на тропе войны. Периодически просил подождать, забегал вперед, чтобы проверить, свободен ли путь, затем возвращался и таинственным жестом показывал, что можно продолжать движение.
От таких загадочных телодвижений мне стало еще паскуднее. С некоторых пор все эти незамысловатые шпионские игры, ничего общего не имеющие с реальной конспирацией и маскировкой, вызывают у меня приступы идиосинкразии. Помните, что стало со штатным Чингачгуком, то бишь Лехой? Он вот так же идиотски шпионствовал, а теперь сидит в СИЗО «Черная Песня» и ждет приговора. И ладно бы, если только приговора…
Изрядно поплутав по окрестным дворам, мы вышли к поликлинике им. Алика Эвтаназова, обогнули ее с тыла и после продолжительных перестукиваний условным кодом были допущены в служебные помещения, располагавшиеся в цокольном этаже.
Да, вот это удивили. Это, я вам скажу, нетривиально.
Я на две тысячи процентов был уверен, что нас потащат именно в подвал. Однако никак не ожидал, что это будет в таком людном месте.
Двор тут отнюдь не закрытый, машин и людей хватает, как штатских, так и из числа персонала. В общем, довольно оживленное местечко, так что остается только недоумевать, чем они руководствовались, назначая здесь место встречи.
Помимо «основного», там были еще трое юнцов с горящими взорами, чистыми лбами и с какими-то одинаковыми физиономиями, как будто их специально подбирали. Все они были одеты в ультрамариновую санитарную униформу и смотрели на нас, как тибетцы на реинкарнацию Будды Гаутамы.
В общем, судя по первым впечатлениям, мы угодили в некую санитарную мафию, которая, ко всему прочему, собирается все подряд взорвать.
Что слегка приободрило: среди них не было детей. Трое – молодые люди в районе двадцати, главный чуть постарше, возможно, мой ровесник. Да, ребятки вполне сносно развиты физически и с осмысленным выражением лиц.
Ну вот, уже неплохо: я-то ожидал, что будут двенадцатилетние мутанты-переростки с чупа-чупсами, памперсами и одетые в штаны на лямках.
Борман-Рому оставили с пацанами в коридоре (предварительно, в машине, им было поручено в процессе общения ненавязчиво «пробить», чем дышит местная публика, если мы со старшим будем беседовать с глазу на глаз), а мы зашли в подсобку.
Мы сидели на круглых бочонках из синего пластика (меня все подмывало спросить, не в таких ли хранят человеческие органы), пили крепкий чай из безразмерного термоса – вот это было весьма кстати, настроение подняло слегка – и неспешно беседовали за жизнь.
В отличие от меньших членов секты, главвзрыватель всея Руси старательно подавлял прорывающиеся всплески пиетета и вообще изо всех сил пытался держаться независимо. На мой взгляд, он вел себя как начинающий актер в компании великих знаменитостей, которые пришли оценить его потенциал, и изрядно нервничал по этому поводу: надо показать, на что ты способен, не ударить лицом в грязь и одновременно не потерять достоинства.
Да, сынок, у тебя непростая задача.
Представление было довольно-таки вычурным:
– Люди зовут меня Титановый Кулак.
– А как тебя зовут свои люди? – сразу свернул на «неформал» Федя.
– Ну… Вы можете звать меня просто Тит.
– Это который Тит? – уточнил я. – Тит Флавий или Тит Ливий?
– Эээ… – замялся бомбист. – Вообще-то, я инженер, так что насчет этих Титов как-то не особо… А разница между ними есть?
– С точки зрения взрывотехники – весьма незначительная, – успокоил я его. – Один делал историю, а другой ее писал. И оба ничего не взрывали. Видишь ли, про тротил им никто не сказал, ибо это было очень давно и страшно далеко – даже дальше, чем Урюпинск. Кроме того, в итоге они оба померли.
– Ага… Да нет… Я Саша Титов. Вот и…
– Понятно. – А Феде вообще было поровну. – Тит так Тит.
Саша Титов – высокий, чернявый, худощавый юноша с беспокойным взглядом. Впрочем, можно назвать его парнем и молодым человеком, но мне с высоты пережитых мною мытарств и злоключений он показался именно юношей.
Как я уже говорил, Саша нервничал и был заметно возбужден. Еще у него дергался глаз и кисть правой руки, но «автоматом» записывать парня в «хроники» я не стал. Вполне возможно, что столь нетипичная реакция – всего лишь следствие чрезвычайной важности для него этой встречи и присутствия на ней таких «перцев», как мы с Федей.
Всю беседу пересказывать не буду: наш бомбист страдает красноречием в духе своего знаменитого тезки, говорит много и эмоционально, так что приведу только основные тезисы, чтобы вы имели понятие, почем кило тротила, куда спешит любимый город и где, вообще, в каком месте родная страна может оказаться в самое ближайшее время. Хотя есть подозрения, что она уже давно там, глубоко и надежно, а мы пока что просто пребываем в приятном неведении.
Что порадовало: безумия в глазах нашего собеседника я не обнаружил, и вообще, он произвел впечатление толкового и мыслящего товарища. Мыслящего, но фанатично зацикленного на своей идефикс.
– Сразу хочу заявить: мы не «автономы».
– Да нам как-то…
– Просто Скворец сказал, что вы считаете нас автономами. Мы не автономы. Мы не БОРН. У нас своя организация. Союз независимых боевых ячеек.
– Ясно. Если не секрет, как называется ваша организация?
– Для вас не секрет: «Реванш». Слышали?
– Эмм… Что-то такое слышали, но уже не помню, в связи с чем…
– Да ладно, мы не нуждаемся в подслащивании пилюли, – обиженно надулся Тит. – Во-первых, мы пока что только разгоняемся, пробуем силы, методику обкатываем. Серьезного еще ничего не делали – хотя можем! Во-вторых, против нас ведется информационная война, власти пытаются сделать вид, будто нас нет. В общем, от народа все скрывается, наши акции пытаются переквалифицировать на обычную уголовщину…
– Да ты не напрягайся особо, мы всю эту кухню знаем, – успокоил его я. – Это древняя методика игнорирования неугодных личностей, пытающихся снискать публичную славу, называется «не давай трибуну террористу», многие в верхах считают, что она эффективна.
– Да я и не напрягаюсь, – дернул плечом Тит. – Просто мы пока что еще только разворачиваемся, методику обкатываем, пробуем себя… А вот уж как развернемся – посмотрим, как они тогда будут умалчивать все это.
– Вопрос: а почему просто «Реванш»? Почему не «Русский Реванш»?
– Эээ… А зачем?
– Консолидирующая идея. «Мочи нерусских оккупантов». Разве нет?
– Это, типа, проверка на вшивость? – Тит недоверчиво усмехнулся.
– Нет, это проверка избитого тезиса. Типа того: злые иноземцы занимают наши рабочие места – вон из России; оборзевшие кавказдюки бесчинствуют на улицах русских городов – ну так и ату их, разве нет?
– Это, в смысле, те, про которых вы в интервью говорили? – Тит охотно обнаружил осведомленность по сути вопроса. – Нет, кавказдюки – это всего лишь цепные псы Системы. Когда Система развалится, они очень быстро убегут в свои аулы. Так что мы на них вообще ни разу не циклимся. Это не наш контингент.
– Ух ты, как интересно…
– Да ладно! Я читал твой трактат, так что этот пункт проверки можно опустить. В общем, если вы имеете в виду сугубо националистический подтекст – нет, мы не такие. У нас другая консолидирующая идея. Кроме того, у нас есть нерусские ребята.
– Да, а вот это в самом деле интересно. И много?
– Ну, не так чтобы уж много, но есть. В основной массе у нас русские, хохлы и белорусы – я их заодно считаю, но также есть татары, башкиры, чуваши, прибалты, два карела, калмык и трое армян. Они выросли с нами, нормальные пацаны, говорят на русском… Ну и что теперь, убить их, что ли, за то, что они нерусские? Они разделяют наши чаяния, это и их борьба тоже.
– О как! Интересно… Ну и какая же консолидирующая идея, если «бей нерусских» отпадает?
– Страна захвачена, – принялся с энтузиазмом излагать Тит. – Страной управляют кланы, все продано и куплено, подавляющее большинство населения живет за чертой бедности, всем национальным богатством владеет сравнительно небольшая банда мерзавцев, насаждающая для защиты своих интересов диктатуру и тоталитарный режим…
– Да мы все это знаем, – остановил я его. – Это вы надергали в Интернете? Если так, то там много недостоверной информации и фактов, нуждающихся в проверке.
– А вот и не из Интернета, – живо отреагировал Тит. – Мы ведь не просто террористы, у нас все по науке! Мы проводили независимые социологические исследования…
«Террористы» – было сказано с гордостью и значимостью, меня от этого слегка передернуло.