Пообедали, часок подремали, дождались юнг и убыли на встречу – без Ленки, на такси.
Ленка нам там не нужна. Кроме того, если она после акций не принимает транквилизаторы, то регулярно хандрит, а в таком состоянии общение с ней – испытание не для слабых духом. Так что сами справимся, мы уже вполне взрослые.
До площади Мирсалаева (там у нас назначено место встречи) планировали добраться за двадцать минут, но не уложились. Магистрали были забиты транспортом, одну особо злостную «пробку» пришлось объезжать буквально по партизанским тропам, через дворы и какое-то неработающее предприятие с распахнутыми настежь воротами.
Интересно: если вся страна поголовно квасит, это кто, в таком случае, тут ездит и забивает магистрали, устраивая «пробки»? Прямо-таки какая-то социально-демографическая загадка, по-другому и не скажешь. Еще повезло с таксистом: солидный черноглазый кудряш слегка за пятьдесят ориентировался в здешних задворках, как в родной квартире. Думаю, если бы мы выехали на своей машине, к месту встречи не добрались бы и до вечера.
На панели красовалась небольшая иконка.
Федя, не избалованный регулярным общением с московскими таксистами (мы как-то все больше сами, своим ходом), некоторое время морщил лоб, украдкой переводя взгляд на горбоносый профиль.
– Армянин, – верно истолковал эти умозрительные экзерциции водила. – Местный.
– Да нам как-то без разницы, – смутился Федя. – Мир – дрючба – интернешнл. Все люди – братья.
– Ну не скажи, разница есть, – обидчиво нахмурился водила. – Сядешь ты к пришлому, который права за барана купил, ездить не умеет, город не знает, и вообще, колеса у него отваливаются на ходу – вот тогда и почувствуешь разницу. Вот тогда заночуешь с ним в пробке, или завезет к черту на кулички, или обнесет до исподнего. Они ж в последнее время буквально весь извоз захватили, ну просто житья нету! И самое обидное: большинство людей судят не по сноровке и повадкам, а по харе. А на харю мы многие схожи. Поэтому частенько приходится читать лекцию, что почем и с кем не надо ездить…
Чтобы не маячить на площади, мы зашли за угол, миновали длинный ряд торговых палаток и шпионски притаились у ларька с шаурмой. То есть стояли за этим ларьком и периодически высовывались, дабы обследовать дальние подступы на предмет идентификации приближающегося транспорта: конкретное место встречи не уточняли, так что Гена запросто мог проехать мимо и не заметить нас.
Довольно скоро наши телодвижения засек шаурмяс (шаурдог, шауркэт, или, не дай Бог, шаурмен – выбирайте сами, чем там вас кормит, я это не ем, не знаю, из чего оно, а точного определения в словаре не нашел).
Шаурмяс был молод и отнюдь не грозен. То ли новогодняя нега способствовала тотальной приветливости, то ли всеподавляющее Федино присутствие, но, понаблюдав за нами пару минут из-за приоткрытой дверцы, шаурмяс поинтересовался:
– Рибят, каму хочиш?
– Друга ждем, – вежливо пояснил я. – Сейчас подъедет.
– А какой друк? – встревожился шаурмяс. – Милисия, обеп, санипидем?
– Да нет, просто друг. Не волнуйся, тебя это не касается. Просто договорились встретиться на этом месте, вот и ждем.
– Ладно, хорошо. – Шаурмяс изобразил приглашающий жест: – Шаверма кущщат бум? Оч-чинь бкусна!
– Нет, спасибо.
– Да ты попробуй! Сабсэм недорого…
В этот момент из нагрудного кармана куртки шаурмяса мелодично заорал муэдзин. Знаете, как в кино про разных синдбадов бывает – сидит такой товарищ на минарете и призывает правоверных прекращать курить гашиш и гулять к ближайшей мечети? Вот примерно так и заорал.
Мы с Федей удивленно переглянулись.
– Азан! – подмигнул нам шаурмяс, вынимая мобильник и отключая сигнал. – Намас нада!
С этими словами шаурмяс нырнул под прилавок, схватил коврик, выскочил из ларька и, захлопнув за собой дверь, трусцой припустил к соседнему дому.
Я машинально глянул на часы: было начало пятого, или, если по-военному, шестнадцать ноль семь.
Из многих ларьков, как по команде, тотчас же побежали люди с ковриками – и все в одно место, в подъезд того самого дома, куда завернул наш шустрый шаурмяс.
– У них там что, мечеть? – удивился Федя.
– По виду не скажешь, обычный жилой дом. – Я пожал плечами. – Скорее всего – молельня.
– В смысле?
– Ну… В квартире у кого-то оборудовали все и молятся.
– Понятно, – Федя легкомысленно зевнул. – Значит, скоро где-то рядышком мечеть построят. Их, муслимов, тут полно…
Постояли, помолчали. Федино предположение не кануло всуе, а непрошено подвигло меня на приступ меланхоличной лирики:
Скажи-ка, русский, ведь недаром,
Москва, спаленная пожаром,
Муслиму отдана?
Наверно, это искупленье,
За век Советского правленья:
Азану внемлет с вожделеньем
Когда-то Русская Страна.
– Ух ты! – удивился Федя. – А дальше?
– Куда, на хрен, дальше? Все, страна уже внемлет, ну куда еще дальше?
– Да не, я про стих. Так вроде как концовки не хватает. Как будто на полуслове оборвал.
– Ну, не знаю… А вот:
Муслим, есть повод веселиться!
Повсюду правоверных лица:
Намаз читает с упоеньем
Когда-то Русская Столица…
– Это, типа, мы ее теряем? – Федя обвел вокруг себя рукой – очевидно, имея в виду Москву или как минимум площадь Мирсалаева.
– Это, типа, мы ее уже потеряли, – буркнул я.
– Хе-хе…
Бездушный солдафон. Есть вещи, над которыми нельзя глумиться. Не оценил, мужлан, мой лирический порыв.
– Это смешно?
– Да не бери в голову. – Федя примирительно хлопнул меня по плечу. – Мы можем как-то помешать этому?
– В принципе – да, но… Да нет, не можем.
– Ну вот и не парься.
Ну что ж, тоже верно…
Стояли, ждали Гену, хмурились-нервничали и плохо думали. Про Гену, про обстановку в стране, про жизнь, короче, про все – плохо.
Гена опаздывал. Это необычно. Обычно он пунктуален. Поэтому и нервничали, и хмурились. Есть на то причины.
Гена явился в половине пятого, внезапно, пеше и тоже вполне шпионски: возник из-за ларька и хлопнул меня по плечу:
– Здорово, преступники!
Я от неожиданности чуть не сел наземь, а Федя рефлекторно рванул молнию на куртке.
– Дурак, и шутки такие же. – Федя застегнул молнию и тревожно обозрел окрестности. – Проблемы? Почему пешком? Почему опаздываем?
– Да тут, понимаешь, пристали два долбарика и никак стряхиваться не хотят. – Гена кивнул за угол и возмущенно сверкнул очами. – Вот эта смена, она меня уже достала! Остальные – люди как люди, сами живут и другим дают. А эти прямо-таки фанаты какие-то, комсомольцы-стахановцы, маму их везде…
Нормально. Обычно Гена хитро страхуется, осторожничает и всех подряд обманывает. А сейчас прикатил с соглядатаями? Вот это новости.
– Ген, ты че, «хвост» приволок?
– Да я же говорю: не могу никак стряхнуть!
– Ну ты даешь, брат…
– Да ладно причитать. – Федя деловито подобрался. – Предложения?
– Белая «Мазда», А 748 РК. – Гена опять кивнул за угол. – Стоит в двадцати метрах от перекрестка, рядом с кофейней. Там двое. Огнестрела нет, у одного, что за рулем, травматик на поясе. Накажите их по-быстрому, да поедем.
– «Накажите», в смысле, пристрелить, как бешеных собак? – уточнил я.
– Вот у кого дурацкие шутки, так это у вас, – не одобрил Гена. – Просто проколите шины, нежно помните лица и скажите, что это всего лишь работа: не надо относиться к ней с таким фанатизмом.
– Не вопрос, – кивнул Федя. – Куда потом?
– Потом – через улицу, от кофейни влево, метров через пятьдесят и во двор: там моя тачка. – Гена развернулся и торопливо пошел вдоль ларьков, бросив на ходу через плечо: – Особо не спешите, мне тут неслабого крюка выписывать…
Для тех, кто Гену знает, спешу сообщить новость: он уже не опер. Изгнан из органов за преступную связь с нами, детали освещать не буду, дело это грустное и неприятное. Впрочем, бездельником Гена никогда не был, он записной трудоголик, посему дома сидел недолго, быстренько нашел себе работу и вот уже третий месяц работает адвокатом.
Для тех, кто Гену не знает, спешу сообщить: это был опер от Бога. Ну, то есть там на него все буквально молились, хотя он изрядно злоупотреблял и в рабочее время регулярно источал ненормативную отдушку, а местами прямо-таки выхлопы. Если так терпели, значит, оно того стоило, верно? Грусть же в том, что уволили его волевым решением с самых верхов, мимо непосредственного и даже прямого начальства.
На сей момент обстановка у нас такова: Гена защищает Леху – нашего друга и брата, а самого Гену, по просьбе наших недругов, «ведет» частное сыскное агентство «Рене, Гатский и Ж…». Следят за ним по двум причинам, отчасти из-за того, что надеются через него выйти на нас, отчасти из-за того, что он защищает Леху, на которого теперь очень многие «сырьозные каффказские мущщины» имеют большие виды. Гена, как и подобает приличному оперу (говорят, что бывших оперов не бывает), знает про своих «кураторов» буквально все: марки машин, фамилии-лица-места проживания людей, график смен, вооружение-оснащение-экипировку и так далее.
«Гоп-стоп, мы подошли из-за угла…»
Помните, дядя Саша под настроение спивал такого песняка?
Мы тоже подошли из-за угла, но совершенно бескорыстно, безо всякого гопа.
Федя встал у водительской двери, я достал нож с лодыжки и с превеликим удовольствием стал протыкать колеса.
На виду у всех.
Мы бывалые хлопцы, на собственном опыте знаем, в таких случаях почтенная публика обычно на некоторое время впадает в ступор, независимо от крутости и степени подготовленности. Иными словами, люди плохо соображают, не сразу понимают, что происходит, и им нужно некоторое время, чтобы определиться, как реагировать.
Клиенты вылезли сами, спустя несколько секунд: бить стекла не пришлось.